Ужас притаскивая мальчишку домой, не уставший, скорее раздраженный, заебавшийся везением Фроста. Он закрывает двери и громко швыряет грязные ножи на стол, пока не обращая внимание на белоснежного. Хотя бы минуту в тишине и без видения этой погибели, ибо если наоборот, то убьет нахуй. И это срабатывает, он даже не замечает Джека, даже не слышит его, снимает кожанку, запускает черный ноут и когда понимает, что пауза затягивается на добрых минут десять с момента возвращения, наконец обращает взгляд на парня.

И сука опять видит Джека потерянным неадекватом, тот возле стены, зажатый, по прежнему испуганный, только теперь едва ли из-за другого. Мальчишка вроде и здесь и одновременно нет, и приходится его вытаскивать, опять. Опять! Подходя вплотную и встряхивая за грудки, и Джек выбравшись из своих воспоминаний впервые при нем так испугано вскрикивает, чуть ли не залепляя пощечину, озлобленный и острый — дикий…

Зверёныш.

— Угомонись.

— Я не вернусь туда, ни за что! А если такое случится — перережу себе глотку, перед этим захватив всех, кто там будет, кого смогу…

Джек всхлипывает, Джек не может успокоиться, и все расспросы Питч оставляет на потом, не церемонясь больше он загоняет идиота в ванную, приказывает смыть всю кровь с рук и привести себя в относительный порядок. Мужчина хлопает дверью, иронично теперь сам запирая пацана в ванной.

Как же всё у них ебануто.

Слышится всхлип, шум воды… Не кран в раковине, душ. Вот и заебись. Питч медленно скользит взглядом по своей квартире. Тихо, лишь шум воды позади за дверью. И все так как и…нужно? А если б он не встретил тогда этого мелкого? Сейчас бы была полная тишина и ноль проблем.

Ужас представляет эту тишину и пустоту, и в момент охуевает, как это непривычно. Индифферентно теперь для него. Без… Джека? Джек за несколько месяцев успел сотворить такое?.. Ебаный ты ж нахуй.

Позади четкие, но тихие маты и шипение душа под мощным напором… едва уловимый, но для него очевидный запах кровавого пара. Усмешка на тонких губах и, пожалуй, Армагеддон таки наступил в тот момент, когда без Фроста стало пусто и непривычно.

По итогу, через полчаса, мальчишка выходит в одних старых разношенных джинсах, босоногий, мокрый и… голубоглазый, всё ещё трясущийся и перепуганный. Орать на него сейчас анрил и бестолку, да и не хочется вообще. Возможно уничтожить лишь, как вариант — пулю в голову… как выход из всей ситуации…

И это гребаное в идеях — а может ещё не поздно действительно уничтожить? — смешит и кажется уже слишком тупым.

Он сам себе уже кажется тупым с такими-то надеждами. Давно ведь стало ясно, что Фроста тронуть невозможно, нереально. Не захочется вообще никак.

Какая-то инородная, сука, форма жизни, ебучий симбиот — во внешней среде моментально подохнет, но блядь с ним рядом — как с носителем, обретает вполне осмысленную жизнь и силу. Гребаный иномирный альбинос.

Но вслух пока Блэк ничего не говорит, раздраженно цыкает на внешний вид и раздрай парня, стараясь, как можно более брезгливей его осмотреть. Но нихуя не получается достоверно ещё на том этапе, когда мальчишка решается и поднимает на него взгляд. Убийственно детский, по-прежнему напуганный, и равнозначно наивный.

Джек хочет произнести что-то, но слова не вяжутся, и он обрывает себя на едва слышном:

— Питч…

И моментально сжимается насколько может, рефлекторно обнимая себя руками, последнее не то опять психологическое, не то он тупо мерзнет, стоя без верха и плюс ещё босиком…

Малолетний дебил, — заключает Блэк, хотя хочется на идиота зарычать или, как минимум, наехать за то, что выперся в таком вот виде. В каком, сука, таком? Обычный же Фроста, как и всегда, не так ли?.. Испуганный, жаждущий защиты и тепла? Да бред!

Ты видишь все его невербальные знаки, в каждом взгляде, в каждом действии, но по-прежнему списываешь на то, что он идиот, а он же просто хочет успокоиться и вновь быть ближе к тебе. Ведь всё до скрежета зубов банально и ясно. Дай ему лишь повод… Дай один намек, взгляд, и мальчишка…

Нихуя! Не позволит. Не в этот раз и не с тем, что придется вскоре разгребать. Проще не обращать и дальше на глупого альбиноса внимание, заняться информацией, камерами, заняться, блядь, делами сука и понять, как выиграть для этого дебила еще немного времени. Но не стоять и не оглядывать мальчишку ненавистным взглядом.

