— Через пятнадцать метров, за старой клиникой, девятиэтажки, мелкие дворики, а дома… построены так, что патрули не проедут, планировка там десятилетней давности… Там проще скрыться и переждать! — на бегу выкрикивает недавно присоединившийся.

— Но они могут выйти и… и пойти искать!

— Да заебутся! Гоу, если выжить хотите. Двоих они уже положили. Одного при… мне. И да, ребятки, ошейничков не… будет. Только пули, только хард!..

«Что, маленький Оверланд, жить захотелось или это легкое приключение перед твоим окончательным уходом из жизни?» — смеется его внутренний голос, и Джек так некстати усмехается, почти улыбаясь.

Он сам не знает, какие эмоции и инстинкты сейчас им движут, что его так гонит вперед. Но он точно знает, что до этажки он доберется, он будет там, он переживет эту облаву, во что бы то ни стало. А потом будет думать, как ему по проще и живописнее подохнуть. Вот только, почему-то, мозг никак не хочет рассматривать такой подходящий и доступный вариант винтовки и ублюдских рож полицейских.

Сердце почти выпрыгивает из груди, грудную клетку и легкие сводит в болезненном спазме, когда он перепрыгивает через оградительный бордюр и оказывается на небольшой площадке, окруженный пяти и девятиэтажными домами. Дворик маленький, захламленный, раньше здесь велись забастовки и жили такие же нелегалы как они, только более отмороженные и вели борьбу с органами порядка, оттого и бордюры везде, чтоб тяжелые броневики не смогли проехать вплотную к домам, теперь же здесь гуляет только эхо, влажный, едкий ветер и пыль…

А еще они, что преодолев скорость пули, несутся к той самой заброшке, стоящей левее остальных, в глубине сектора. Взявший на себя инициативу — старший пацан, кричит что-то вроде рассредоточения по этажам, а беловолосый просто не слушает.

Он впервые благодарит неяркие уличные фонари, которые работают даже здесь и отсветы от недалеких магазинов, и центров быстрой покупки, ибо в незастекленные окна падает какой-никакой свет, и можно быстро подняться вверх по лестнице, не сломав себе что ни будь или не навернувшись, благо и лестница еще крепкая, и не рассыпается под ногами.

Шум, приглушенные маты, громкий топот стайки подростков по этажам, какие-то слова, разговоры, а у него уже не хватает сил и воздуха. На шестой этаж он заползает, в прямом смысле, кляня город и хранителей порядка на чем свет стоит, да заодно и себя, хватает ртом пыльный до невозможности воздух, и на несколько минут просто приваливается к коридорной ледяной стене.

Через какое-то время вымотанный парень начинает отрубаться от реальности, без шанса проигрывая свое сознание. В конце концов, организм дает сбой и он просто сидит, закрыв глаз и отдаленно только и может, что слышать как пробегают остальные по зданию, тихо переругиваются, матерятся, и начинают спорить об вылазке из этого недоделанного убежища ненормальных. Судя же по голосу, кажись старшего парня, что и указал сюда путь, облава будет проходить по всем районам и им лучше отсидеться подольше, ибо полицейский рейд заканчивается не раньше пяти часов утра.

«Заебись! А сейчас только десятый час вечера…» — последняя яркая фраза в голове медленно стихает — Джек просто вырубается, не в состоянии запустить вымотанный организм и уставший, от всего хаоса творившегося эту неделю, мозг. Он знает, что нельзя, знает, что должен быть на чеку, а с другой стороны, почему бы и нет?

«Смерть во сне не такая уж и плохая идея. Не так ли?»

— Да какой к фигам тебе Белый? Это был Серый, слышь, Серый Палач! Не разбираешься в серийниках так и нехрен спорить, дебила кусок! — ор возмущенного раздался слишком резко и громко, заставляя еще нескольких ребят проматерится и заорать в ответ, чтоб сидели тише.

 — И это с учетом, что эти дебилы находятся на разных этажах. — презрительно фыркнул беловолосый, сидя на широком подоконнике и слыша гомон с пятого, шестого и седьмого этажей.

