Остается лишь первая линия в А7, тоже заброшенная. Но вот введено нужное время, проверка с легкой перемоткой, и блядь снова ничего и никого. Рядом с той веткой и выходом из метро стоит разваливающаяся десятиэтажка — старый центр переговоров, но на котором совсем недавно, и по блядскому стечению обстоятельств, тупые хранители успели установить две камеры. Твою ж мать во время. И взломать их и подключиться — плевое дело, но даже те камеры, с приличной высоты в три этажа, не засекли никого мелкого и похожего на Фроста. Да блядь из того завала метро вообще никто не выбирался!

— Где ты, уебище маленькое… — Питч говорит это вслух и тут же морщится. Докатился, твою мать. Но и остановить поиски не может.

Ты сожрешь сам себя, если его не отыщешь.

Едкая ухмылка, и всё же решая проверить третью ветку. Щелкая по одной из камер, установленной на одной из пятиэтажек, которые полукругом разбросаны возле того самого последнего третьего спуска, находящегося за Кромкой.

Мысль, когда нахуй половину контейнеров успели растащить, освобождая спуск, он пропускает, сам находясь без понятия, но на камере, рядом с частично видневшимся сбоку расчищенным входом в метро, нужная для него картинка.

Пару набранных цифр, стуча громко по клавишам, и нужное время показывает то, что он и искал. Неужели блядь!

Пиздюк таки умудрился взять яйца в кулак и пойти самым тяжелым и темным маршрутом, видимо на эмоциях, как и всегда. На записи, на странность хорошо улавливающей, мальчишка с ебанутым раздраем в поведении и эмоциях, медленно выбирается наружу, но даже не оглядывается вокруг разъебанного в хламину тротуара, который в нынешнем времени служит скорее дорогой для проезжающих машин, и, понуро опустив голову в капюшоне, направляется на запад от метро. В кусочек заброшенного Ди решил рыпнуться? Ну, не дурость ли?

Питч медленно наблюдает за беловолосым, пока фокус камеры его ещё ловит, и уже наверняка знает, где искать мальчишку, как на записи негаданно сука появляется машина — серый фургончик старого образца… Из него по быстрому выпрыгивают трое отморозков, и даже не шифруясь, незаметно подходят к ничего не увидевшему, ебанутому в своей прострации, Джеку…

Чернильное пятно ледяной ярости на миг застилает видимость, но он продолжает смотреть, цепко наблюдая, как несобразившего ничего мальчишку легко похищают, усыпляя с помощью вонючей тряпки, и быстро затаскивая в непримечательный старый фургончик.

Тот же фургончик, что пару часов, по разным временным отрезкам и с разных камер, колесил по А7 и Кромке. Мысль, что эти трое ебланов спланировано искали именно Фроста четко долбит мозг, и, блядь, Питч на сто процентов уверен, что, как всегда, альбинос до этого где-то засветился, и его сука искали, и блядь нашли! Выловили! Сильный удар кулаком по стулу, так что подскакивают все легкие вещи, даже дрогнув, качается расшатанная крышка монитора ноута.

Свой же взбешенный рык он пропускает. Пизда мальчишке, когда он его найдет. А то, что найдет, теперь лишь условность десяти минут поиска по заданным программам и тем же онлайн камерам. А вот какая пизда ублюдкам, посмевшим схватить Джека…

Но, естественно, всё можно прекратить. Доказать себе сейчас, что белоснежная погибель действительно всего лишь временная собственность…

Доказать? Доказать?

Конечно, блядь! Аж три тотальных раза доказать!

Первый из трех — найти за полчаса точное местонахождение этих пидорских чмошников, второй раз — добраться до проебаного властями склада равнозначно быстро, попутно сопоставляя, что эти уебки никто иные, как та самая Троица из САВ. И третий — филигранно незаметно, как и всегда, проникнуть внутрь, с легкостью отключив три камеры на входе, предусмотрено запрограммированные уведомлять о малейших передвижениях чужаков рядом со складом.

Была бы данность обыденной работы, было бы интереснее играть с этими желторотиками в прятки. Да даже просто по приколу погонять их по этому складу, попугать... поиздеваться, на худой конец! Но конечно же нет — не в этом ебическом случае. Потому что в глубине громадного ангара, разделенного на сегменты и разные постройки, крытые и нет, где-то там эти уебки держат мальчишку.

