Да он дебил! Совсем охренел со своим самомнением, раз так думает! Кто он такой, чтобы Ужас испытывал к такому как он ненависть? Да он даже не равен ему — так, озабоченный щенок. Больно. Джек горько усмехается.

«Никто. Просто никто»

И испытывает Питч максимум омерзение или презрение, как к микробу, который только оскорбляет одним своим видом. Так погано, Джек знает, он не чувствовал так себя никогда. Он ненавидит себя, презирает аналогично Блэку, и правильно.

Его хищник прав, и он больше ни разу не попадется ему на глаза.

Он ничто ведь.

— Какого хуя застыл? Живо выметайся! — ледяной тон заставляет вздрогнуть, но смелости нет, чтоб еще раз посмотреть в эти горящие злостью желтые глаза. Он не выдержит.

Не выдерживает. Фрост смиренно выдыхает и срывается с места, преодолев в несколько шагов расстояние до двери, и уже открывает её, немедля намереваясь уйти.

— Ахуел? — злобный рявк останавливает, заставляя затравлено развернуться. Он еще сильнее разозлил своего персонального?

А Ужас бесится, смотря на покорность мальчишки: эта сволочь действительно съебывает. Даже не перечит! Ненужная блядская покорность, когда она совершенно не нужна. Джек непревзойденно издевается, впервые делая всё по его указке. Даже в серых большущих глазах страх, перемешанный с отчаянием и нерушимой повинностью.

И… он уходит. Чтобы реально больше не появляться в его жизни. Но не проще ли? Сучка уйдет и закончатся проблемы. Закончится всё. Ужас только резко отталкивается от стены и, плавно огибая стол, проходит на середину комнаты, сжирая ненавистным взглядом сжавшегося беловолосого.

— Вещи забыл, или это повод, чтобы после опять припереться? Ну же? Какого ты молчишь? — рычание и руки всё же сжимаются в кулаки. Он близок к чертовой потере контроля. Он убьет это невнимательное существо, по ошибке зовущееся человеком.

А Фрост же даже не кивает, лишь вздрагивает — это еще одно сеченое движение ментальным ножом. Эти сочащиеся ядом слова, этот его тон, его недовольство — это его же нож, не физически-материальный, но аналогично уничтожающий, прямо в цель — Ужас всегда добивается своего, всегда убивает четко и направленно. Даже словами. Тем более словами. И Джек не исключение.

Парень даже рад такому сравнению. Хотя больше всего в это тварьское утро желает быть убитым реально. Было бы проще, не так унизительней, не так раздирающе душу. Однако он не хочет еще больше доставлять своему хищнику неудобств, Джек подобен жертве — забивает на себя и на свою боль, пересиливая вой в груди и, развернувшись, возвращается за рюкзаком, брошенным теперь возле того самого кусочка стены, между концом кровати и дверью ведущей в ванную комнату.

— Презираю таких как ты, сволоченыш без мозгов... И только попробуй прийти ещё, ебучее везение не спасет, Фрост. И будь уверен: сдам таким ублюдкам, что пожалеешь, что не подох в той пыточной! — под конец Питч рычит, зверино, с дикой индифферентной яростью наблюдая за быстрыми движениями закусившего губу паренька.

Ненавидит. Пакость — уровня Армагеддон. Белоснежная пакость…

Которая даже не рявкнет в ответ… Не взбесится! Ни одного, сука, слова!

Просто он уходит.

Единственный сиплый вздох Джека, граничащий с тихим стоном, когда он наклоняется и поднимает свой рюкзак, но после делает шаг назад к двери.

Больше переживать не о чем. Проблема решена. А мелочь даже не прощается, просто молча, как в замедленной съемке, уходит.

Джек не смотрит, молча рвет себе нервы в кровь и делает ещё шаг, и ещё…

Рубикон.

Для обоих.

Несдержанный рык, и за секунду оказываясь перед мальчишкой, с силой швыряя его к тому голому участку стены перед кроватью, и похуй на его перепуганный вскрик. Рюкзак похуистично отшвыривается в сторону, а Питч моментально оказывается рядом, слишком близко, ударяя Джека затылком об стену и сдавливая пальцами челюсть, приподнимая ему голову и тут же впиваясь в бледные губы мальчишки. Сука, сволочь, дрянь!

Не давая опомниться, и с довольством урча просовывая язык в прохладный рот, жадно начиная вылизывать. Первый стон Джека, как разряд блядского тока по позвоночнику, заставляет сжать пальцы на челюсти сильнее, а другой рукой вцепится в ребра. Как тогда.

