Тень, что вырезала целенаправленно и четко… Тень, что пришла за этой психически конченной падлой…
Ужас.
«А вы были наживкой…»
Его микросекунда, в которую уместилось всё и ничего разом, обрывается, стоит гадко улыбающемуся неадеквату замахнуться на него. Тень позади тоже замирает, но только на мгновение — тысячная доля очередной секунды, и изогнутое, острейшее лезвие ножа пропарывает со спины недоделанного маньяка, заставляя завыть, искривив лицо в болезненной предсмертной гримасе.
А снаружи некстати слышны подъезжающие ко дворикам машины, затихающий скулеж и надломленный выдох этой твари, глухой удар падающего перед парнем тела и, наконец, настоящая, почти вакуумная, тишина.
И Он во плоти перед ним: высокий, стройный, в черном закрытом костюме, с двумя загнутыми, как серп, ножами в обоих руках, которые затянуты в черные перчатки. Черное воплощение истинного страха и сумасшествия. И так некстати стоит почти в тени, скрывая свое лицо, ведь его капюшон, что виден за контуром плеч, тоже скинут. Но даже так, Джек просто смотрит не отрывая глаз, как ребенок, как какой-то увлеченный школьник на уникальной экскурсии. Смотрит и не может поверить в свое счастье — невезение, и в то же время не может дойти до мысли, что это и его конец: такой как он возможно сделает больнее. Нет. Он наверняка сделает хуже и больнее, ведь Он — хуже всех.
Джек сглатывает незаметно и ломано дергается, когда внизу вякает полицейская сирена совсем близко, а замерший рядом, резко поддается вперед и беловолосый не может сдержать тихого вскрика, только вот последующее выходит из-под контроля обоих:
Шип, что валялся с полминуты сломанным манекеном, видимо еще жив, и скопив оставшиеся силы, резко вскидывается, бросаясь вперед на паренька. Грязный нож проходит в сантиметре от горла Джека, а сам маньяк хрипит, желая достать, дотянуться — перерезать сонную и упиться этой сладкой крови, если уж подарок не получился. Он порывается, почти достает, но всего с мгновение, пока не реагирует Ужас, дергая его за волосы к себе и на глазах Фроста перерезая глотку. Так просто и так обыденно, почти не утруждаясь и почти изящно.
Кровь брызгает и на беловолосого, заставляя задохнуться, а труп брезгливо отшвыривается подальше. Тишина на мгновение, и парень силясь отдышаться и отползти, так некстати поднимает перепуганные глаза, и тут же сталкиваясь со взглядом злых желтых глаз, светящихся едва ли уловимым раздражением и золотом в свете магистральных фонарей.
Внизу подъехали машины, зазвякали сирены и слышно, как хлопают дверцы броневиков и топот сапог по серому асфальту, а ему… абсолютно плевать, настолько, что хоть убивай, хоть терзай — хоть об стену головой…
Он больше не может. Не может и не хочет, а хуже того, он все еще смотрит и смотрят на него. Наверно, всё еще длится какая-то по счету там минута, но плевал на неё Джек с самого высокого шпиля шестьсот четвертого. Ведь эти глаза так же, как и в первую встречу, пылают злостью на весь мир, и в то же время безразличным хладнокровием, и еще… чем-то затаенным, тем, что наверное никогда никому не разгадать. Это чертово безумие и… Чертов тигр. Черный, Ужасный, не человек — Зверь. Хищник.
Внизу слышатся группы поднимающиеся по лестницам, кажется, здание начинают оцеплять, и резкий вяк сирены, ровно, как и включенные прожекторы освещающие комнату, всё портят.
Ужас морщится, и так же резко отстраняется от него, словно ничего и не было, да и сам Джек невольно дергается назад, щуря глаза, но успевая заметить красные брызги на его лице… Еще один прожектор и крики внизу, на секунду прикрывая глаза, а распахнув, беловолосый в одиночестве на девятом этаже, и только кусочек тени мелькает в коридоре. Холодная и безучастная комната, так же, как и те гребаные, всё испортившие прожекторы, льющие в комнату бездушный белый и холодный свет.
Но шаги всё ближе, эхо раздает их от стен и потолков всё четче. Группа захвата или зачистки.
«Они тебя убьют!»
