— Можно я его ёбну? — побагровевший младшей детектив, поравнявшись с Туф, ненавистно осматривает их добычу и приманку в одном лице, но девушка лишь качает головой.

— Он приманка, не забыл?

— Да нет кончено, как после всего забудешь тут блядь! Но суку убить…

Распаленную тираду Банниманда прерывает Джек, заливисто рассмеявшись, так что эхо смеха волной прокатывается по всему ангару; ему правда становиться пиздец смешно, но это уже она — сука добрая старая истерика. Ну, наконец-то! А он думал похерил все свои эмоции и загоны шизы. Ан нет! Ещё есть, где разгуляться.

Джек свободно запрокидывает голову назад отсмеиваясь во весь голос, и не понимает что блядь именно в словах тупого детектива его так рассмешило… Ах да, точно! Он так же резко возвращаясь в исходную, смотря на Туф напрямую, с ненавистью, злобой, но в глазах по любому уже стоят слезы и он не может это контролировать.

— Чё, реально? Тогда вы пиздец как пролетели! Потому что он не придет за мной!!! — Джек выкрикивает последнее отчаянно с болезненной злобой на весь склад, без сил уже сдерживать панический страх и блядскую расползающуюся паутиной опустошенность и боль, такую щемящую, уничтожающую наверняка.

«Он не придет, он, чтобы не говорили, не будет считать тебя центром своего мира. Уймись и смирись дурак!»

Понимание обрушивается и большое мнимое — «Всё будет приемлемо» — не может это удержать, и у него истерика. Настрадавшийся организм уже кладет тремором, и Джек просто задыхается, уронив голову и пытаясь сделать хоть вздох, потому что легким жизненно не хватает кислорода. Джек уже реально хочет попросить эту ебаную суку напротив него выстрелить ему в голову, это проще, а то что внутри для него непреодолимо: у всего есть граница и его граница здесь. Здесь блядь его остановочка!

«Как ты вообще мог думать что у вас все будет по-хорошему?» — Джек на свои же мысли только качает головой, и вновь из-под челки гневно смотрит на Фею.

— Он уже уехал, ебланы. И максимум, что вы можете — расстрелять меня! — парень усмехается шизануто радостно, ведь ему уже нечего по сути терять и рамки — «Выживи, тебе есть ради чего!» не останавливают внутренний обвал психики. Нечего уже думать, и…

«Питч, пожалуйста… Пожалуйста!.. Не совершай хуйни в другом городе…» — так по детски дурно крутится в мыслях и почти срывается с языка, но он вовремя закусывает нижнюю губу, через силу пытаясь дышать, а не задыхаться.

— Нет, сученыш, он придет, — остро, но для Джека издевательством, произносит Фея, — И тогда ему здесь пизда, равно после и тебе, чтобы ты нам не плел… — она встает со стула, и подходит к парню вплотную, приставляя дуло пистолета к его лбу, и, о да, ухмылка проскальзывает на её лице слишком ебнутая.

 — Думаешь… его ждет казнь на электрике, как и полагается по закону? Думаешь я, после того что он сделал, отдам его под суд? Да нихуяж, сученька… Он подохнет здесь! Лично на курок нажму и спущу весь магазин, а после перезаряжу и спущу заново.

«Теперь не шутит, даже не играет», — это Джек читает точно во взгляде взбешенной, держащейся в адеквате чудом Фее, но не боится, это фоновое. Джек знает, что он не придет, и бояться нечего. Этого Ужас не допустит.

— Пошла ты нахуй со своими извратскими фантазиями! Я же сказал, он… не то существо, чтобы ради меня херить пропуск из города и новую жизнь!

«Ну вот, сказал это вслух, наконец озвучил ебаное, что вертелось в мыслях и признался самому себе, молодец, мальчик!»

Парень сглатывает вязкую слюну, прикрывая на пару секунд глаза.

«Вот ты и вернулся, в самое начало. К тому, что вновь — нахуя жить в этом ебучем городе? Нахуя вообще существовать?»

Джек уже просто не верит в другое, разучился, и хватит травить собственные осколки души и надеется. И если у других ебнатов, у которых он был, равно и у Лунного сегодня, он мог ещё понадеется, что может и прокатит в последний раз, то здесь и сейчас — в полной ловушке, где через каждые десять метров стоят обученные твари спецы с автоматами наготове, у него нет никакого шанса. Питч сюда и близко не сунется, и Джек даже не в обиде. Он бы сам…

«Только ты бы сунулся. Только вот разница в том, что ты его — да, а он тебя — нет.»

