Но не шлюха. Не растраханная падаль, с резиновыми плавными позами и искусственными заученными стонами. Не автомат, не вылизанная сучка под херовой тучей возбудителей и стеклянным, поддернутым похотью, взглядом.

Даже обычные, не совсем увлекающиеся, как бы секс ради искусства, не стоят рядом. Сучки, да и только… Но Фрост, со всей своей неопытностью, не такой. И у него, сука, достаточно жизненного опыта, чтобы действительно выделять мальчишку из шлюховатой грязи этого города, и не иметь даже близко его сравнения с кем бы то еще.

Его мальчишка другой. Единственный, кто его знает.

Осознание, что перешел грань, которую возводил, убивает, заставляет усомнится в собственных мозгах и безмерно бесит. Блэк устало прикрывает глаза, едва морщась. Пиздецкий Рубикон.

Главное дальше не копать, и кроме как ради траха с Фростом не сближаться. Ведь это только ради траха? Основа его бешенства была только в желании взять именно этого мальчишку?

Конечно же блядь да!

Он ведь насытился…

Прислушиваясь к себе.

На ближайшую неделю точно.

Это его насыщение, желание, успокоение. Еще одна отдушина. Выброс эмоций. Всего лишь. Обманывать себя? Да нахера? Мальчишка нужен, мальчишка о нем знает, мальчишку он хочет, постоянно, по-разному, хуй пойми как это работает, и почему именно он, но такова его казнь.

И он готов смириться, не блокировать… и стопорнуть уже не выйдет. Но это максимум, что он сейчас чувствует. Ни о каких высоких чувствах и речи не идет. Им тупо нужно насыщение друг другом, дикий жесткий трах практически двадцать четыре на семь, и проблема с нервами и заебами решена. Причем у обоих.

Питч может еще сомневаться, что еще нужно Фросту, но вот для себя только его — мальчишку, всего и без остатка. Этого достаточно. Личный и персональный любовник, нет — не подстилка, хотя где-то близко, но отношения чутка лучше, чем к подстилке. Любовник будет правильней.

А то, что он спасает этого идиота или вытаскивает из лап извратов — ебучая побочка. Всё его поведение ебучая побочка.

Представить, что Фрост исчезнет из его жизни навсегда — не так уж и печально. Обидно, — мальчишка шикарен. Но пиздостраданий нет. Только злость, медленно перетекающая в животную ярость…

Но оно и понятно. Он собственник. Этим объяснимо всё его поведение. К собственному сожалению.

Но парнишка сейчас рядом, и это берет свое — усмиряет ярость. Чертов смертник, с мягкими белоснежными волосами, не крашенными, а таким от природы, и сам белый-бледный, удивительно доживший до девятнадцати лет альбинос, с повадками хренового самоубийцы.

И жмется во сне откровенно, едва хмурясь, и обнимает крепко.

Ужас перебирает в голове под три десятка синдромов, но нихера ни один не подходит. И если Фрост и ебнулся, то наверняка еще неизвестным психическим заболеванием. Ведь не может же он быть таким… открытым? Истинно — искренне доверяющий самой опасной твари в этом городе.

Что ты такое?

Комментарий к Глава

XXII

Лис написаль... (порой хотелось быть на месте Джека)*зачеркнуто жирным маркером* Ха!...

Вот, в общем. Лис отдыхать. Следущая часть буде примерно через дней 10 или даже чуть больше. По причинам существования реала, раньше не получится. Спасибо вам всем большое, мои дорогие и любимые читатели, что поддерживаете, читаете и пишите замечательные отзывы!

====== Глава XXIII ======

Продолжение марлезонского балета! Часть получилась легкой, (можно читать как полномасштабное продолжение 22 главы) есть размышлизм, но больше отдых. Автор считает, что как нашим прекрасным героям, так и вам, мои дорогие и любимые нужно отдыхать, и порой не переживать что же произойдет дальше. В общем иНЦересная главушка с легкими веселостями. Однако Лис именно с этой главы начал раскрывать характер и черты поведения нашего Ужаса…

V.S И конечно, поздравляю всех моих замечательных, милых и прекрасных читательниц с 8 марта! Пусть этот день оправдает ваши самые смелые ожидания и исполнятся загаданные желания, но главное — море позитива, улыбок, хорошего настроения, заряда бодрости, тех подарков которые вы хотите получить и, главное, внимания, любви и заботы от тех кого любите или от тех от кого хотите их получить! С Праздником!))