Этого несносно… блядского…

Надейся, что всё ещё удачливого и такого же бессмертного.

Учитывая, какая Троица ебанутая на зверства и пытки?

Разумность или пакость подсознания подстегивают, подгоняя, и невозможное, именуемое у людей эмоциями, играет даже сейчас, в обход выдрессированному похуизму и холодности.

Внутренний покой, азарт и предвкушение от того, что скоро он их выпотрошит — естественная среда для хищника — не в этот блядь раз! И это прилично так нозит. Задевает, идет не по плану, не по привычному сценарию.

Хотя, разве с Фростом вообще может быть всё по плану и нормально? Сколько он уже херил своих планов и целей, благодаря или из-за этого глупого сученыша? Скоро, блядь, как по старинке, можно будет отмечать в календаре красным, когда в очередной раз придется вытаскивать из пизды этого альбиноса. Психичка та ещё, действительно со счета можно сбиться.

Сколько ещё раз это будет происходить? Сколько ты его ещё будешь вытаскивать, а после, вылечив, накачав обезболивающими, успокоительными и снотворными, перед зеркалом твердить себе упрямым мулом, что, блядь, это всего лишь побочка, всего лишь прихоть того самого внутреннего зверя? Сколько ещё раз мальчишка должен оказаться на столе очередных тверей, чтобы наконец ты понял, что это не выход, и пора кончать с выебнутыми играми в благородного, сука, спасителя-собственника и его преданную игрушку альбиноса? Сколько? До какой грани ещё нужно дойти?

И вновь, как по заклятому кругу, словно дежавю. Только локации сменяются, окрашиваясь неизменно кровавым — мрачным, и психи другие, с новыми фетишами и заебами. Уже который раз одинаковая картина и конечная цель. Лишь собственные реакции мутируют и меняются, потому что одно дело — работать, выпуская себя на выгул, срывая ебаные цепи, и, сука, другое — разрывать намеренно более изощреннее, в спешке, но болезненнее, только потому, что на белоснежном теле появились новые порезы от чужого ножа.

Свезет ли в этот раз, или будет проеб, и завернув за угол очередной комнатушки, он увидит умерщвленного жестокой пыткой белоснежного?

Но всё ещё врать себе целенаправленно и нагло — что уже на это похуй.

Хищник переходит в тень, отключая ненужные домыслы, заменяя внутреннюю злость на внешнее хладнокровие. Лишь действия оточенные, движения незаметные: тенью огибая очередной дверной косяк, без одной лишней эмоции просчитывая дальнейшее продвижение, мельком бросая взгляд на самую обширную пустую площадь — ещё не успевший быть застроенным центр ангара — и моментально высчитывая в каком направлении продвигаться дальше.

Камер здесь нет, датчиков движения в такой развалюхе и подавно, голосов тоже не слышно, лишь незначительные шорохи где-то впереди, где начинаются новые застройки комнат из прочного гипсакартона, и звон чего-то стекольчатого вдалеке. Там где более всего освещено… Заселенный паразитами уголок. Просчитать и высчитать, как эти уебки могут действовать и двигаться в этих полупустых лабиринтах в десяти случаях из десяти — как нехуй делать, и потому он ускоряется, подлавливая первого паразита, который тупо дал себя засечь.

На свету от дальних комнат мелькает кривой силуэт — один из тех, кто затаскивал Фроста в машину… И хищник скалится, мимолетно, но неминуемо смертоносно для первой ничего не подозревающей жертвы.

Парнишка с ярко желтыми волосами слоняется по херовому их пристанищу, не думая и не подозревая, с горла глуша на дрянь херово разбавленный энергетиком спирт, и ухмыляется своим пошлым образам в голове. Он надменный, думает, что у Ли и Наса слишком скучно, там, в стерильной; он заглядывал, они как раз второй раз выводили пацана из наркоза, при этом слишком мягко полосуя ему кривыми линиями левую часть живота… Насколько это скукатень да и только, Рейси не хочет думать или сравнивать. Явно не для него.