Он свесил ногу вниз, а другую поджал под себя, смотря вдаль и в кои-то веки наслаждаясь не таким едким ветром. Благо на шестом этаже и конкретно там, где он находился не было стекол, так что можно было спокойно сидеть со свешенными ногами и наблюдать за яркими вспышками-машинами, что не так далеко проносились по оживленной дороге. Дальше за магистралью начинается А9 и ближайшие Ди… Там, как рассказывалось недавно пацанами за стенкой, есть жизнь и подобие на приличие. Но только вот, Джек знает, что это всего лишь подобие, показушничество с пеленой для людей, словно всё под контролем, словно можно жить. Словно всё прекрасно и сладко-розово.

«Ну что ж за скотство за такое?!»

Он выдыхает, прикрывая на секунду глаза и прислоняясь затылком к холодной стене. Джек очнулся полчаса назад с болью в сердце и злобой на суку жизнь, а на его маленьком таймере уже было полдвенадцатого… Значит, сейчас уже полночь, сирены замолкли пару раз, но затем вновь врубались, и патрули, как и сказал тот пацан, даже и не собирались сворачиваться. А вывод один — куковать ему здесь почти до рассвета, и счастье, что сюда пока никто не сунулся, и ни одна машина даже близко в эту зону отчуждения не заехала. Может и пронесет.

Где-то на третьем-четвертом этаже послышались шаги, и беловолосый моментально напрягся, быстро натягивая скинутый не так давно капюшон и подбираясь всем телом. Шаги приближались, отдаваясь четким эхом, так что вместе с идущем можно было посчитать и ступеньки. Наверху затихли, несколькими комнатами впереди тоже, там, где собралась основная часть ребят. Когда на пятом шаги затихли, а вместе с ним и все здание, Фрост уже хотел подорваться к выходу, как неожиданно один из совсем зеленых подростков обложил приличным матом пришедшего, а после послышался смех.

— Придурки… — шипит себе под нос парнишка и медленно расслабляется, а шаги по лестнице через какое-то время возобновляются, и вскоре в его небольшую пустую комнату входит тот самый пацанчик, что на вид старше его, и, собственно, чья идея была схорониться пока что здесь.

Но вот смогут ли они спокойно здесь отсидеться? Да и сколько еще патрули будут ездить вокруг этого сектора? Может быть ему стоит уйти отсюда?..

— Эй? Я тебя оклика…

— Чего надо? — без перехода одергивает беловолосый, недовольный, что отвлекли от важных мыслей и склонив голову ниже.

Фрост искоса смотрит на паренька в подранной черной футболке и таких же подранных черных джинсах. Расположение света играет на руку Джеку, и вошедший видит только силуэт в капюшоне. А вот Джеку наоборот хорошо виден парень, что не представляет из себя такого уж серьезно и взрослого типа. Сейчас, когда никто не мелькает и не нужно бежать, беловолосый подмечает слишком спокойный взгляд парня, который запросто можно посчитать наивным, расслабленную позу, и, в принципе, не сосредоточенность, что по сути в их положении вообще не допустимы. И это напрягает больше остального. С какого такого хрена этот чувак ведет себя так, словно зажравшийся лидер, у которого за спиной целый гарнизон отъявленных головорезов?

— Не будь таким борзым, пацан, я ж на мировую! Хожу, проверяю тут, а ты сразу бросаешься на людей! — вроде как дружелюбно возникает временный «староста», но Джека это только бесит, а этот тип доверия вообще не вызывает.

— Как хочу, так и говорю. Если ты приперся банально узнать как у меня дела, то можешь топать дальше. Мне помощь или моральная поддержка не нужны, а малышне, дальше по коридору, возможно.

— Вообще то я старше тебя, знаешь ли… могу и…

— Я может еще старше тебя, и без разговоров могу тебе кишки выпустить пока ты тут разглагольствуешь. Так что лучше заткнись и вали дальше, — понизив голос, спокойно проговаривает Джек и вновь отворачивается, наглядно давая понять, чтоб данный тип ушел с его временной территории.

Он надеется, что его вид и тон подействуют на чужака, и тот свалит куда подальше. Однако в голове уже крутится вторичный план, если этот недо лидер взбрыкнет на его обращение и решит выяснить отношения. Но это срабатывает: позади слышится тихое «конченный псих» и шаги вновь возобновляются, шуршащим эхом расплываясь по бетонным комнатам.