Ненавистным?

Да блядь, конечно же ненавистным, который вопреки самому же себе медленно так и верно изменяется на жадность. И это хуево.

Уничтожить бы мальчишку. Убить, убрать из жизни, пока всё не зашло дальше ебнутых спасений его шкуры.

Ты за ним на Кромку рванул, как только дочитал то сообщение, на похуй оставив безопасность и даже рассудительность. И после этого это всё ещё просто «спасение его шкуры»?

Только вот ещё один взгляд на мальчишку, вздох самого Джека, один единственный шаг до него и это самое «уничтожить» перерастает в такое ебанутое и знакомое — непреодолимое…

Как только мальчишка близко и смотрит в глаза, замерев на секунды, и, слегка приподнявшись на носки, первым рушит бездействие, провоцируя легким поцелуем, наступает очередной и локальный предсказуемый пиздец.

Затаенная тишина рушится громким вскриком парня и шипением самого Ужаса, а мягкость слетает ненужной пленкой, и Блэк больно прикусывает мальчишку за нижнюю губу, специально до крови, дергая на себя и пальцами меж ребер, впиваясь до будущих синяков на белоснежной коже. Грубо, резко, больно, настолько, что Джек дергается от жесткости и вскрикивает. Стонет так протестующее, чем ещё больше подливает масла в огонь. И его это пиздец так заводит, с одного охуенного болезненного стона, с одного испуганного вскрика, с одного взгляда ошалелых голубых глаз.

Никакой мягкости, никакого нахуй тактичного подхода к нежной психике Фроста, нахуй всю осторожность, лишь гольное желание разложить и драть жестким ритмом, пока белоснежный не потеряет сознание ни то от боли, ни то от удовольствия; хотя походу, в последнее время, для Джека это синонимы.

А Джек, охеревший с такого и не ожидавший явно, едва ли растерявшийся, с четким пониманием, что его нихуя не выпустят, впервые вырывается, стараясь уйти от такого напора: трепыхается, дергается специально, равно пытаясь уйти от острых укусов-поцелуев, но, сука, бесполезно, особенно сейчас, особенно с Ужасом… Особенно с разозленным, мать его, Ужасом.

— Прекрати! — не то вскриком, не то стоном, но оттолкнуть нереально, Джек лишь больше раззадоривает, возбуждает, и сам хнычет, понимая свой проёб, — Питч, твою мать, прекрати!

— Ты за всё ответишь, паскуда мелкая! — шипяще, где-то в район бледной шеи, ставя третий смачный засос, от которого Фрост вздрагивает и рвано с испугом осмеливается:

— Уверен? Так хочется вновь разложить? Это твоя тактика…

— Заткнись!

Но Джек удивляет, он удачно выворачивается, уходит от очередного посягательства на себя и нежданно да впервые удерживает на расстоянии уперев ладонь мужчине в грудь. Джек, запыхавшись, поднимает голову и смотрит ему в глаза, и блядство в том, что от прежнего пацаненка там ни следа. Вся испуганная наигранность показательно сползает с бледного лица, и Фрост нежданно дерзко улыбается, медленно слизывая каплю крови на нижней губе.

— А ты заставь заткнуться, Ужас! — хрипло выдает белоснежный, с нахальством вновь пытаясь оттолкнуть от себя мужчину. Всё сука игра, всё с самого его выхода из ванны.

Идеальные эмоции, чтобы спровоцировать тигра в клетке…

Вот значит как? Вот что ты жаждешь… А выдержишь ли, погибель? Понимаешь, кого пытаешься вытащить наружу и, с учетом произошедшего, как сейчас с тобой будут обращаться? Но, судя по всему, знаешь, видишь и жаждешь этого… Так открыто хочешь, до дрожи на кончиках пальцев, едва сдерживаясь, чтобы не застонать и не поддаться первым.

Сука малолетняя, с тем ещё азартом в игре, где по любому будешь жертвой. Но этого и добиваешься ведь.

И Джек сейчас тварь, Джек это знает и специально несколько раз отстраняется, дразнит, заводит и злит: кусая за шею, не давая себя нормально поцеловать, даже углубить поцелуй… Парень царапает плечи хищника до крови и не подчиняется, изворачивается ужом и довольно фыркает, на каждый злой рык Ужаса. Джек бешеный, неукротимый и хочет равного к себе.