Когда через полчаса дверь отрывается, а за зашторенными так же окнами уже темень, Джек сидит посередине кровати, поджав ноги к груди и обхватив себя руками, и кидает очень невинно-испуганный взгляд на зашедшую охрану и нового управляющего Луноликого. Паршивую бешеную улыбку парня в сумраке они не видят до последнего.

И мысль у него все та же — ровно с момента осознания как он здесь — неизменная:

«Даже если ты уедешь без меня, даже если мы больше не увидимся… Я не останусь здесь и никому не позволю к себе прикоснуться! Потому что, чтобы не случилось я… буду твоим. Всегда. Вечно, только твоим, Ужас!»

Патовое болото без индульгенции на спасение даже такого хищника как он. Термитник медленно, но так приятно глазу закипает. Меняется, мутирует и покрывается все большим красным, ярким от неона и разбитых на автострадах автомобилей… И криков, равно как и боли жителей становится в тысячи раз больше, это начало конца, но такая яркость неизбежного несомненно ему нравится.

Питч усмехается, медленно перерезая глотку очередному охраннику. Ему нравится вид отсюда — с пятнадцатого этажа Белого Шпиля. Ведь там — где-то внизу, возле довольно успешного центра по развитию духовности и морали — как сука иронично, взбешенные утырки режут наживую своего поддельника и его телку, и те визжат подобно свиньям. Забавно, ровно до того момента, пока проезжающие на байках обкуренные обмудки не кидают в них взрывные коктейли и не поджигаю. Становится ярче и это почти веселит. Почти…. То самое — наигранные эмоции, но они нахуй не годятся, лишь маской прячут истинное и темное, а тушка дергающегося охранника пускается в свободное падение, и он тенью проскальзывает в служебные коридоры самого безопасного здания в городе. Почти блядь смешно.

Почти… Опять это почти… Ибо под ребрами у него ярость, выжженная и принципами и стопорами. И в этот раз нет тупых — « Уехать без него или нет?»

Нехуево так те сгоревшие ебланы дали индульгенцию на собственничество и принятие внутреннего пиздеца, да?

Он согласен с паршивым внутренним, ведь то гребаное видео и то, что возможно они могли сделать с Джеком кроет до сих пор, и повторять подобный сценарий нет ни желания, ни теперь упертости. Это ебаное эгоистичное долбит тем, что мальчишка должен выжить и жить дальше, ради того, чтобы он сам не ебнулся окончательно.

Действительно белоснежная погибель, — проносится в осознанном, но у него только понимающая, с намеком на мягкость ухмылка от этого давнего наречения. Но это лишнее, это скрываемое в самом глубинном оставшейся души, и чтобы даже Фрост туда не пробрался, не понял насколько…

Важен?

Дорог?

Желанен?

Может быть, всё-таки то самое… ну, на ебаную буковку «Л»?

Это хуйня, и которая наверняка Джеку не будет известна ещё долго. И Ужас лишь отмахивается, вспоминая план здания и где проще перебраться в нужные апартаменты главной городской шлюшки.

Ты намеревался во всех смыслах поговорить с ним через ебанные десять… уже почти четыре часа! Так какого хуя беситься на себя же, и до последнего уперто не говорить ощущаемое? Вновь ради того, чтобы Фрост и близко не подобрался?

Страх всё еще сжирает изнутри, не так ли?

Думается с такими рассуждениями паршиво, равно и бесит факт многоуровневых переходов по рабочим коридорам и лестницам, но долю этой раздражительности снимает попавшаяся на пути случайно охрана: видимо сдавали смену другим и шли на отдых.

Отдохнут теперь навсегда, — с таким незначащим в мыслях. И кровь, не успевших сгруппироваться бугаев, брызгает на белые стены нескольким крупными линиями, медленно начиная стекать тонкими каплями вниз, рисуя причудливый узор.

Это не то, что ему нужно. Не тот уровень, да и поиздеваться над ними… не та жажда. Тот, кто нужен, находится за зеркальными стенами своих бешено дорогих апартаментов… Тот, кто давно у него на примете в главных ублюдках города. Тот, кого с недавних пор желание выпотрошить кажется слишком легким аперитивом.

Каждое ебаное слово.