Джек опускает голову, так похуистично отмахиваясь от холодного дула на лбу и усмехается паршиво.

Горько как-то в горле и под ребрами. Но наверное так правильно и действительно до двадцати он не доживет. Слезы, медленно скатывающиеся по щекам, как-то не пугают, даже похуистичны, и вопреки наезду и мату Феи, которая, ткнув его ещё раз в башку стволом, отходит, стуча каблуками. Ему безразлично. Хватит с него.

В голове так на странность проскальзывает воспоминание об экопарке. Как он в семь лет прыгал от одного открытого под воздухом вольера к другому и радовался мелким идиотом, только лишь придерживая капюшон на голове… Как сбежал от родителей, когда тигра увели в отдельную клетку-вольер для кормления и ему стало грустно. Но он был ебаный смелый пиздюк и решил посмотреть, пролез через ограждения, протиснулся, нашел его в вереницы других клеток и долго любовался зверем, протягивая руку через решетку. Дурак. С его ебучей везучестью, как ещё в те семь ему тигр руку не оторвал? Здоровенный же был. Метра два в длину…

Почему ему сейчас вспомнился именно этот момент из детства Джек не знает, рвано и не знает, почему с возрастом нихуя не изменилось, и он так же самозабвенно нашел и пробрался в клетку другого черного тигра. Судьба?

Гребаная детективша или кто она там, отвлекает своим приказным голосом, командует что-то спецам, и чтобы те проверили периметр снаружи, но Джеку похер, что она удумала. Уже так… по грани фиолетово.

Астер же, как последний долбоеб ещё что-то с ней спорить, а вскоре к ним присоединяется ещё один голос: басистый и низкий, и этого еблана Джек тоже знает, только смысл? Какой у них план? Долбоящеры… Фрост морщится от того, что они реально считают, что сегодня выиграют, настолько что даже на кой-то хуй приперли с собой одного из спонсоров. Одного взгляда на этого низенького, до пиздеца спокойного, Джеку хватает, чтобы понять, что он из свиты той самой паскуды, которой он оставил запоминающийся след на морде.

И вот этот в золотом костюме плюгавенький, улыбчивый ублюдок хочет взять под контроль город после сегодняшних событий? Каких нахер событий и какой контроль? Новый глава Шпиля? Долбоебы! Какие они же все… Джек прикрывает глаза и не хочет не видеть то, что вокруг него, не слышать, вообще хочет отрешиться. Он по новой, как никогда ранее, корит себя; зачем же тогда полез в общаги? Или почему его Шип не успел прирезать? Было бы больно и страшно, но не так, как сейчас…

III.

02:09

И сколько может ещё пройти времени? Сколько уже прошло вот так, пока он мысленно себя за все винил, материл и маялся из угла в угол своей никчемной душонки? Почему из-за него такие последствия, почему каждый считает, что он чем-то да важен Ужасу?..

Почему?!

— Да как же меня это уже бесит! Почему все так хуевищно выходит? — вскрикивает на весь ангар Фея, привлекая его внимание и буквально выдергивая из липкого потока бессвязных образов и мыслей. И Джек едва вскидывает голову, чтобы понять, о чем речь, что вообще могло произойти за…сколько минут он был в себе? Минут ли?

А Туф бесится, расхаживая вперед-назад, стуча каблуками и размахивая пистолетом. Это ж сука надо! Половина её спецов и тех невъебисто крутых, что решили присоединиться к её незаконной операции, резко так начали сваливать, даже не предупредив!

В городе медленный пиздец перерос в крупный, и у всех нашлись пиздострадальные дела. Бизнес спасать надо или родню… Уебки! И это не в какие рамки, потому что она теряет боевые единицы, теряет силу, при помощи которых бы ещё справилась, но так… Девушка сжимает челюсти до скрипа зубов и ей слишком сильно хочется пристрелить каждого, кто сейчас вне ангара решает от нее свалить. И ладно бы, если они долго ждали! Нет блядь, не больше трех часов прошло самого начала. Но здравствуй, сука, ночь и анархия 604! И нормальных спецов как будто и не было, все сраные трусливые шлюшки предпочитают спасать свое состояние или шкуру, похерив ее гениальный план! И что ей делать? Как сохранить ещё ту горстку, что осталась, как вообще нормально провести этот ебаный план, не потеряв оставшихся и…