Четыре шага до того промерзлого помещения, но не больше, нельзя…

Не выдержишь? Чего же на этот раз?!

— Ну, чтоб ваша ебаная персона знала, — улыбаясь в пространство, издевается Кай, но тут же серьезничает, хмыкнув слишком очевидно, — Он тебя не сдал. Охуенно так наверное, потратить время и свою собственную жизнь на такого ублюдка как ты, да, Ужас?

Это… Ложь? Правда? Логически понимая — возможно подстава. Они бы не стали так себе коверкать смерть. На отьебись слова пидораса и не желая, чтобы то… что перед ним оказалось правдой. Только вот логика стирается, медленно, однако теперь неумолимо; он даже может за этим наблюдать, как персонаж в своей же гребаной голове. Единственно, что ещё подходит — действительно подстава — они могли смонтировать видео, там могла быть заминка кадров, подтасовать…

У того что лежит на столе такие же мягкие волосы?

Подсознание доводит. До ручки. До грани. До точки невозврата. Хуй пойми ещё до чего, потому что это странно — не верить в то, что видишь, такого не бывает ведь! Не может идти логика вразрез ебаным остальным мыслям, а последний вопрос ублюдка кроет адовым, до фантомной боли раздробленных ребер и содранной кожи. И пусть всё в порядке с телом, но сознание приводит эту эмпатию, эти ощущение в аналогию, и они словно реальность…

Нет, реальность такова, что тебе нужно лишь снять кусок простыни.

И весь твой гребанный цинизм и холодность, как и когда-то давно, выгорает нахуй из осмысления, просто ошметками пепла. Как когда-то после года отсутствия ты зашел в её комнату и понял, что ничего больше нет…

Твой блядский цинизм и ебаные мысли про то, что избавится от мальчишки нужно в другом городе. Хочешь ещё этого?

Ужас не выдерживает, подойдя уже слишком близко, не выдерживает и тупо с разворота пускает всю обойму, захваченного на всякий случай, пистолета в стеклянный бокс. А ведь даже в самых хуевых вылазках запрещал себе использовать огнестрельное… Приглушенное рычание взбешенного хищника, являя погибель этим тварям, но стекло даже не покрылось трещинами. Едва круглые вмятины и звенящая теперь отзвуком тишина. И усмешка старшего шизика, как ебаное последнее дополнение.

Гвоздь в крышку гроба. Но их ли?

Пистолет отшвыривается за ненадобностью, и… нужно хотя бы быть здравомыслящим?

Зачем? Нахуя теперь?!

Если это и есть правда, нахуя теперь в пизду ненужное здравомыслие, адекватность, и логика?

Ты начинаешь осознавать наконец, что здесь происходит, нареченный Ужасом?

Это не Джек, — тупое до банальности и смеха в прокрутке мыслей. Но…

Виднеющиеся макушка белоснежных волос и… Пропорции тела. Даже так, даже накрытый простыней, они совпадают.

Всего лишь секс, да? Но запомнил каждый дюйм его тела, знаешь наизусть не просто рост и вес, но все пропорции, какой он везде… тон кожи, и все шрамы. Только не это сейчас кроет, не своя же ебаная маниакальность запоминания, а то что… совпадает.

— Это не можешь быть ты… — едва слышно сквозь зубы. И вправду, не может же закончится всё так тупо, так бесполезно? Это не… честно? Не может быть так…

Тебе страшно.

Ублюдская нерешительность не есть похуизм, это есть твой страх. Потому что точка отсчета давно пройдена, а точка невозврата близко, просто — одерни ебаный белый кусок ткани и убедись!

— Да блядь не в чем! Это не Фрост! — рявк в голос и даже при осознании, что заорал на самого себя настолько уже это похуй, что не колышет — исчезает за белым шумом в голове.

— Тебе рассказать последний наш сюрприз?.. — перебивает мысли ублюдочный Кай, подливая масла в огонь.

И под эти слова у хищника появляется ебнутая, наверно, почти дикая надежда ли, что это не… Джек, что просто они ебланы сделали специально, и что сто пудово волосы у того, что лежит здесь до пиздеца жесткие, крашенные…

…Мягкий шелк под его пальцами слишком остро ощущается, словно лезвиями в мясо, так, что приходится резко одернуть руку.