Питч помнит каждое ебаное слово из рассказа Джека… И Лунная сучка ещё не знает, даже не догадывается, какая казнь её ожидает лично от Ужаса.

Ничего, скоро узнает, — растекается довольствием в мыслях, когда четвертый из ещё одной группы охраны падает порванной тушкой к его ногам.

Их — охраны — в главном холле, перед дверьми в святая святых, не так уж и много. Максимум — десятка натренированных бывших солдат или наемников. Холеные и вышколенные, считающие непогрешимыми, элитными, самцами блядь крутыми. Около десяти будущих трупов, даже не подозревающих о своей жестокой смерти. Десяток и двери Шпиля открыты перед ним, и тварь Лунный останется без защиты. И возможно умолять он будет дольше и охотнее, нежели та пришпиленная к полу мразь, много лет назад. И вдвойне, если он посмел хоть прикоснуться к Фросту…

Воинственно мстить за мальчишку? Что блядь за глупость, что за бред?

Нет.

Всего лишь разорвет на части за него, покрыв все апартаменты охуенно красным… Но при этом сучка Лунная ещё будет жива, подвешенная на собственных кишках. Медленная-медленная смерть. И не факт, что на этом зверь внутри успокоится, насладится в полной мере.

А если этот глупый белоснежный ещё здесь и захочет сам… Ты допустишь?

Нет. И это четкое осознание. Хуй Фрост будет марать свои руки об этого уебка, как бы не хотел. Не позволит. Хотя и мальчишке полагается на полных основаниях отыграться за те месяцы издевательств и пытки. Но на дикость, Фрост — то существо, которое вообще близко нельзя подпускать к крови и убийствам. Стопора у него не слетят, психика устойчивая, но он может увлечься…

Как с теми уебками или же с тварями, которые приходили за ним на Кромку.

Джек то существо, которое если нужно защищаться переходит в режим действительно зверя: без мыслей «А правильно ли или нравится ли мне это?» Гольный инстинкт, и пока не убедится, что все сдохли, не успокоится.

Когда-нибудь это может сыграть с ним в пиздец злую шутку.

Да нихуяж! Не позволит. Мальчишку, по самому адекватному и хорошему нужно воспитывать, не дать ему вообще заглядывать на эту сторону, хотя с такой ебаной жизнь, как он не стал хладнокровным убийцей вырезающим пачками — ебучая загадка.

И тебе пиздец как не хочется признавать, что на уровне инстинктов у Фроста есть пиздец какой к этому потенциал. Похлеще даже чем у тебя самого.

Вот поэтому и не хочется! Равно и допускать белоснежную мелочь к какой либо расправе.

Себя он понял давно, равно и разобрался, что просто это кайф и удовольствие, выражение внутреннего грязного «я» и выброс энергии; только так или нахуй жизнь. Много факторов, но проще признаться, что просто такой, и перерезать глотки, чувствуя, как жизнь угасает под пальцами…

У мальчишки же по-другому. Ему в хуй не сдалось удовольствие, ему никак — фиолетово. И если фактор угрозы существует и поощрять ебучие «случайности» в будущем, то все проблемы Фрост может начать разрешать одним движением ножа, даже не подумав — «А хорошо ли?» Потому что ему в такие моменты никак; холод и безразличие на максимуме допустимы в инстинкте самозащиты и выживания.

Смертник, что способен на зверства даже не подумав, а насколько это извращенно. И максимум, которому может в конце резни удавиться — спросив «А что в этом такого?». Ебаный уникум…

И тебе придется этого уникума воспитывать, — тупое в мыслях, но равное глушится подлым, — Если, конечно, вы вообще сегодня выберетесь живыми из этого термитника.

На ту странность, которая происходит когда он пересекает треть площади обширного холла, его не встречают крутые спецы- охранники, не бегут на помощь своему Лунному и не стреляют из укрытый в пролетах на нижние этажи. Тихо, здесь в белом просторном и на мерзость мягком, пиздец, как тихо. Блэк прислушивается, замирая на месте на пару секунд, оценивая в возможном факте засады, ловушки, но ничего такого, что могло было быть.

Что-то не так, — навязчиво крутится, но не паникует. Камеры под белым резным потолком выключены, а дверь, ведущая в сами апартаменты приоткрыта, но не взломана… Не так ведь встречают гостей.