Поцелуй, еще один, он на грани, его не берут, а дерут и от этой мысли мышцы сводит в диком спазме, так охренительно хорошо, что он теряет способность к вдохам и выдохам. Кислород — к черту. Всё к нему, туда — вниз. Ибо уже ничто не важно, не жизненно необходимо. Вот она жизнь. Его жизнь, его чертово ядро жизни, и глаза напротив горят жидким золотом, почти расплавленным янтарем.

Не так много времени, с возней на раздевания и подготовку минут десять, если округлить, но и этого хватает с лихвой, чтобы дойти до края, лежа под ним, под своим люб…

Любимый ведь?.. Его хищник, Ужас, Тигр, его Питч… Любимый.

Джек не выдерживает чертовых ощущений, срываясь на крик и резко кончает, охеревая от оргазма, наслаждаясь хваткой на талии и болью от оттянутых волос. На ключицу приходится укус острых зубов, и парень чувствует, что Блэк не ушел далеко.

— Питч… — едва выговаривая, но взгляд, как только мужчина приподнимается и смотрит на него, становится осознанным.

Ещё. Понимание каждого разделенное на двоих. Ещё и ещё. Начального первого хватило только для того, чтобы не сойти с ума от дикого стояка и желания в башке. Так, выброс адреналина и тестостерона, — снять напряжение в телах.

Джек теперь сам дико улыбается, едва ли усмехнувшись и кидается первым, целуя до беспамятства, развязно вылизывая чужой рот и хныча от опустошенности. Нет, он хочет как минуту назад, чтоб горячо, чтоб заполняло, чтоб гореть в жидком огне и чувствовать как тебе засаживают по самое горло.

Твою мать, он хочет в горло. Блядь! Это возбуждает, и у него опять стоит, а он жмется к своему мужчине, потираясь и чувствуя ответное нарастающее возбуждение. Да!

Роковое ебнутое утро только начинается, на горизонте маячит приятно-розовый рассвет, романтично сладкий. Но поебать им обоим на милости, романтику и сладость. Только приторность на грани соленой крови, только страсть, переходящая в звериную ненасытность, боль от жесткой хватки в волосах и острые зубы на загривке, когда Фрост дразнит хищника и встает на четвереньки, слишком медленно прогибаясь в спине. Романтика? Да Фрост стонет так, что любая шлюха обкончается и обзавидуется, когда Питч резко вгоняет свой член полностью в растянутый скользкий от смазки и спермы вход. Джек шикарен в изящной хрупкости и в шлюховатом поведении, но он настоящий, открытый безвозвратно, принадлежащий только Ужасу, и в этом редчайшая ценность, дороже всех ебуче сладких рассветов романтично розового цвета. И дерут мальчишку тоже вовсе не романтично — приземленно, первобытно, жестко, и от этого еще более охуенно.

Вздох, тихий хрип, он не может даже сглотнуть, потому что в горле пересохло совсем и слюны тоже не осталось; постоянные крики, вздохи и выдохи, бляять это невозможно, но Джек громко дышит и откидывает голову на единственно оставшуюся на кровати мокрую подушку. Он прикрывает глаза, так охуенно, а его лижут в губы, и приходится вновь приоткрыть рот, позволяя Ужасу новый затяжной поцелуй. Дыхание учащается — хочется еще и он стонет, только горлу больно и новый стон теперь из-за дискомфорта в глотке, где начисто, кажись, пересохла слизистая, а тело блядь горит.

Блэк только неохотно отстраняется и видит совершенно другое во взгляде парня, лишь хмыкает в понимании и встает с кровати. Джека правильно поняли? Неважно. Пятиминутная передышка — тоже передышка. Учитывая весь день и половину ночи. Твою мать, как они дошли до этого? Губы сами по себе растягиваются в сладкой несдержанной усмешке. Где-то на краю сознания за шумом собственного сердца и сбившегося дыхания слышится вожделенный плеск воды. Да, твою мать! Как они раньше не додумались?

На улице пиздецки жарко, стемнело часа три назад, а может и больше, а за окном стоит ебучая жарища, но окна открыты и хотя бы летний пыльный сквозняк гуляет по комнате, едва холодя влажную кожу. Грудина вздымается и оставшиеся капельки пота стекают по бокам, остаются на ключицах и животе, а теплый ветер сжалившись дает легкую прохладу.