Ебаное сердце. Ебаное сердце, как же оно стучит! Джек задыхается, почти моментально задыхается, но ему похуй, пусть сдохнет сейчас, но реагирует сразу — за мгновение, закидывает руки мужчине на шею, нетерпеливо притягивая ближе и отвечая, отвечая отчаянно, так же жадно, позволяя жестко вылизывать свой рот и кусать язык. Блядь, блядь, блядь!.. Он спит.

Он спит? Не дай дьяволы или боги, если это всего лишь сон. Всё продаст, чтобы это было реальностью.

Блэк дергает его ближе, вдавливая в себя, и Фросту похуй на боль между ребрами, чужие — родные пальцы идеально впиваются между ними, оставляя синяки.

Ещё-ещё-ещё!

От мальчишки отрываются так же стремительно, как и напали, на долю секунды. Чтобы посмотреть в глаза, услышать загнанное шумное дыхание, увидеть красные покусанные им же, в его же слюне, губы. Это охуенно. Только это и охуенно. Но заминка длится еще одну секунду, и Джек теперь сам поддается первым, резво сокращая расстояние, только его ловят на полпути. Чертов мальчишка стонет вновь, как только Питч завладевает горячим ртом и давит пальцами сильнее, перемещая все же правую руку с челюсти на горло, в их ебнутом классическом раскладе.

Джек скулит, откидывает голову назад, а Ужас этим пользуется, переходя жалящими укусами на шею, облизывая бледную кожу по сантиметру, жестко проводя кончиком языка по зажившей красной полоске на горле, и вырывая из груди мальчишки новый жалобный полустон. Блять — вышка. Теперь похуй, а единственное, что хочется: затащить несопротивляющегося и обнимающего его Фроста на кровать. И руками вниз — хочется задрать до черта мешающую ткань. Огладить, оставить царапины, синяки. Ебучая толстовка!

— Питч! — нетерпеливый вскрик, после грубого укуса переходящего в засос на шее, и мальчишеские изящные пальцы скользят от шеи до темных волос, вцепляясь и перебирая жесткие пряди.

Блять…

Отвлекает, странный сквозняк отвлекает. Блядская дверь. Блэк рычит, кидая мельком взгляд на приоткрытую дверь. Одно движение — шаг, яростно хлопнуть чертовой дверью, и закрыв на ключ, отчетливо давая понять расслабленному мальчишке, что теперь хуй он куда съебется, даже если захочет.

Съебаться решил, уходил молча. Дрянь маленькая!

Оказаться рядом так же быстро, накидываясь на Джека и получая нетерпеливый вскрик в награду. А пальцами под толстовку, наконец-то, быстро проводя по худому телу, спускаясь на торс, оглаживая живот, дразня и уходя руками вниз на пах, но перемещая на талию, на бедра, пока мальчишка скулит в поцелуй и жмется ближе, потираясь об него. Сволочь. Руками на бедра, и придавливая парня еще теснее к стене, выбивая из легких последний кислород. Пусть задыхается, ему полезно. Но опять эта ебаная доверчивость.

Джек лучше сдохнет, чем сейчас отстранится хоть на дюйм. Он благодарно лижет чужой язык в ответ, поскуливает и проводит руками по сильной спине своего хищника. Он дорывается до своего несбыточного и нереального. Оттого и так жадно, желанно, слишком порывисто, быстро и без мыслей.

Похуй когда и кто, чья блять идея, но через незначащее время Джека уже приподнимают и заставляют запрыгнуть на талию мужчины, обвивая того ногами. И Фрост теперь дорывается по полной; отрываясь от восхитительно вкусных губ, гортанно выстанывая и умоляя уже вслух. То, что он шептал вчера, теперь кажется гребаным детским лепетом. Поэтому Питч только ухмыляется и самодовольно хмыкает на хриплый шепот развязного мальчишки, не останавливаясь и продолжая кусать, вылизывать, зацеловывать по миллиметру истерзанную кожу.

— Питч… Питч!.. — сбивчивый жаркий шепот между поцелуями, несдержанно ерзая и стараясь потереться о мужчину сильнее. Джек поскуливает, но не отстраняется, обнимая, вылизывая чужое горло, умоляя: — Твою мать, еще!.. Еще хочу, тебя хочу. Много, постоянно, давно… Пииитч!..