28.02.1995 29 февраля * * * В эти первые дни восходящего года Вспоминаю себя, уходящего в темень: Так садится луна в реверансе захода, Подставляя земле облысевшее темя, Так уходит со сцены актёр-попрошайка, На последний спектакль собравший ползала, Так уходят из дома, где злая хозяйка, Ненавидя себя, всем на дверь указала. Вспоминаю себя, нисходящего в стужу, В полушубке расстёгнутом, на перепое — Так снисходит к усталому старому мужу Молодая супруга, уставшая вдвое, Так находит Иванушку-дурня царевна, Чтобы в печь зашвырнул надоевшую шкуру, Так приходит надежда, нежна и напевна, В эти несколько строк, что настрочены сдуру. 29.02.1992 Март 1 марта Звонок Мой старый друг опять ушёл в запой, И, как всегда, в дебюте долгой пьянки Он позвонил мне и сказал: «Родной, Как прежде, не боятся грязи танки. Как прежде, я, поверь мне, на коне — На том, что для войны и для парада, А что порядка нет у нас в стране, Так ей, стране, порядка и не надо. Хоть сто царей, хоть нет ни одного — Господь свидетель, не найдёшь управы На тех, кому не надо ничего: Ни бабок, ни имения, ни славы. Вот взять меня: деньжонок накрою — И ну себе мотаться по Европам, А поистрачусь – в тень забьюсь да пью. И господа вполне под стать холопам! Ты не волнуйся, старый, за меня, Я побухаю тихо и вальяжно: Ведь наша водка крепче, чем броня, Да и дешевле, что немаловажно. Я с ней, родимой, отобьюсь от всех Напастей злых, что, падлы, одолели, Ну, а потом нас ждёт такой успех, Какого мы всегда с тобой хотели! Когда я выйду из запойной тьмы, На все счета бабло поступит строем, И всех на свете оптом купим мы, Поскольку мы дороже денег стоим. Нас не возьмут раздор и нищета, Нам не страшна армада Вельзевула. Пока я пью – не бойся ни черта И знай молись, чтоб ветром нас не сдуло. Дождись меня! Я протрезвею, брат. Дождись меня! Не бейся в одиночку. Дождись меня – и я вернусь назад, Чтоб многоточье заменить на точку. Давай, крестись, дружище, в две руки, Пока лампада не перегорела!» — И в душу мне ударили гудки… Перезвонить бы… да не в этом дело… 01.03.2009 2 марта
До войны …а было это – до войны: Душистый кофе с шоколадом, Субботний день с его укладом Служенья богу тишины, Полуленивый разговор — Так, ни о чём, без всякой страсти, Необязательный отчасти, Но не забытый до сих пор, Намёков тонкая игра, Любовных взоров перестрелка, Котёнок, скачущий, как белка, По комнате уже с утра, Свет, оплавляющий окно Теплом весны, едва рождённой, Ещё такой по-детски сонной, Ещё такой несмелой, но Летящей по календарю Без всяческого опозданья, На всех домов соседних зданья Струящей новую зарю, Зовущей новые ветра, Читающей иные святцы… И кто бы мог подумать, братцы, Что было это лишь вчера. 02.03.2014 3 марта * * * Страх и тоска посещают тебя лишь в душе — Словно вода с твоей кожи смывает корку Ту, что тебе помогает казаться суше, Злее, острее, чем шорох шторки, о шторку Трущейся в бездне, уже недоступной взору, Но достижимой для слуха: по-волчьи тонок Он у того, кто уже недоступен вздору И остаётся чувствительным, как ребёнок, Чтоб попытаться на тонкость и сделать ставку В грубой игре, где царят шулера в законе, Где и на галстук косятся как на удавку Те, кто привыкли от веку гулять в загоне — Странно, казалось бы, слабостью защищаться От безраздельно господствующего всюду Бешенства сил, отказавшихся причащаться, Так как молиться придётся не на Иуду, Странно, казалось бы, в жертвы по доброй воле С детства записываться вместо дикой драки С теми, кто рушат запруды на реках боли, Ибо бездушны, как бешеные собаки — Странно, казалось бы: следствием этой чуши Стала в итоге привычка подобно клуше, Где бы ты ни был, в свою забиваться норку, Что заперта на свинцовую переборку. Страх и тоска посещают тебя лишь в душе, Словно вода с твоей кожи смывает корку, Ставшую чем-то кольчуги свинцовой вроде, Что к перемирью готова не хуже, чем к мордобою — И ни природе твоей не вредит, ни твоей породе, И позволяет всегда оставаться самим собою. 03.03.2019 4 марта Баллада весны Опять весна. Опять гортань в огне. И сон тяжёл. И пробужденье трудно. И неясна пришедшая ко мне Строка о том, как в морге многолюдно. А на поверку – отпевает век Тех палачей, что избежали казни, — И с той поры не размыкают век, Изнемогая от светобоязни. Опять весна. Простуженный подъезд Пропитан матом и пивной отрыжкой. Дворовый пёс вчерашний мусор ест. Гудит подвал за ржавою задвижкой. Не чёрный ангел и не белый бес — Проснулся день, обычный до икоты, И будит в нас безделье интерес К невыразимым прелестям работы. Опять весна. Надземный переход Ведёт в пещеру метрополитена, Где общей давкой спаян тот народ, Которому и море по колено. И входит в список радостей простых Привычное томленье по стакану, И мелок жемчуг наших щей пустых, И мелет трезвый, что надумал спьяну. Опять весна. И сани не свои. И меткие плевки летят в колодец, Куда стекают слёзы в две струи Из глаз подслеповатых богородиц. Надтреснутый ещё курится звон Над маковками тощих колоколен, Но всё сильней напоминает он Стон звонаря, который подневолен. Опять весна. И жадно я молю Синклит небесный сил потусторонних, Чтоб доказали мне, что я не сплю, Старанья злые граждан посторонних: Любви не надо мне ни от кого Из тех, кого сама она не знает. А будет больно, ну так что с того: Что не болит – то и не заживает. Опять весна. Всё лучше, чем мороз. Скребком скрежещет дворник спозаранок, И эхо нераспознанных угроз В сердечной сумке бьётся, как подранок, И градусов не счесть в тупом углу, И ждёт огня последнее полено, И в сотый раз Кощееву иглу Иван-дурак ломает об колено. |
