Правитель улыбается милостиво, попечительно, словно перед ним маленький ребенок, просящий конфетку. Он наверняка уверен в том, о чем думает. Взламывая еще один электронный замок и наслаждаясь чьей-то взбешенностью. Жаль он еще не нашел его. Но наверняка темная звездочка обосновался на окраине А7. Он даже не удивится, если в Призрачном Севере.

Черные глаза блестят от азарта и предвкушения, новости перебиваются новой информацией от репортеров на месте события, и у него на душе разливается тепло и ликующее чувство первенства.

А еще несмышленый, теряющий хватку, коллега поймет, что к чему только под конец игры. Ведь воплощение страха 604 до сих пор не понял, что его изящную программу, действительно отлично составленную, взломали уже как пару дней. Стареет всё же, стареет.

Интересно, ему все-таки тридцать два или тридцать четыре?

Молодой мужчина сыто улыбается, услышав заветный всклик открытой защищенной программы, и играючи снова закусывает пухлую нижнюю губу.

— Пожалуй, Альфа не обидится, если его сынишек законсервировать в серной кислоте. Негуманно, и отвратительно больно. Но, что только не сделаешь к вступительному подарку?..

Он допускал такой расклад. Но не на данном этапе. Уже и забыл, как бывает. А тварь спокойно проехалась по нему, как по прыщавому несмышленому школьнику с базовыми знаниями сети.

Умная, достаточно умная тварь. Найдет — сдерет кожу, освежует, оскопит, польет мясо уксусом и осыплет солью, наслаждаясь ором и скулежом, а потом сожжет заживо, предварительно пробивая грудину и закрепляя на ребрах зажимы, которые будут разрывать грудную клетку еще живого орущего паскуды, горящего на живое, незащищенное кожей, мясо. Как-то так, только с большим подетальным обдумом.

Прищуренный взгляд желтых глаз быстро пробегается по строчкам взломанной системы и Питч фыркает, пренебрежительно осматривая хаки и ключи по которым тварь опередила его. А трое сочных блядских психопатов, одного из которых он вылавливал уже полтора года, не эстетично болтались повешенными под эстакадой. Заебись! Еще и цветочками их украсил. Позер херов!

Не сказать, что неделя выдалась продуктивной: в начале сучка из Депа, именуемая Феей, заново плела свою паутинку, хилую правда, подключив спецов из аналитики, пытаясь подкопать под него, взяв за основу его первые крупные убийства семь лет назад. В середине же недели всё становится более интереснее, и начинает идти по наклонной из-за мелкой сволочи, который припирается перепуганный и в крови. Последующие же сутки после этого Блэк и вовсе не хочет вспоминать, и даже думать о том, к чему привели его выходки помочь мелкому и личные размышления. А теперь, под конец недели… Вот такая вот хрень. Которую, ну никак он не предполагал.

Чертов ублюдок с замашками властолюбца-нарцисиста, мнящего себя уже чуть ли не Богом. Ему было бы смешно, почти весело, если б не было всё так серьезно и с реальными зацепками на него.

Ужас цинично прикидывает, каково будет опустить эту тварь, предварительно сломав ему психику и сравняв его эго с никчемным микробом. Одно для него играет большую выгоду и роль — такая сука ни за что не поделится с полицией или еще кем-то информацией — все лавры ему, собственник в неправильном смысле этого слова. Он сам должен самоутвердиться. Не садист, но отчасти миротворец-миссионер.

Без шансов оскопит, предварительно еще кастрировав. Питч зло улыбается краешками губ и прикидывает в голове дальнейшее развитие событий. Только вот мозги — мозги у твари есть и, причем, хорошие. Впрочем, и со стратегией и логикой, к его сожалению, всё в порядке.

Второй этап открытого сезона только начинается, а его пытается зажать в угол неизвестная дрянь, к данным которого и его взламывающим программам подключиться невозможно и нереально. Выбешивает. Кто-то бросил вызов — похуй. Кто-то начал играть по его же правилам, глумясь над ним — уже весомее.

Амбициозен. Молод. Лет двадцать пять — двадцать шесть.

— Щенок, — презрительно выплевывает Блэк, хлопает крышкой ноутбука, и идет на кухню.

