А кто сказал, что они с самого начала пытались тебя здесь убить? Было бы идеально, но основной их план не был в этом. Если уж как-то они были связаны с ебнутым Правителем, и он диктовал им что делать, то, скорее всего, перед тем как сдохнуть рассказал всего одну истину, за которую эти мелкие обмудки и ухватились.
А истина заключалась в том, что мальчишка ещё тогда был важен…
Жаль то, что раньше перерезать им глотки или заживо сжечь нужно было, и было бы охуенно. А сейчас эти ебливые твари знают одно простое, и знают, что ему необходимо это получить, и пытаются взять на это, вывести пленением мальчишки. Ужас подавляет утробный рык и кидает незаметный взгляд на шизанутого парня, который отвлекся на свою мелкую шлюшку. Всё же вряд ли пытками их разговоришь, учитывая, что в какой-то степени он сам проебался, не зная четкого механизма и запихнул в этот стеклянный куб и запустил программу. Они в боксе — смертники: паралитик смешанный с ещё дохуя чем ядовитым и не только, заложены капсулы с ним же под потолком, сделают свое дело. Зайти туда самому — подписать такой же приговор. Быстрый взгляд на панель рядом со стеклянной дверью и второй вывод очевиден — они всё продумали, и вряд ли вообще удастся открыть её.
И в этот момент что-то подсказывает, хитро нашептывая, что сучки знали на что идут, и знали приблизительно какую реакцию вызовут такой записью. А это только к одному сводится — затронуть за живое и деморализовать.
Не одному…. Ещё равнозначно, что концовка ебаной записи будет той, что в самых хуевищных твоих вариациях. Факт в том, что возможно они уже избавились от твой «слабости», и терять им теперь нечего, лишь под кафом паралитика наблюдать твой психоз и полное разложение адекватности, которой, кстати, у тебя итак уже нихуя не осталось.
Да хуйня полная!
Внутреннее расходится в ощущениях, и он злится сильнее, бесится от продолжающейся записи и собственных мыслей и фактов. Это всё же он тот ебаный запертый в клетке, а не они! И сейчас Ужас, ровно, как и Кай, это понимают кристально и без компромиссов. Последний же лишь ебануто лыбится, кривит губы в яде и с таким тотальным оповещает:
— О, ты ведь понял с какого хуя всё настолько прозаично? Зачем реально тебе это всё показывать… Да?
И да блядь, он понял. Блэк пиздец, как это просчитывает, только вот оценивать не хочет, не хочет слышать, видеть, не хочет анализировать шансы гребаного белоснежного смертника в этот раз. Нахуй! Просто нахуй!
Реальное, которое ещё может уберечь от разрыва нервов, психики и последней доли адекватного — к херам уйти отсюда немедленно и съебаться. Стереть в захламленной башке все воспоминания о мальчишке и валить из проклятого города. Да, он попытался, он пришел за ним, значит засчитано. Если эти уебки с ним что-то сделали, значит… тупо так получилось, смертник исчерпал всё свое реальное бессмертие, а он тупо не успел. Это лучшее, идеальное. Забить и свалить. Просто не обращая внимание на этих ебанутых… Просто забив на Фроста. Потому как противоположное — будет означаться дэд эндом. Полным концом, и проще тогда сразу к шалаве Фее на электрику или расстрел. Вот что нахуй будет.
Нехуй здесь быть, нехуй думать, нехуй быть свидетелем того, что ещё творится на экране, нехуй вообще было тогда притаскивать этого белоснежного к себе! Сьебаться и концы в воду, по пепелищу нахуй!
Тогда почему ты всё ещё стоишь на месте и пытаешься казаться сдерженно-адекватным, пытаешься включить логику, пытаешься из последних сил не пустить в разнос всё ебаное место и этих тварей на реальный фарш?
Бред.
Последние хуевы попытки логики и мозга самозащититься, до последнего не веря ни себе, ни тому что давно разрывает по миллиметру изнутри и режет, кромсает… А ты бы и рад пустить все на самотек, поддаться, но все же должно быть по твоему: логически, без эксцессов, без тупого отвлечения на какие то несуществующие эмоции и чувства! Не существующие, это какие? Те, которые разьебывают сейчас подсознание, и единственное опровержение которое приходит это приказать себе же не думать об этом «бреде»? Защитить себя, особенно, если логика права и с мальчишкой…
— Я разорву к хуям твою подстилку, если ты не скажешь, где Фрост находится, — проговоривая замогильно спокойным голом, при этом обрывая мысль, не давая и шанса закончить. Так по омерзительно-наивному не желая понимать, что с этим альбиносом что-то случилось. Ужас даже не смотрит на этих ушлепков, лишь медленно, для успокоения, перекручивает ножи в руках. Может… поможет?
