Я кивнула. Эстетическая сторона вопроса меня не волновала. Я просто хотела остаться живой.

– Отлично. Тогда для начала нам нужно сделать всё, чтобы ты не оказалась прижатой спиной к стене. Из такого захвата будет сложно вырваться, поэтому лучше изначально занять более выгодную позицию – где-нибудь на открытом пространстве. Ты сможешь?

Мне нравилось, когда Джейсон говорил так деловито и спокойно. Его сила сразу превращалась из опасного пламени в огонь, который защищает и оберегает. Очень приятное ощущение.

– Я попробую. Раньше я никогда не пыталась контролировать видения, но в этот раз выбора нет.

Концентратор, камнем висевший на шее, словно в ответ на мои мысли качнулся на цепочке и разогретым металлом коснулся груди. Моя рука взлетела, и я указательным пальцем дотронулась до крупного рубина. От него исходила слабая пульсация.

– Хорошо. Будем надеяться, что у тебя всё получится.

Джейсон забрал у меня шпагу и, поставив её и свою у стены, вернулся в кресло. Я, задув свечи в канделябрах, устроилась на постели. В этот раз медитация принесла гораздо меньше успокоения, чем обычно, и я поморщилась. Интересно, у меня получится уснуть без зелья?

Я нырнула под одеяло. Бред спикировал на подушку и улёгся на неё, со вздохом потрепав меня по макушке. Шелест огня в камине убаюкивал, так же как и звуки бьющего в стекло ветра, но расслабиться и задремать всё равно не выходило. А ещё кожу обжигал концентратор. Я активировала его и теперь то и дело ёрзала.

Это не укрылось от внимания Джейсона, откинувшего голову на подголовник кресла.

– Не получается уснуть?

– Нет.

Джейсон сменил позу. Теперь его локоть расслабленно лежал на подтянутой к груди коленке. Штанина задралась, обнажая лодыжку. Почему-то носки он не надел, а туфли успел скинуть перед тем, как устроиться в кресле.

Я торопливо отвела взгляд.

– Дать тебе сонное зелье?

Я помотала головой.

– Нет, попробую обойтись без него. Впереди несколько таких рывков, а я не хочу свалиться в богатырском сне уже после первого.

А ещё меня пугала мысль оказаться запертой в кошмаре. Зелье гарантирует крепкий сон, но в сочетании с концентратором… Я просто буду раз за разом видеть одну и ту же картину – собственную смерть – без шанса проснуться раньше утра.

Повисла тягучая, какая-то бесконечная пауза, отзывающаяся мурашками на спине и странным волнением в груди, а затем Джейсон спросил:

– Я могу как-то помочь?

Бред гордо фыркнул.

– Например, замолкнуть. Видишь, тут дама пытается впасть в забытьё.

Джейсон действительно заткнулся, но тишина так давила мне на уши, что, перевернувшись в очередной раз с боку на бок, я взмолилась:

– Поговори со мной! Я отвлекусь, это поможет поскорее уснуть.

Раздался шорох. Джейсон встал и, пододвинув кресло к моей кровати почти вплотную, снова вернулся в него.

Я прочистила горло. Вообще-то, я не намекала на сокращение дистанции. Разговаривать можно было бы и из другого конца комнаты, но и потребовать отсесть тоже было бы неловко. Ведь ничего же предосудительного не происходит.

Бред явно так не считал, потому что вдруг нахохлился и отвернулся.

– О чём ты хочешь поговорить? – как ни в чём не бывало поинтересовался Джейсон. Словно мы с ним беседовали в бальной зале, а не в полутьме моей спальни.

– Не знаю, – протянула я. – Может быть, расскажешь что-нибудь о себе?

«Например, почему соглашаешься на любую мою авантюру?» – мне очень хотелось добавить это, но я не стала. Кажется, ещё не время.

– Что? Как живётся в академии, ты и сама в курсе. Дворцовые интриги для тебя тоже не новость.

Я скривилась, и Джейсон при виде этого вдруг рассмеялся – негромко и искренне.

– Что, достал тебя дворец?

– Ещё как, – созналась я. – Терпеть его не могу, хотя только там чувствую себя… полезной.

