Мучиться страданиями? Жалеть себя? Свернуться калачиком на кроватке и всхлипывать обвиняя мир в его жестокости? Да кому оно надо в этой психушке под номером — 604? Ничего уже не исправить, остается только выживать, закрывать всю эту гадость от самого себя и с упрямством мула или осла переть напролом, к такому же серому завтра.
Он ведь смог… смог забыть на столько месяцев, но так почему сейчас? Почему так резко и внезапно? А еще сука осознанная память — вывернула наружу все страшные картинки так быстро и четко, словно ты вернулся на четыре с половиной года назад, и всё произошло пару часов назад.
Джек с силой закусывает губу, ему плевать, даже если пойдет кровь. Перетерпит, боль со временем притупилась до такой степени, что он почти может её не чувствовать.
Он сглотнул и в горле запершило, как будто он сорвал глотку. Вновь убогие воспоминания… Где-то недалеко с нудным однотонным визгом пронеслась полицейская машина. Фрост пакостно усмехнулся. Вот почему эта хрень под названием воспоминания, настолько быстро вернулась.
Июль… Комендантский час. Полиция. Бешенные районы и ноль правил, не единого закона. Никто не защитит, эти уроды вновь будут проезжать мимо и не останавливаться на своих бронированных машинах.
— Твари… — горько и сухо шепчет Джек. Но быстро стягивает с себя накрывающую его пелену. Нет. Не здесь и не сейчас… Он конечно же последняя тварь сам, он знает все свои поступки и косяки, он знает что натворил и он никогда не простит. И пусть эти картинки прошлого ему вечно напоминают его тупость и страх. Но сейчас нет времени даже на себя и свои внутренние переживания.
«Еще к психологу сходи, бедненький мальчик!» — ядовито шипит внутренний голос, и Джек знает что жалеть себя последнее дело. Он ведь поклялся…
Серые глаза распахиваются, Фрост обводит взглядом полупустую, серо-желтую комнату, морщится от брезгливости — ему до тошноты надоело здесь жить, но встает и решительно осматривает все нычки, где лежит самое необходимое.
На лестничной площадке слышатся приглушенные голоса, быстрый бег с верхних этажей вниз, четкие слова о последних новостях А7, громкие возгласы и привычный мат, через который он успевает уловить суть. Сегодняшней ночью был найден и убит Шкурник.
Ну всё…
Игра на выживание начинается…
Фрост фыркает, поднимает резким движением рюкзак и швыряет на кровать, пару движений и он уже возле того же железного шкафчика, внизу которого есть маленькое второе дно. Пока есть время нужно вытащить всё что пригодится, и в быстром темпе погонять по Кромке, затариваясь едой и деньгами. Скоро останутся только крупные акулы в этом аквариуме, ну или самые долбанутые, которые отродясь не слышали про самосохранение. А вот он вроде и простая рыбешка, но подохнуть не хочет.
Джек резко подрывается, кидает на стол нужные предметы, запасы денег, пластиковые карты, отодвигает жалюзи и чувствует как Кромка зашевелилась, узнавая последние новости, а из ближайших квартир и домов послышался отборный мат.
— Ну что ж, народ, поздравляю…
Комментарий к Глава II Не успел Лис выложить проду вчера, но постарался, и выкладывает утром, надеюсь глава вам понравиться. Пусть тут нет общего фона и развитий событий, но мы к этому плавно подходим, да и хотелось рассказать о Джека чутка побольше)) Спасибо, что поддерживаете автора и пишите отзывы, это очень важно для Лиса!!!:) За ранее прошу прощения, если есть ошибки! Лис обещает всё исправить в ближайшем времени))
====== Глава III ======
“Да, Лис знает, Лис непростительно вновь затянула главу, ведь после окончания Грани, где я пояснила свое долгое отсутствие, обещала продолжить Психо и за неделю выложить главу, но Лис не успевала, а выкладывать сырую и невкусную часть не в моем стиле. Еще раз прошу прощения у всех своих читателей за своё ооочень долгое отсутствие и за то, что вновь заставила ждать обещанную часть! В мини оправдание могу сказать, что эта глава получилось большой, и я надеюсь чутка интригующей. Приятного чтения, дорогие мои!)”
Глава III.