Шуршание рядом отвлекает, но незначительно, а вот чужой холодный палец, смоченный в воде и проводящий по его губам, живо заставляет распахнуть глаза и в ночном сумраке увидеть нависающего над ним мужчину предлагающим ему воду.

Джек только благодарно стонет и тут же выхватывает стакан, глотая холодную жидкость большими порциями и приподнимаясь на локтях. Пара капель всё же скатывается по подбородку, и у Фроста ощущение, что прохладные капли тут же начинают испаряться, но нет, они всего лишь текут медленно дальше, оставляя влажные дорожки и холодящий эффект после себя.

Он жадно облизывается и не глядя, протягивает стакан Питчу, который забирает его и, сволочь пронырливая, глушит воду из бутылки, которую прихватил с кухни. Значит ему один стакан, а себе… Джек не злится, лишь тихо рычит, и откидывается обратно, наблюдая за своим черным тигром.

В тишине через минуту раздается призывно произнесенное имя Ужаса, когда тот оставляет все на край стола, и мальчишка нахально манит его к себе. Блэк лишь хмыкает, принимая условия игры, через пару ленивых движений и мучительных секунд забираясь на кровать.

Джек своими действиями нарывается, пытается выиграть там, где заведомо известен победитель. Но разве Фрост против этого расклада? Он лишь мучительно медленно проводит языком по соленой шее Ужаса, заглядывает в глаза и провоцирует. А через минуту уже раздвинутые коленом ноги, и закинутые на шею руки, и Джек целует теперь не так рьяно, но глубоко, жадно, но постепенно вновь срываются оба. Питч, матерясь, заваливает парнишку на оставшуюся подушку, и полностью подминает под себя, закидывая стройные ноги себе на талию и без предупреждений резко врываясь в тело мальчишки.

Услышать громкий полный удовольствия и мольбы крик, теперь данность и довольство, зафиксировать руки парня над его головой в захвате, как развлечение, а свести в полуобморок, чтоб мальчишка метался под ним, в конце умолял и кричал, как собственное желание и жажда. А себе Ужас отказывать никогда не любил.

И только под утро станет невыносимее, молодой организм будет на пределе, и сорвавший из-за криков голос мальчишка всё же вырубится, после очередного сноса крыши и вспышки во всем теле и голове.

Он просыпается резко, моментально открывая желтые глаза и замирая на секунду, давая возможность себе прочувствовать, где он, всё ли под контролем и запустить анализ последних событий. А проанализировать есть что, хотя бы последние сутки. Под боком рядом кто-то шевелится, и едва ли сонно стонет. Обнимает его, удобно, судя по всему, устроившись у него на плече. Очередная шлюха с белыми волосами?

Дежавю...

Рука непроизвольно тянется к белоснежным волосам, а через мгновение приходит четкое осознание, и мягкость волос дает успокоение. Питч криво ухмыляется и запускает пятерню в мягкие, подобно пуху, волосы Джека. Ничерта не дежавю. Просто, наконец-то рядом этот ебучий смертник.

Незначительное движение, когда Питч ведет плечом, не будит Фроста. Он не неженка — не просыпается, но шумно сопит, и во сне жмется ближе.

Нереальная, психологически неверная доверчивость, ему даже интересно, как устроен мозг у этого уникума, мать его. Но это мысли — неспешным потоком в голове, а на деле кончиками пальцев перебирая белые пряди. По виду красноватого марева начало утра, и он матерится про себя — трахаться практически без продыху сутки. Пиздец.

А утро всё же ранее, прохладное и из-за этого хотя бы терпимое. Питч не злится, но ебучий здравый размышлизм наводит совершенно на херовые мысли-выводы.

А руки против воли… Хотя кому он по скотскому врет? Он думает, но в свое же довольство и вседозволенность проходится пальцами по голой спине мальчишки, ощущая нежность кожи. Не испорченная юность, потому и нежный, мягкий, гладкий. Не испорченный блядством.

Джек не шлюха… Хотя, после этих суток он официально в некоторых определенных вопросах может и пересмотреть это. Стонет мальчишка и отдается так, как, блядь, никто не может.