Только вот как бы не старалась выводить движения, как бы не молчала, создавая спокойствие, эдакую доброжелательность, вокруг, на слова тупого Норта пацан таки реагирует, склоняет едва ли голову в бок и прячет ухмылку. И хер пойми для Феи, что в этой белобрысой башке происходит.

А думает Джек, на самом деле, о таком банальном и одновременно сокровенном — ведь действительно охуенно, что у него настолько охуенно потрепано и разорвано тело: любимый хищник постарался. И как же блядь кстати!

Он едва ли прищуривается и специально, пока ярко накрашенная сучка-детективша читает его дело, делает вид заинтересованного, но пиздец побитого жизнью дерзкого уебана. Почти правда и ложь одновременно. Но они поведутся. И, возможно, этим Джек выиграет для себя время, а заодно и может быть… жизнь? Билет на свободу ещё раз.

В последний... Ну в последний блядь раз!

Когда у девчули напротив становится уж совсем пиздец сострадающий вид, и тонкие, четко контурные, брови заламываются в сочувствии, Джеку ясно — дошла до строчек, где описывается смерть его родителей. Сейчас, сука, будет спектакль! И Фрост не ошибается.

Фея пододвигает слегка свой стул ближе к столу, облокачивается на столешницу локтями и аккуратно откладывает папку в сторону, страдающие оглядывая пойманного Фроста.

— Я пойму… если ты не захочешь с нами сотрудничать. И конечно, пусть у тебя судьба не единственного настолько потрепанного жизнью подростка в этом проклятом городе... Однако мне очень жаль, что так вышло с твоими родителями. Я не буду тебе ещё что-то говорить в этом ключе, ты не поверишь. Но главное состоит в том... Точнее для того, чтобы отсюда выйти ты должен рассказать нам, мне, всё как было. Начиная наверное… — тут она мнется, видимо подбирает слова, а Джек напрягается, — … С того момента, как ты вышел из такой же допросной. Помнишь, как тебя подозревали в том, что ты попал под облаву в заброшенных общагах? Думаю ты действительно был там и просто боишься рассказать, хотя, по правде доказательств у нас и нет…

Туф разводит руками, вопреки хмыкнувшему Банниманду позади и сложившему руки на груди Нику. Придурки, но она-то хочет, чтобы пацан поверил в свою непричастность и расслабился. Ей нужно зацепиться за тот случай, и если он подтвердит, то уже раскручивать её ветку предположений, что он таки как-то связан с той гребаной масштабной сукой, от которой травится весь 604.

— Ты ведь не хотел, ты просто попался, скорее всего, случайно… — девушка внимательно следит за мимикой Джека делая паузу, но кроме похуизма в серых глазах ничего нет, и она едва ли бесится внутри, но попыток не оставляет, — Вижу, тебя потрепало… жизнь в А7 и не к такому приводит. И так думают все. Хотя, если начистоту, то я могу предположить, что тебя не просто нашли и разукрасили по глупости. Это были намеренные истязания... Тебя пытали. И возможно ты даже сам еще не понимаешь, что произошло и как ты во всё это попал, боишься попросить помощи или сказать, кто это с тобой сделал. Но если считаешь, что за это загремишь в тюрьму или хим отделы, то это не так. Я возможно даже знаю, кто с тобой так поступил...

Джек рычит на это, даже не дав девке продолжить, и сразу же медленно растягивает губы в ухмылке, одним взглядом прекращая её тупую болтовню. Его поведение четко дающее понять — хуй он что скажет, как бы она не выёбывалась перед ним.

— Джек... Так ведь тебя зовут, да? — соткав маску понимающей, эдакой опекунши, осторожно переспрашивает Фея, хотя двое долбаебов за её спиной свидетели, она пиздец как хочет уебать пацана за такое нахальство, —Послушай, Джек, тебе лучше не сопротивляться и…

— Как и ты не сопротивлялась, да? — с какой-то садисткой ухмылкой наобум выговаривает Фрост, но увидев, что попал в какую-то пиздец больную точку ухмыляется ещё поганее, пряча взгляд за челкой, — Ну давай тогда, поделись, как? Может, я пойму, а?..