— А нахуя он тебе? Других подстилок в городе не нашлось? — с ценимом отзеркаливает Кайлан, — Но если так хочешь знать, то он ну… в этой комнате, точнее в другой части этой комнаты. Стоит лишь мне нажать на пульт и… Только с тобой он больше разговаривать не будет… понимаешь?
Наркота? Программирование? Транквилизаторы? Слом по всем фронтам личности?
Сломать Джека? Да кроме тебя ни у кого нахуй не получится сломать этого недо смертника. Ебучая психика такая, что позавидовать можно отчасти. Он не сломался, он…
Схуяли он не хочет говорить? Этот уебок сказал просто, чтобы позлить, или мальчику довели седативными или кислотой?
Блядский гремучий коктейль из таких мыслей, смеха Кая и резкого переходящего в ультразвук шума с экрана, — звук происходящего отрубился — как гребаный улей в башке, и это кроет неизбежным — тотальным срывом в ближайшие минуты. Хотя и полного сдвига по фазе быть не должно, за это он спокоен; всё, что ещё было реально адекватного, сдвинулось тогда… девять лет назад. Просто…
Что просто, что, блядь, просто?
Они возможно выебнулись по полной и сотворили с твоим мальчишкой непоправимое, а ты толком не можешь зайти в ебаный бокс и разрезать мелочь на глазах его ебаря? У тебя гольная ярость начинает перебивает все холеные и выстраиваемые годами барьеры профессиональной холодности, и всё что сейчас бьется в голове — «он, сука, должен был выжить!» — и это просто по-твоему?
— Дверь, — едва слышно шипит Ужас, игнорируя явственно перевес в своем гребаном сознании.
Ты должен отсюда уйти со своим мальчишкой. Или их казнь не принесет ничего, даже на каплю не успокоит. И ты это знаешь…
— Что, прости? — садистки веселиться Кай, крутя в руке тот самый пульт.
— Открой, либо я вытащу из комотоза твою шлюшку и проделаю несколько поперечных по всем нервам! — рякает Питч, и ножом наискось по стеклу, только черное лезвие соскальзывает, даже не поцарапав прочное стекло и остается лишь несдерженно-злобный рык, приглушено разносящейся по широкой зале. Столь нужные барьеры холодной крошкой летят к ебеням, но Ужасу почти уже параллельно.
Не это становится приоритетом.
Что с тобой происходит? — последнее, позорно испуганное на подсознательном, что через мгновение глушится и застилается неконтролируемой яростью сравнимой с уничтожающей лавой, почти той самой, что теперь растекается под ребрами.
Но он не хочет знать ответ, не хочет задумываться, больше анализировать, думать, что там или что к вечеру должен быть уже за пределами 604, все летит в тартар со срывом цепей и жестоким ревом разъяренного зверя внутри, равно он и не понимает, что несет этот ублюдок; мозг предательский перестает улавливать действительность и сосредотачиваться на происходящем, и до него доходит лишь часть уже сказанного:
— …его на край аварийки… И после мой хороший волчонок… и ещё пулю в лоб… Но раз ты хочешь его обратно… Получай!
За этим гнусным, следует неожиданный щелчок ещё одной отодвигаемой стены, и усмешка, такая наглая, Кая и интерес вместе с отмщением в темных глазах.
Там, вдалеке залы, в конце, всего лишь продолжение помещения, всего лишь дымящаяся холодом комната, с одним единственным железным столом посередине, и… телом на нем под белой простыней. А на экране, на глобальное паскудство, со включившимся звуком, на Джека наводят пистолет и с издевательством спускают курок.
Первый выстрел и он слышится до невозможно оглушительно. Он рушит, как стекло, как перелом костей… Только, что рушит — хуй пойми — это не переводимо на те тупые тысячу терминов что знает хищник, не поддается обозначению — индифферентно для осознания.
