Примечания автора:
Предупреждение!!
АУ. Жестокое альтернативное будущее, не фантастика (космо-кораблей и летающих машин нет) Всё примерно как в 21 веке. Только всё более мрачное, депрессивное, с упадком моральных устоев и принципов, без надежды в «светлое будущее». Чистейшая антиутопия. Частичный постапокалипсис. Где люди живут в двое больше обычного, но дети рождаются слишком редко. Всё это из-за произошедшей биологической катастрофы.
Эта история... могу сразу сказать и предупредить — без всякого флаффа, милостей и доброты. По крайней мере, не в адекватном понятии этих слов. Да, будет хоррор, кровище, расчелененка, пытки, убийства и, притом, на этом фоне будут развиваться непростые РОМАНТИЧЕСКИЕ и ЛЮБОВНЫЕ отношения ГГ.
При всех предупреждениях фанфик буду писать с ХЭ. ( Да, замахнулась — знаю, но надеюсь, выйдет что-то толковое)
В общем, дорогие мои, если вам «по вкусу» такая история и такие любовные отношение в погибающем мире, то — приятного чтения и добро пожаловать! :)
Все персонажи данной работы СОВЕРШЕННОЛЕТНИЕ, и достигли возраста 18 ЛЕТ.
====== Пролог ======
«В этом мире, где люди научились выживать как смогли, не существует порядка, правил и света...»(с)
Неоновые вспышки, и он заставляет идти себя дальше. Голые стены совсем обшарпанные, изуродованные давно выцветшей краской, но он старается не обращать внимания… Это привычка — сравнивать никчемность места со своей собственной никчемностью — въелась, казалось бы, с рождения, заставляя постоянно в запрещенных опасных районах и таких узких закоулках, видеть разбитое отражение собственной судьбы и личности. Словно старый бетон и серые от копоти стекла окон специально отражают всю свою гадкость, никчемность и усталость, дабы на душе становилось противней. А мерзкие, почти ядовитые разговоры по уголкам и тупикам в темноте до конца убеждают, что выхода не будет и это — всё, что есть в этой ёбанной жизни.
Он ощетинивается, как давно одичавший уличный котенок, но тут же трясет головой, натягивает серый капюшон сильнее на лицо и низко опускает голову, хотя смотреть под ноги — на этот грязный, давно потрескавшийся асфальт — уже попросту не может, и его мутит от жирных пятен масла, смешанных с давно засохшей чьей-то кровью.
Такое тут не редкость, даже наоборот — норма или тенденция.
Клок белых волос непослушной челкой выпадает из-под капюшона, и он спешит их скрыть. Вновь… Белизна, как признак миловидности, а в районе А7 это подобно приговору. Миловидный, мелкий, беспризорный…
Он научился выживать даже здесь, где через каждый метр стоит или сидит какой-либо ублюдок и скалит рот в гадкой усмешке, — либо обкуренный, либо псих. Через каждый метр или два незаконные притоны, барыги, подпольные точки с оружием и самые грязные шлюхи. И только если повезет, ты сможешь окольными путями, известными только профи, тропинками и закоулками, выбраться на Кромку, — ту саму зону, еще не заканчивающегося А7 и прилегающих к нему других, более благополучных районов. Там спокойней, там больше «нормальных» и там можно выжить, и полиция там патрулирует лучше, несмотря на то, что Кромка занимает охренительную протяженность и такую же ширину.
Он останавливается под низким мостом, воровато оборачивается, в виде проверки выглядывая потенциальных следящих или желающих нарваться на драку. Но никого нет и покоцанная, давно не реставрирующаяся, старая парковка со всех сторон остается пустой, одинокой и тихой, только железобетонные балки, удерживающие магистраль наверху, сильный сквозняк и запах въедливых паров напополам с сыростью.
Будь проклят сегодняшний прогноз погоды, который с точностью до часов предвещал северный ветер, который разносил пары в сторону всего города, а не от него.