Приятного всем чтения!

Глава XXIII

Кончиками пальцев по руке, но не пытаясь разбудить, напротив, проверяя насколько глубок сон.

А он только морщится и едва ли запоминает внешние измененные факторы. Облизывает губы в полудреме и не обращает внимание на внешний шум, холодный сквозняк от врубленного кондиционера и движение рядом с кроватью. Кондиционера? Какого…

Осознание факта моментально вырывает из дремы, и парень распахивает глаза.

«Твою ж мать…» — впервые внутренний матерный монолог провоцирует не нервозность и злость, а легкость и ощущение удовольствия.

И Фрост как приличный, мать его, мальчик вспоминает. Вспоминает и понимает, что все же не сон, не очередной выкрутас чертового больного мозга. Реальность, реальность и еще раз реальность. Всё что… было.

И было так жадно, жарко, ахуенно, крышесносно и практически бесконечно. Дебильная улыбка прячется в подушке, и Джек радостно жмурится. Впервые, наверное, с его шестнадцати, искренняя улыбка появляется на лице без чувства стыда или сомнения, а боль в теле приносит только пиздец какое отличное настроение, и придурошное ликование внутри.

Всё — он дорвался, можно смело ставить печать на его диагноз и херачить успокоительными депрессантами.

Под ребрами что-то урчит и мирно сворачивается теплым лебяжьим пухом, и адская обреченность, вровень боли до этого, расщепляется к чертовой матери.

Вот так просто?

И Фрост не знает, что переключилось в тот момент, когда он собирался уйти, не понимает почему, и еще с тысячу «как?» и «из-за чего?», но это отстраненное — ненужное до поры до времени. Он не хочет знать ответы сейчас. Это, наверно, разрешится, но потом, а вот буря, теперь уже удовлетворения и чертовой, почти детской, радости захлестывают сейчас.

Джек прикусывает губу и тут же морщится — больно. Приятно больно. Твою ж, а помягче никак нельзя было, да? Он тихо фыркает и едва шевелится, желая всё-таки подняться, но чёрт там, тело отказывает, всё болит — ноет, саднит, но Фрост только довольно вымученно мычит в подушку.

В комнате сыро, почти тихо, либо это он еще не воспринимает четко посторонние раздражители, а легкая прохлада холодит открытую спину и, черт его возьми, от чего-то по телу бегут мурашки, а от контраста температур иль от образов минувшей ночи в голове, он не знает.

Хочется ещё… И парень жадно облизывает губы, стараясь не думать, не настраивать себя, ибо понимает, что уже на грани, вновь возбудится. Как малолетка какая-то, твою ж мать. Возможно лишь из-за раздраженности на свое поведение или больше от интереса, Джек всё же переворачивается на другой бок и сонно щурится, осматривая знакомые комнаты.

Где-то под грудной клеткой ебучий комок мышц резко сокращается и ударяет по ребрам так, что становится больно физически, когда Джек натыкается взглядом на знакомую фигуру. Мужчина в дальней комнате, на кухне, но так как квартира студия, Фрост без зазрения совести и даже с этого положения может наблюдать за ним. А Питч его не замечает. Кажется, что Ужас всея 604 вообще ничерта не замечает: стоит вполоборота к окну, лениво курит и сосредоточенно что-то смотрит на планшете.

«Вышедший на работу Кромешный, мать его, Ужас», — в легком возмущении или скорее восхищении думает про себя Джек, но не спешит привлекать к себе внимание. Вообще. Не спешит делать хоть что-то — даже шевелиться. К черту. Пусть ублюдочное время остановится и больше не бежит, он хочет урвать этот момент, такой нетронутый кем-то чужим, внешним миром, даже им самим.

Он не знает по сути кто перед ним, — Питч как за семью печатями: неизвестный, загадочный, пугающий.

Черт возьми.

Наверное у Джека только сейчас мозги встают на место или от схождения с ума он, как те блаженные, открывает для себя суть — не важно, уже не актуально, но только сейчас он понимает кто перед ним. В чьей квартире он находится, с кем переспал и, блядь, кто сейчас так прохладительно, опираясь о кухонную тумбу, читает сводки новостей.