И вроде вид у него был матерый, и путь правильный указал… Но парнишка всё же удивляется как при всей жизни на улице можно остаться отчасти с таким наивным взглядом, притом в такой-то ситуации как у них сейчас. И как, как черт возьми, люди к двадцати годам не теряют веру и желание… жить?

Безразличный взгляд серых глаз вновь переводится на живущий своей токсичной жизнью город, и Джек опять начинает злиться, жалея, какого хрена он не сдался пару лет назад, да, и, вообще, зачем в принципе живет?

***

— Без семи минут два…

Порыв ветра почти заглушает тихие слова, и он хмыкает, с долей грусти посмотрев на светящуюся панель таймера.

«Ты ведь сам это выбрал, и сам, по своей вине оказался здесь, Джек.»

И он уже не обращает внимания на чертов свой же голос, будто в подтверждение, что он абсолютно спятил, и это кто-то другой, постоянно с ним разговаривает. Ему почти уже все равно на внутренний голос, на положение вещей и на непонятные скрипы внизу — на первых этажах. И опять же, опять! Это ненужное и засевшее где-то под ребрами, как огромная заноза — «почти». Почти не нужно, почти всё равно… и в неверии что-то еще теплится, а парень так хочет уже всё искоренить, добить — разорвать, чтоб не мучиться, не страдать, не существовать.

Вымученная улыбка на бледных губах, а звук удара по металлическому заграждению внизу он почти пропускает. Но когда понимает, что это явно не шпана внизу, уже остается лишь остаточное эхо, противно оседая холодным звоном на бетоне.

Всё постепенно стихает, а притихшие подростки, в соседних помещениях, выждав еще минуту, вновь заводят приглушенные разговоры, словно ничего и не происходило. Возможно, действительно ничего страшного, но Джек всё равно настороженно слезает с подоконника, подбираясь всем телом, и направляется к выходу из комнаты. Причины ударов ему были неизвестны, но нехорошее предчувствие уже поселилось в груди, разрастаясь панической черной кляксой всё больше и не оставляя место спокойствию.

Что-то явно было не так, а может и так, но не для него. Фрост всегда чувствовал приближающуюся опасность, как бы она не проявлялась, и сейчас явственно ощущал неправильность происходящего. Внутреннего возмущения, почему же остальные не придали этому должного значения уже не появлялось: парень давно знал, что многие предпочитают мнительную безопасность, вместо того, чтобы всё перепроверять и быть начеку каждую минуту. Даже если это матерые хулиганы, что с детства жили на улице. Плевать, на них уж точно, но своя же интуиция никогда не подводила, а значит проверить стоило бы, и для этого лучше подняться еще на пару этажей выше.

В сумеречном коридоре, куда серой тенью вышел беловолосый, с гулким эхом, и едва ли гуляющим влажным ветром, никого не было, ровно, как и опасности в виде поднимающихся по лестнице полицейских. Фрост цыкнул, шаркнул носком кроссовка по неровному полу и медленно поплелся к лестницам, надеясь сначала осмотреть верхние этажи, приглядеть себе место для ночевки и ближайшие выходы на пожарные лестницы, а только потом уже подумать о том, чтобы спуститься вниз и узнать, какого хрена произошло, и что вообще грохнулось у этих придурков внизу.

После трех пролетов и порции матов о несообразительности шпаны, парень добирается до девятого этажа, пустынного, пропитанного запахом плесени и дыма, но светлого. Скорее, последний этаж предполагался когда-то для более состоятельных граждан, ибо фасадная часть была одним сплошным длинным коридором с панорамными окнами, дабы достопочтенные граждане, выходя из своих квартир, могли лицезреть весь вид района и в принципе части города, что открывается с этого ракурса.

А он сейчас насмехается, наблюдая убогую картину голых бетонных стен, то тут, то там заляпанных копотью и кровью, и окон без стекол, лишь с погнутыми вставочными рамами. Вот тебе и задумка для жителей 604… Никто так и не оценил, судя по всему, вид. Да и сам вид на город представлял из себя жалкое подобие на что-то красивое или хотя бы приятное созерцанию.