Он прислоняется к грязно-белой стенке, чувствуя жгучесть холода бетона, который словно живой втягивает в себя тепло прижавшегося тела. Но это, пожалуй, одно из немногих явлений которые его, в отличие от других, не раздражают и не бесят. Наоборот, он любит отдавать свое тепло и брать взамен прохладу стен и земли. Ровно, как и любит длинные, по четыре месяца, зимы.
Слабая усмешка на почти белых губах, в тон белоснежной коже лица. В руке одна сигарета. Тихое цоканье, и серый взгляд скользит по тонкой белой сигарете с фильтром. Вновь слабое выражение легкого презрения и брезгливости на лице, и рука сжимается в кулак, ломая чертову сигарету. Ведь он не хотел начинать курить. Бросил это еще два года назад.
Он откидывает голову назад и, повернув слегка в сторону, смотрит на кусок высоток и слои серо-желтых облаков, которые можно увидеть меж магистральным мостом и прилегающему к нему очень близко высокому зданию, когда-то успешного бизнес центра.
Ему остается передохнуть минут семь — не больше. А дальше с час добираться до Кромки. И уже после полчаса еще до дома, уж если домом можно назвать чертову комнату пять на пять, отбитой у такого же беспризорника, только который, судя по всему, уже совершал разбои и ловился полицией.
Еще раз искать приключения себе на задницу он не будет, особенно ближе к центру А7. Ведь здесь, как в лес — чем дальше, тем страшнее. Конечно, люди не бегают там перебежками, но гарантия, что ты вернешься после такой прогулки домой целым и невредимым равна десяти процентам из возможных ста.
А7 — самый большой район, находящейся на южной окраине города 604. В основном так всегда — самые опасные, неблагополучные районы — самые большие в городах, потому как за семьдесят процентов жителей живут за чертой «ниже среднего» и зарабатывают не совсем законными способами.
«В этом мире, где люди научились выживать, как смогли… не существует порядка, правил и света»
Он прикрыл глаза, с силой вжимаясь затылком в холодную бетонную стену, думая, какого черта он все еще живет, и живет в таком мире…
А всё началось менее ста лет назад… Люди жили, в своем бешеном темпе, гордились своими достижениями в техническом прогрессе, боролись с социальными проблемами, пытались и осваивали космос, читали детям на ночь сказки и по привычному устраивали митинги, акции, устраивались на работу и просто жили. Но из-за трех крупнейших корпораций, из-за вечно добывающихся из недр земли ресурсов, и новых технологий их добычи, биологическая катастрофа стала неотвратимой и только приближалась. И какие к черту технологии и создание роботов на ново-информативном уровне, когда канализационную воду начали прогонять уже не по три, а по семь раз, когда обычная пшеница заменилась искусственной, выращивающейся за несколько недель, а воду из океанов загрязнили настолько, что мировой запас рыбы снизился почти до нуля. А вскоре разразился просто хаос и все к чертовой матери перевернулось за считанные месяцы.
Системы сбоили, новая техника, модернизирующаяся чуть ли не каждый месяц, чтобы удовлетворить потребителей, стала выходить из строя из-за перегрузок и наворотов. Промышленные предприятия стали смешивать и вовсе запрещенные к употреблению компоненты на заводах, потому все чаще стали происходить взрывы и утечки хим. отходов. Над городами стали нависать черные тучи, причем в прямом и переносном смысле. Растения, которые пытались сохранить Грин Писовики, и крупные компании по защите окружающей среды, в том числе и министерства охраны природы, не справлялись и сколько бы не высаживали в специальных заповедниках зеленых великанов, те не справлялись и химия побеждала, сжирая флору.
Правительство… А что оно? Вскоре уже всем было плевать на полицию, на реформы и кто там у власти, в том числе стало плевать на чертовы границы. Чтобы собственный народ не перебегал хотя бы на время в другую страну, для более сносной жизни, задыхаясь от паров и умирая от голода или отравления новыми продуктами, страны начали объединятся. И благо хоть войны люди постеснялись устраивать в этот раз, разумно полагая, что так и вовсе себя уничтожат. И вот под эпик глобально-биологической катастрофы люди поняли, что бороться за тот мир, что когда-то у них был, уже бессмысленно, и начали строить тот, какой достался им по их собственной вине.