Надолго эту тварь оставлять в живых нельзя, безэмоционально продумывает мужчина, мимолетно подмечая, что за окном уже давно стемнело, и наступила ночь, однако прекрасно знает, что поймать тот себя не даст, пока сам не захочет. Игрок, как-никак, и хочет произвести должное впечатление, чтобы с ним считались на равных. Блэк прищуривается, обдумывая последующие шаги, залпом допивая оставленный на столе сок, с удовольствием ощущая, как единственная вещь к которой он пристрастился, льется по горлу разъедая слизистую и изменяя своей сладостью все вкусовые рецепторы. Он считает слишком своевременную спешку расточительной и нецелесообразной, а бахвальство твари, лишь первым открытым шагом в новой партии.

В своем тщеславии и бахвальстве тот и проиграет, сделает слишком уверенный и самодовольный шаг. Он знает на сто процентов, уже проходил.

Но в конце ничего не помешает ему славно, возможно не один день и ночь, поиздеваться над этим щенком. Он ехидно усмехается и возвращается к неповинно закрытому ноутбуку. Однако стоит Блэку приблизиться к столу, как шорох за дверью отвлекает. Лежавший рядом нож с ловкостью за мгновение оказывается зажатым в руке, и мужчина полностью подбирается, в шаг приближаясь ближе к двери.

Резкий громкий стук выбивает всю настороженность, это бесит, и он достигает двери и открывает её быстрее, чем успевает подумать и отвести нож в сторону. Острый конец серповидного лезвия за мгновение чуть не пропарывает бледную кожу, но останавливается в миллиметре от горла, едва касаясь зажившего старого пореза, его пореза, а недобрый грозный взгляд поднимается на мальчишку.

Что на этот раз Питч даже не спрашивает, потому что с первого же взгляда понятно, что, блять, не так на этот раз.

Отходняк у кого-то, походу.

А Фрост — никакой, стоит, покачиваясь, придерживая за лямку сползающий с плеча рюкзак, а в другой руке удерживая полупустую бутылку с синтетическим алкоголем. В блестящих весельем и одновременно отчаянием глазах пляшут бесенята, а капюшон нафиг скинут с головы, и белые волосы растрепались в разные стороны. Он не контролирует движение и поддается вперед, но получается у него крайне вон херово.

Ужас только благодаря своей выработанной реакции успевает убрать нож, чтобы мальчишка не напоролся на лезвие и делает шаг назад, пропуская пацана в квартиру. Джек же, только кивает и пьяно растягивает губы в кривой усмешке. Он весь взлохмаченный, неконтролируемо расслабленный, с влажными губами от частого прикладывания к обслюнявленному горлышку бутылки и пропитанный на километр запахом херовейшего виски или ликера. Чертов малолетка со сдвинутой психикой.

— А вот и мы… Бля. Я, точнее, — весело проговаривает паренек и икает, бурчит себе под нос и всё же подходит ближе, но моментально запинается об собственную ногу и теряет равновесие.

Питч лишь матерится, но ловит, и вторично охуевает от того, как этот мелкий организм еще не выключился от такой дозы алкоголя. А судя по всему Джек влил в себя больше, чем может выдержать его ЦНСка и мозг в придачу, но сволоченыш еще даже в сознании и поднимая голову, довольно выдыхает, заглядывая в желтые глаза хищника. Джек такой идиот и сейчас не скрывает своей придурошности, он похуистично фыркает и, отодвинувшись, кидает свой рюкзак в сторону кровати, но промахивается и тихо ржет, отпивая с горла еще один, достаточно большой, глоток обжигающей жидкости. Фрост хочет еще — дорваться до последнего, но ему не дают: мужчина резко выхватывает матовый бутыль из ослабевших пальцев, дотягиваясь рукой в сторону и отставляя ненужное пойло на стол.

— Питч… — тянет почти невинно Джек, улыбаясь и закидывая руки ему на шею, — Не будь сегодня страшным букой… — он запинается и видя как в возмущении приподнимает брови мужчина, быстро спохватывается:

— Блядь. Прости. Неконтроль слов. И всё такое… Ты.. в смысле, не будь как на работе, а?

Блэк лишь на последнее охеревающе фыркает, мотнув головой в сторону и не понимая, откуда такое в этой башке без мозгов.