«Скорее всего сводки новостей», — поправляет внутренний голос. Но Джеку плевать что.

Нет, у парнишки не расширяются глаза, не заходится в бешеном темпе сердце, страх не сдавливает горло, но просто монотонная информация, бегущая какой-то сиреневой или пурпурной лентой в голове, наконец доходит до сознания, и осознание немного кроет.

Только не в том в смысле, что ночью.

Убийца.

Так просто, без прикрас, без страшной паники или больших жирных букв. Просто одно слово. Одно осознание. И всё — ничерта ты больше с этим не поделаешь.

Он смотрит сейчас на убийцу — жестокого, беспощадного, одного из лучших-худших, самого опасного, беспрецедентно изощренного в своих расправах. Палач? Нет, хотя то, что он делает с другими психами и можно охарактеризовать так. Но просто слово Убийца подходит лучше.

Джек облизывает губы и понимает всю, сука, серьезность ситуации в которую попал.

И нет, ничерта в его сознании и душе не меняется, в плане щимительной привязанности и бешеной любви к Питчу, он не может выкинуть этого мужчину из своей головы даже на секунду, мнение о нем же, после всего что было, тоже не меняется. И как считал он Блэка сволочью и тем еще психом, так и считает. Нет, не произошло замены, жизнь под розовой призмой не поменялась, он не стал считать Питча спасителем города или оправдывать его ужасные поступки. Всё так же. Всё по-прежнему. Он даже не уверен на свой счет, и какое теперь отношение к нему же у Блэка. Ничерта не поменялось. Но просто дошло, когда вся лавина первоначального пиздеца его чувств немного спала.

До этого не до того было, он мучился, у него ехала крыша и плевать было до обоснуя и осознанки вот прям сухо и по факту. А сейчас…

Джек просто смотрит и не может понять, так ли всё? Может это кто-то другой — Ужас всего города? Но нет. Никогда, хоть подыхать будет, Фрост никогда не забудет тот злой взгляд Питча, там на заброшке, когда он перерезал глотку Шипу.

Но сейчас парень смотрит, с одной стороны не может наглядеться, скользя влюблённым взглядом по идеальному телу, и в то же время осознание наглухо херачит по мозгам.

«Ты любишь убийцу. Ага. И он сейчас рядом, и да, вы трахались всю ночь напролет, Оверланд», — с такой ненужной достоверностью подтверждает сам себе же Джек, и тихо фыркает себе же под нос, почти неверяще.

Забить на это — невозможно. Принять, как данность — уже ближе, но всё равно передергивает. Просто свыкнутся и закрыть в дальнем углу подсознания — не сможет. И нет, ему не противно, не страшно — страх давно уже отсутствует, наоборот, в голове и в душе ебучие спокойствие и безопасность рядом со своим хищником. Но просто Фрост приходит к мысли, которая теперь помечает черным жирным маркером, что, как ни крути, как не забывайся в крепких объятьях, как не люби и не целуй самозабвенно эти тонкие губы, всё же — это матерый убийца, которого боится весь город.

Как тогда, в экопарке. Только вот пошарпанная табличка в ебучей секции диких зверей — «Не подходить близко к клетке с тигром и не просовывать руки к хищному зверю!» — нихрена тогда Фроста не остановила, и пиздюлей он получил от родителей знатных, когда улизнул, и на свою восхищенность и наивность просунул руку в клетку с тем самым прекрасным черным тигром.

«А здесь не просто просунул и погладил, как тогда... А ты его любишь, спишь, целуешь, жить, твою мать, без него не можешь и доверяешь всего себя пиздец как безоговорочно!»

Беловолосый на секунду прикрывает глаза и думает, что вовсе не с этой ноты он хотел начать охренительное утро. Но вот так… Однако единственный факт в своем сознании его радует — Джеку абсолютно похуй на тех, кого убивает Питч. Ни жалости, ни возмущения, лишь какая-то внутренняя неправильная убежденность, что так и надо было с ними, и этого те ублюдки заслуживали.

А правильно ли делает Питч или нет — не ему решить и не городу. Это уже на самосуд самому Ужасу.

И кончать пора с этим размышлениями и, вообще, так нагло пялится на голую грудь мужчины. Джек только мотает головой и мысленно материт Блэка. Сволочь, и, вообще, с хера ли он по дому ходит в одних штанах, босиком и с голым торсом, это хоть, твою мать, законно?!