Солнце — вновь оно… Закрытое едва сероватой дымкой паровых облаков, но все равно палит нещадно — выжигающее, заставляя воздух плавиться, людей задыхаться от разъедающей легкие духоты и взрывать незащищенные трубы с легко воспламеняемой жидкостью, которые в некоторых районах поставляли энергию. Мозги у людей тоже плавились, и каждый становился еще агрессивнее, ожесточеннее, словно под куполом в который специально закачивали хлор… А люди всё брели, кто куда и кто откуда, давясь едкими парами и каленым воздухом, проклиная этот день и эту жизнь.
«Да, наверное, в других районах людишки действительно медленно плетутся. Только не у нас, правда? А7 зашевелился абсолютно весь, как термитник, на которого направили лупу в жаркий солнечный день…» — пакостное замечание от подсознания, но он не обращает внимание. Ему даже не хочется улыбнуться.
Фрост сжимает губы в тонкую линию и на бегу уворачивается от нескольких тоже бегущих в противоположную сторону бритоголовых парней, чей громкий мат был слышен на половину оживленной улицы.
— Зашевелились они, блять… — цедит паренек, сворачивая в тупик, заканчивающийся заржавевшим двухметровым забором.
Пристальный взгляд серых глаз из-под капюшона и с разбегу, уже по выученной схеме, запрыгнуть на металлическую раму старых сетчатых ворот, быстро подтянуться и перепрыгнуть, оказываясь в узком пространстве шириной максимум сантиметров восемьдесят. Он делает всего один выдох и один глубокий вдох и вновь срывается с места по узкому коридору. Да — это тоже окольные пути Кромки. Через десять минут он должен быть у знакомого поставщика, забрать нужные вещи и еду, и желательно раздобыть пару вакуумных пакетиков с соевым мясом. Этого должно хватить…
Отдаленно слышится визг тормозов, чей-то громкий крик и маты на всю улицу.
«Похоже кто-то кого-то не пропустил.»
Эта десятая авария коим свидетелем, пусть и косвенно, но он является. Но сейчас местные разбираются сами. Гребанным хранителям порядка не до этого. Все на ушах стоят, как же, комендантский час, уже три часа подряд с тех пор как он выбежал из дому, везде только и говорят об убийстве Шкурника и о поднятых группах спецназа и специального реагирования.
«Только что вот они сделают? Бред. Конченные идиоты…»
Фрост цыкает, резко переводит дыхание, но не останавливается, ему нужно, нужно бежать и не останавливаться. Если остановится — упустит время, упустит его, значит все возможности для дальнейшего существования.
«Господи, как же это хреново звучит…» — подмечает внутренний голос и Джек согласен. Да тут не просто может потерять возможности для этого существования, а само свое существование. Ведь и прирезать могут, да за ту же воду или карточки, что он взял с собой.
— Как в сезон голода, твою мать, — шипит паренек, но не выдерживает бешенного темпа и ему приходится притормозить, выбегая в более широкий проулок.
Он резко тормозит, оглядывает однотипную грязную местность и шумно дышит, глотая нужный воздух. И хотя бы здесь, среди бетонных старых построек, он не такой раскаленный. Как всегда воняет гнилью и ржавым металлом, затхлый и влажный, но не такой хотя бы горячий… Сердце отбивает больше ста ударов в минуту, а по вискам и носу стекают капельки пота. Чертова толстовка… Но он не может снять капюшон. Да десять метров не пройдет.
«Гребанный город, со своей гребанной серой массой и ублюдками на каждом шагу», — мысль автономная, уже почти не замечаемая, потому что произносится внутренним голосом практически каждые пять минут. Фрост кривит бледные, потрескавшиеся губы, слегка проводит по ним языком и, набрав в грудь побольше воздуха, вновь срывается с места.
Кромка, априори приближающемуся закату, не стихала и не замирала. Тут уж все, у кого ещё остался хоть грамм извилин, повылазили на улицу и начали скупать побольше всего, что можно сожрать и выпить. Люди поумнели за четыре официальных года пиздеца, даже такие отбросы, что живут в А7. Есть конечно психи, обдолбанные всякой дурью, которым плевать или просто тупые неадекватные личности, но основной косяк Кромки и часть А7 умно сматывается или запирается в своих комнатах-коробках — четыре на четыре, и подсоединив порты к новостным блокам или соц. интернету начинают следить за происходящим, выкуривая по несколько пачек в день и матерясь на чем стоит свет.