Парень лениво повернул голову, осматривая магистраль, часть кварталов с пяти и трехэтажками, и по правую часть панорамы башенные высотки, что отзеркаливали свет неоновых вывесок и света от несущихся по дорогам машин.

— Если б я только мог сбежать…

«От себя не сбежишь, Фрост.»

Точно. Он и забыл… Парень паршиво усмехнулся, пнул маленький камушек и свернул налево, в тень недостроенных квартир. Благо планировка спасала и некоторые квартиры были с двойными выходами, и таким способом можно было пересечь дом вдоль или поперек, практически в любой части. Все же на заброшках есть свой плюс.

Гравий по новой зашуршал под ногами, а Джек чертыхнулся, поминая и того самого черта, и желая проектировщикам подохнуть в самой грязной из канав, ибо совсем не было на руку идти по полу засыпанному мелкими камушками, и обозначать невесть для кого каждый свой шаг. Это нервировало. Но больше нервировала тишина и легкое, так и висящее в воздухе спокойствие…

«Ага, как перед бурей, твою ж мать! А еще ты стал конченным параноиком, Фрост, поздравляю!»

Вдалеке, внизу, скорее на этаже пятом, что-то зазвенело, словно кто-то с силой кинул пустую жестянку от газировки в стену и та отскочив, покатилась по полу…

— Твою ж!.. — паренек немедля свернул в следующий проход, более темный, куда практически не проникало света и ориентироваться пришлось чисто на ощупь стен и дальний, едва ли видный, синий отсвет: видимо там находился выход из квартир на противоположную часть дома. Сорок пять секунд и он действительно добирается, выходит на другую часть здания, где, по всей видимости, должен был располагаться такой же коридор, только теперь с балконами и просто широкими проемами для квадратных окон. Здесь было тише, свет от ближайших жилых строений и реклам тускней, но чтобы разглядеть, куда двигаться и где по идее пожарные выходы хватало.

Фрост воровато заоглядывался, проверяя, нет ли слежки, и в принципе прислушиваясь. Стало намного тише, лишь отдаленное, неразборчивое бурчание от какой-то там группки ребят внизу. Ничего больше не грохало, не шумело и не звенело… Возможно это было и к лучшему, в противном случае не хочется парню вновь попадать в непредвиденные обстоятельства.

«Да у тебя каждый день непредвиденные обстоятельства!» — шикнул сам на себя парень, быстрым шагом пересекая коридор, и уходя в дальнюю часть постройки, в сторону, где по идее должен быть выход на уличную лестницу.

Отодвинув кусок когда-то плотной клеенки, что представляла собой «дверь» на пожарный выход, беловолосый с облегчением выдохнул, убеждаясь в наличии покореженной и давно с облезшей краской лестнице, но все-таки она была крепкая, еще не совсем даже ржавая. Спуститься было можно, и конструкция вела до самого первого этажа.

Постояв так пару минут и все же жалея, что бросил курить, парень быстро развернулся и исчез в тени здания; пару мест для своей ночлежки он приглядел по пути сюда, ровно, как и нашел запасной выход. План побега на случай облавы уже выстроился в голове, и мозги так некстати просто отлично все продумывали, а пока оставалось одно: обогнуть дом крюком и спустившись по второму лестничному проходу на первый этаж, все-таки проверить, какого хрена творилось у этой мелкотни.

***

Спускаясь вниз и не зная, что там ожидает, может засада, может прикол или вовсе что-то из ряда вон выходящее даже для него, но на удивление парень не застает никого и ничего на первом этаже. Там, в глубине здания, где судя по всему должны были делать большой общий холл и сидели ребята, пусто. Подростков не было, ровно, как и не было намека на какую-то масштабную борьбу. И это… ошеломило. Он ожидал всего, абсолютно всего, но не пустоты, не такой пронизывающей тишины, и только визги машин по магистралям, да дорогам, только едва слышный, отдаленный вой сирен в паре кварталов.… Только эхо и тихие разговоры других наверху, но не здесь…

— Что?.. — недоуменно высказывает беловолосый, и больше не находит слов. Слова моментально превращаются в шелест и развеиваются влажным сквозняком.