Я замерла, внезапно поймав себя на озарении. Ведь и правда, работа на Тайную канцелярию позволяет мне ощутить вкус жизни. Всё остальное время я заперта в условностях этого мира, где женщина, даже обучающаяся в академии, мало на что может повлиять. И лишь предотвращая с Оуэном заговоры против короны, крутясь во дворце – чуждом, странном, иногда нелепом, зачастую опасном, я снова становлюсь собой. Или хотя бы просто приближаюсь к себе.

Джейсон словно считал всё это с моего лица, но ограничился лишь кратким:

– Вот как?

И я была благодарна за отсутствие наводящих вопросов. Пожалуй, я пока не готова обсуждать это подробнее.

– Угу, но обо мне поболтаем в следующий раз. Давай поговорим о тебе?

Джейсон усмехнулся, даже как-то с азартом.

– Хорошо. Сегодня мой выход, но настанет и твой черёд.

Прозвучало немного грозно, но я улыбнулась, пряча лицо в подушку.

– Договорились, за мной должок. А пока… расскажи о своём детстве. Ты ведь провёл его в общине дикарей?

– Да, в Кимберлинстком королевстве именно так называют место, откуда я родом.

В его голосе не промелькнуло ни намёка на обиду, но я всё равно вспыхнула.

– Прости, – неловко извинилась я. – Мне казалось, это общеупотребительное выражение.

Он усмехнулся. Я заметила, что его рубашка окончательно выбилась из-под брюк, и теперь Джейсон с босыми ногами и закатанными рукавами выглядел как-то очень по-домашнему. Это странным образом волновало.

Я облизнула сухие губы.

– Ну, сами мы предпочитали называть себя вольными людьми. Но, вероятно, для благородных ринов отсутствие в обществе деления на классы казалось дикостью. А наша любовь к кочевой жизни окончательно убедила их, что перед ними отсталые варвары.

Я скорее почувствовала, чем поняла по его лицу, что его всё-таки задевает такое отношение.

– Люди часто спешат с суждениями, – тихо сказала я. – Или вовсе судят по себе.

Я повернулась на бок и, опёршись на локоть, посмотрела на него. Бред, устроившийся на подушке рядом с моей макушкой, недовольно засопел. Ему явно не нравилось, что я уделяю Джейсону столько внимания, но дракончик никак не вмешивался, словно выжидая и оценивая обстановку.

– Видимо, так, – согласился Джейсон и вдруг спросил: – Ты ведь знакома с историей? Знаешь, как именно возникла община?

Я напрягла память. Учителя, приглашённые для Аурелии, не слишком заморачивались ни с точными, ни с гуманитарными науками. Для рины Беатрис гораздо важнее было, чтобы её дочь грациозно двигалась и красиво танцевала, чем, скажем, разбиралась в географии или истории. В первой-то ещё ладно (а иначе как понять, что сватающийся жених родом из тьмы тараканьей?), а вот во второй уж точно нет никакой пользы.

В академии же историю мы проходили как-то совсем уж мельком, тем более новейшую.

– Общину основали беглые рабы? – припомнила я. – Кажется, из Ардрийского королевства?

Оно граничило с нашим на юге. Ну хоть это я знала!

Джейсон кивнул. Он задумчиво щёлкнул пальцами. На их кончиках сверкнула искра, и тут же погасла.

– Да, в Ардрийском королевстве отменили рабство всего полвека назад. Кимберлинстцы пришли к этому гораздо раньше. Во многом благодаря тому, что в промышленности, которой так гордятся рины, не так нужна бессловесная рабочая сила, как, например, на плантациях ардрийского юга.

– Хоть в чём-то мы не так плохи, – пробормотала я.

Джейсон продолжал забавляться с искрой, то гася её, то, наоборот, позволяя разгореться посильнее. Мне показалось, что он делает это неосознанно. Так человек, задумавшись, играет с зажигалкой.

– Моя бабушка была рабыней на плантации. Она сбежала, когда хозяева вознамерились разлучить её с единственной дочерью.

Картинка испуганной, но решительной женщины, прижимающей к груди ребёнка, так ярко встала перед внутренним взором, что в горле появился ком. Гнев и ужас смешались во мне, и я выплюнула:

– Отвратительно! Никто не имеет право распоряжаться чужой судьбой.

Джейсон никак не прокомментировал мою вспышку. Быстро зыркнул на меня из-под полуопущенных ресниц и продолжил пощёлкивать пальцами. Отблески огня мрачными тенями скользили по его лицу.