— …Мы, в последний момент изменили ему казнь, так что…

— Это не Джек! — со злостью скидывая кусок белого, резко, так чтобы не передумать, и блядь да… Не он. Питч на мгновение прикрывает глаза, переводя дыхание и не задумываясь, если в этом хоть один шанс успокоится, или всё же то, что внутри уже медленно догорает?

Пиздец, похожий по комплекции и чертовым цветом и структурой волос, но совершенно другой. Никчемный суррогат. Подделка.

Твоя логика и психика пошли по пизде видимо полностью, раз вообще не понял с самого начала, что это подделка. Переведи взгляд на простынь: на ней не было отпечатков крови от соприкосновение с новыми порезами или хотя бы пулевым в голову. Простынь абсолютна чиста, но ты даже это не увидел!

— Ага, — включается Кай, видимо оценив реакцию, которую наблюдал, — Этого зашуганого мы долго в приличный вид приводили, мой малыш даже на всякие специальные косметички затратился, чтобы крашеные волосы соломой не казались, но согласись, охуенно же получилось! Ты повелся! — парень ржет радостно, даже можно поверить в искренность, если бы не его острый холодный взгляд.

А Ужасу хочется, несмотря на действие паралитика, зайти в бокс и, сука, филигранно несколько часов измываться над мелким ушлепком, а после ещё больше и изощренней над старшим гандоном. Шкуру снимать лоскутами, вырезать ещё функционирующие органы, жечь медленно, по частям, всё это на живую… да блядь! Это сейчас ему кажется мелочным, недостаточным! Это минимальная от той боли, которую он жаждет им причинить.

Знакомое издавна — темное, липкое — Тьма захватывает полностью, подчиняет, разрывает, как фольгу, ту сталь контроля и стабильности, и выпускает зверя… И убить не просто хочется — необходимо: дичайшим способом, самым шизанутым, извращенным, ебнутым в аморальности и жестокости! Хотя бы так, хотя бы долю себя вытащить, подчинить понятному и тому, что дает смысл, по крайней мере, давало смысл… Иначе то, что внутри, убьет его. Сожжет нахуй дотла.

Да ты, кажется, уже и не сопротивляешься этому. Не сопротивляешься ничему? Только на блядство чувствуешь, что поздно, не смотря на фальшивку перед собой.

И по его взгляду ничего хорошего не сказать, но и Каю равнозначно похуй, он лишь медленно так вскидывает вновь рукой, специально показательно наводя пульт на экран. Всем своим блядским видом давая понять — а это ещё не всё. Не ебаный эпик.

Так и есть, когда на экране новая-старая картинка: всё тот же аварийный трап, лишь с большим углом обзора, и там мелкой фигурой, почти на краю, Джек, испуганный, почти бешаный от злости и отчаянья, впервые выглядящей со стороны пиздец беззащитным, слишком блядь мелким.

Ему девятнадцать и его единственной защитой был лишь ты!

— Где вы его оставили? — ровно, даже не пытаясь вновь смотреть в сторону экрана, лишь на этих обмудков, хотя толку, по любому всё вокруг топит выжженным белым, и идея реально взломать замок и поубивать их в боксе не кажется уже такой бредовой.

С холодным намеком на усмешку, и не спуская равносильно ледяного взгляда с твари в клетке, Ужас подходит к ним ближе, оставляя за спиной блядскую бутафорию. Всё еще убеждая себя, что этим и ограничится, что запись оборвется, что они просто где-то спрятали мальчишку.

— Мой малыш захотел по-другому и потому мы его тупо… — парень фыркает, и как-то совсем похуистично уже отшвыривает от себя пульт — тот уже без надобности — всё своё внимание Кай теперь адресует своему волчонку, но говорить продолжает: — …Ну впрочем с какого мне заморачиваться? Всё в записи, теперь, кстати, оригинальной! А ты ж у нас эксперт по ним и хакам, программам, смотри сам и попробуй сказать, монтаж ли это теперь или нет.

И ракурс на записи действительно другой — тот самый поменявшийся и отдаленный. С такого не то, чтобы заебешься подделывать, просто не выгодно, и все указывает таким долбоебучим — не монтаж, слишком много объектов, дабы накладывать эффекты или переделывать с нуля, а если и могли бы, то даже за три дня невозможно закончить работу, минимум — за пять. И вывод напрашивается, долбит острой констатацией, и поэтому ему сейчас хочется разъебать и плазму, но блядь всю обойму он спустил в стекло, а это мерзостное желто-серое на экране продолжается…