— Пусть сначала поймают… — хрипит мальчишка, кое-как вставая и прихватив с собой нож, медленно уходит в другую часть просторного зала, туда — к еще одному выходу. Два прохода по темным комнатам, свернуть налево и пересилив хриплый стон от боли во всем теле, выйти в коридор, в конце которого выход на пожарную лестницу.
Он держится за бок, в ушах звенит электронный колокол смешанный с сиренами, но сюда, на заднюю часть здания из-за старых заграждений еще не успели подогнать броневики, и Фрост насколько позволяет его состояние сбегает вниз по лестнице. Плевал он на свою скорость спуска, или возможный факт вывиха ступни: преодолеть девять этажей за короткие пару минут необходимо, как минимум из принципа выжить!
«Пятая, четвертая, третья, вторая, первая…»
Он на земле и уже мчится к следующей высотке, через неё возможно будет трудно пробежать — неизведанная еще площадь, но он сможет — обязан, потом через узкие улочки, и моментально на другой конец квартала, пока его не отцепили, под магистралью и в сторону Кромки…
Совсем не вовремя и не к месту, но вспоминается фраза Джейми: «Да и тем более не встретишь ты его на улице, так что угомонись. Вероятность этого равна — ноль целых, триста двенадцать тысячных…»
«Попал на вероятность, а, Джек?» — и паскудное замечание своего же голоса не придает нужного оптимизма, да вот только и желание подохнуть пропало вторично и бесследно.
====== Глава IX ======
Дверь шибанула со всего маху, громко, резко, напугав спящих и не спящих соседей по всей лестничной клетке. Послышались маты, гул, чем-то долбанули в его стену и проорали что-то окном выше, но влетевшему домой парню было абсолютно и параллельно наплевать.
«Плевать, уже на всё. На всех!» — сознание и даже чертов внутренний голос сбоили, не подчиняясь на самую банальную команду успокоиться.
Послышался задушенный кашель, звук еще одной настежь распахнутой двери, скрип открывающегося крана в душевой. Всклокоченный, тяжело дышащий, частично в крови, но вернувшийся живым с этой бойни, Джек стоял возле душевой кабинки, зажимая рану на левой руке и пялясь на кафельную стенку, ничерта не понимая, что сейчас делать и, вообще, зачем он включил воду. Не воспринимающий ничего взгляд грифельных глаз скользил по выцвевшему салатовому, легкие разъедала огненная боль, все тело болело, а рука саднила острыми иглами, но все равно мозг отказывался понимать, что делать. Как, твою мать, ему, в принципе, дальше функционировать!
Он, словно робот с выдернутой интеллектуальной панелью задач, ее может понять, вроде и включен, вроде и может работать, только не может понять как и вообще зачем.
— Нахрена? — хриплый голос, словно горло ободрали наждачкой, а он лишь щурится, включает кран на полную, так, что чуть не слетают гайки, и резко отшатывается, прислоняясь плечом к ближайшей стене.
«Какого хрена, Джек? Ну же, объясни, какого? Что это было?!»
Он в панике, он не может осмыслить произошедшее. Фрост дышит загнанно, и поминает чёртом и всеми дьяволами сегодняшнюю ночь, которая, на его паскудство, все еще не кончилась, и как кошмар продолжается.
Только всё наяву.
— Только всё было взаправду. — шумящий душ перебивает его шепот, а он сползает на пол, и понимает, что все-таки ноги постепенно немеют от нагрузки, а организму недостаточно воздуха.
«Дыши ртом, мальчик, давай же!»
— Что это было? Какого…
Фрост издает короткий смешок, понимает, что подсознание и его же внутренний голос правы — надо дышать, но как, твою мать?! Как — он не понимает, да и не хочет. В голове другие вопросы, другие приоритеты, и он все еще не может до конца осознать. До конца понять и придти… что все это было с ним. Что это он встретил… что…
«Забудь! Дыши, твою мать, дыши, не то сдохнешь!» — рявкает подсознание, а Джек лишь замирает и через мгновение вдыхает полной грудью.
— Нет, нет! Нет, твою ж душу! — крик или рявк — неважно, да и плевать, и не нужен ему воздух, и да, он глупый, ебнутый на всю голову мальчишка. Мальчишка, который сидит на полу замшелой душевой и не знает — истерить ему или радоваться?