Под это холодное, прозвучавшее в полной тишине с такой едкостью, мимика Феи трескается, она просто, блядь, как фарфоровая маска разбивается и летит к хуям вместе с миролюбивым планом завербовать мальчишку. Туф со злостью бьет ладонями по железному столу, резко вскакивая со стула, скрипуче отшвыривает его ближе к двери. Вновь из-за этого уебана странные мысли и эмоции лезут в голову и ей на миг становится мерзостно. Тварина малолетняя! Теперь она не скрывается, хищно прищуривается и склоняется над ним, стараясь смотреть в глаза:

– Ну хорошо, сучёнок. Не хочешь по хорошему, будет по плохому!

Холод в её изменившемся голосе пугал бы, равно и угроза, но Джек до кайфа под ребрами уже знает другой холод, совершенно блядь на другом уровне, и его это нихуя так не пугает. Он лишь откидываться фривольно на стуле и поднимает руки, наводя правую на девушку в виде сложенного дула пистолета и, прицелившись ей в лоб, типа выстреливает, с тихим — «Бах!» на губах. Джек ухмыляется тому, как её миловидное лицо кривится от злости и как она выскакивает из допросной, а за ней и эти два дебила, которые нозили с самого начала. Лишь знакомый ему Банниманд напоследок кидает чересчур злобный и внимательный взгляд. Но Джеку розово-фиолетово на плюшевого детективишку, и он вновь опускает голову, пряча лицо под волосами и капюшоном.

А Туф бесится даже покинув тесную уебищно-мерзкую комнатку, вместе с таким же уебищно-мерзким пацаном. Она уже его ненавидит.

— Найдите мне на него всё! Всё, я сказала! Эта тварь что-то знает, и я это докажу! И не приведи этот ебнутый город и все руководство Шпиля, он не расколется к утру, я, сука, со всего отдела шкуру спущу! — рявкает разозленная Фея, проходя по охуевшему замершему отделу, и громко стуча каблуками.

Ник сразу ретируется, под предлогом выполнять работу, на самом деле не хочет попасть под горячую руку, а Астер же всё ещё следует рядом. Он в равной степени понимает, что пацан как-то да связан с блядским Ужасом. Жаль, в первый раз этот белобрысый ушлёпок наебал и выкрутился, жаль он не смог его расколоть и крыть было нечем... Может и не было бы стольких смертей, если он тогда постарался и пиздюк всё рассказал. Но ничего. Теперь у младшего детектива вся ночь в запасе, и он выбьет дурь из этого пидора малолетнего. Он всё узнает. И даже больше!

«А тот, первый шизик, пиздил сильнее…» — проносится мысль в голове, и Джек сплевывает кровь на бетонный пол, и слишком ядовито лыбится несмотря на боль… Один несильный удар в челюсть и это всё от взбешенно детективишки?.. Хуета! Его хлеще пиздили.

— А ты её поёбываешь… Ве-е-ерно… Потому считаешь, что она, в случае чего, прикроет твою морковку, да, серый? — издевается внаглую Фрост, с ехидством на какое только способен. О да… он филигранно выбешивает этого сукиного сына Астера на срыв.

А вот нехуй было тупому детективу выебываться и спрашивать личное, нехуй было врываться бешеным зверьком и гнать какую-то хуйню. И то, что Фрост в наручниках и, возможно, к утру отправится на нижний хим этаж в ошейнике, не страшит. Уже нет. Подохнет — ну и хуй там! Значит, ебнуто появившееся мечта — дожить до двадцати — так и останется мечтой. Однако перед своей казнью, Джек разъебет им всем психику…

— О да… ещё как, ушастый, — почти уже ржет в слух Джек, и — о да! — ему вновь почти заезжают по лицу, но резко вломившийся в допросную второй бугай, останавливает взъерошенного долбаеба-детектива, заламывая ему руку и оттаскивая с грубыми матами параллельно. Гневный взгляд на Джека, но орущего и обещающего его убить Астера утаскивают из допросной, и вновь дверь хлопает и закрывается на ключ.

— Ну и пиздуй, ебнат! — рявкает вдогонку Джек и ржет психом конченным. Но как только шум за дверьми едва ли утихает и перестают быть слышны крики Банниманда, парень сразу же падает головой на сложенные на столе руки.

Он пиздец как устал. А с виду можно принять за факт, что он не спал, вымотан допросом или ему скучно, но на самом же деле Джек заебался быть тварью. Он не знает насколько ещё его хватит. Сколько уже прошло часов?.. Дней? У него таки поехала крыша и это всё еще тот же час? Ему недолго осталось? Сколько ещё? Сколько?!