Фрост почти скулит в голос, пожирая хищника взглядом, потому что мозги переключаются на фантазии, а там жарко, там пиздецки жарко и пошло. И, вообще, когда Джек приходил к Питчу в прошлые разы, эта сволочь всегда в майке был, а сейчас… Облизать бы его… Всего. Начиная с шеи и вниз... Оставить еще пару укусов на ключице... спуститься языком ниже, оставляя влажную дорожку…

— И долго ты ещё будешь облизываться на меня и сверлить взглядом? — неожиданно спрашивает мужчина, никак не меняя своего положения и продолжая листать планшет, — Уж если так невтерпеж, то можешь подрочить, так уж и быть, сегодня позволяю тебе это.

— Ты! Ты!.. — возмущается от негодования Джек, однако смущен он больше, ибо совершенно не ожидал, что его пробуждение просекут, и тем более его подглядывания, — Иди ты к черту!

Парнишка вскакивает с кровати, тут же шипит и морщится от боли во всем теле, но быстро подбирает свои вещи с полу и уносится в ванную, громко хлопая дверью.

А Питч только злорадно усмехается, докуривая сигарету. Мальчишка думал, что его пробуждение и залипание не просекут. Да, как же, как будто сколько лет профессионально-опасной деятельности не развили периферийное зрение почти до идеала. Наивный.

Однако ухмылка мужчины быстро спадает, и даже шипения и маты Джека в ванне, который вполне шумный, не спасают и не отвлекают, а скрытый сетевой ресурс показывает более детальные и скрытые улики убийства одного из сынишек Альфы. Питч цыкает, пальцем быстро перелистывая электронную страницу.

Кое-кто показывает свое мастерство.

— Какая ж умничка! — почти сладко цедит мужчина, и на автомате включает плиту.

Отвлечься нужно, да и робот из него хуевый, да, даже ученик какого-нибудь замшелого храма, ибо еда нужна, и нужна регулярно, а учитывая, что вчера… из-за кое-кого вообще не удалось из постели выбраться больше чем на пару минут, то Блэк в принципе молчит. А жрать хочется по-жесткому. Даже очень. Да и этот смертник небось голодный. Хотя, последнее ему до пизды. Хотя он опять себе врет. Адекватная часть его, не та, которая вечно хочет издеваться над мальчишкой, подсовывает совсем уж неправильные мысли. Как минимум накормить белоснежный Армагеддон.

Экран планшета высвечивает новую страницу с фотографиями и тут же покрывается сеточкой трещин, а звук хрустящей псевдокристаллики слишком громкий и вообще не должен слышиться. Но он слышится. Даже шумом воды из ванной не заглушается и включенной на всю конфоркой с газом.

Сучка совершенствуется. И стебется. Над ним, блядь!

Где-то внутри недовольно шипит ледяная ярость, но это только мгновение. Лишь одно. Питч матерится, но в который раз благодарит свою просчетливость за покрытие экрана защитной пленкой оргстекла. Такие редко когда идут в комплекте и невозможно достать в обычной продаже, но он может.

А фотографии с распотрошенным, изящно уложенным на острые, пропитанные ядовитой смолой, спицы, слишком яркие и красочные, с хорошим разрешением, и можно увидеть все детали. Как будто и о качестве съемки эта тварь позаботилась. Так, что Блэк всё подметил, всё увидел, особенно то, что проглядит полиция и даже эксперты.

Он цыкает, небрежно бросает электронику на кухонную столешницу, и уже в привычном жесте открывает рядом стоящую жестяную банку. Несколько неспешных движений, ибо спешка и резкость приведут к большей злости, несколько шагов до холодильника, только теперь слишком резких... Луч солнца в глаза бесит, хлопанье дверцей, возвращение к плите, вновь быстро, мельком взгляд на планшет, где на автомате пролистываются все новые фото.

Ублюдок. Нет, скорее возомнившая себя хозяином города тварь, и опечаленная тем, что тут есть еще одна крупная рыба. Но он, сука, не рыба. Он тварь из глубин, похуже, похлеще, по-древнее и страшнее!

Твареныш его задевает, и знает толк в этом. Сучка пытается быть равной, нет — сильнее. Это бесит! Побуждает на слишком резкие реакции. Сковородка, шипение масла, раздражение, нож в руке, ускорение движений, злость на паскуду, что посмела играть на его территории, новые кровавые фотографии… холодные пальцы на спине.