Королева приподняла бровь.

— Не говори мне, что никто никогда не надел петлю тебе на шею. Мне трудно в это поверить.

— Ну, ты знаешь, как это бывает, — небрежно пробормотал он, слегка пожал плечами. Автолик поднял одеяло, которое Палаемон извлёк из постели Малайуса, и накинул его на тело. — Так почему ты думаешь, что он это сделал?

Зелёные глаза снова обратились к записке.

— Он сказал, что ему предложили место в другом суде, если он будет способствовать предательству Госпожи нашей Завоевателя. Очевидно, он согласился, но бремя того, что он сделал, стало слишком тяжёлым, и он решил, что это единственный способ вне.

— Какой суд?

— Не говорить. — Она прикусила нижнюю губу. — Ты знаешь, что в этом нет смысла.

Автолик выпрямился и громко зевнул.

— Для меня это имеет смысл. Я бы лучше прохрипел, чем позволил бы высокому, тёмному и опасному человеку схватить её за руки… — он остановился и поправился, всё время улыбаясь. — Я имею в виду, что я лучше сделаю это сам, чем наша Госпожа сделает это за меня.

Габриэль медленно кивнула.

— Хорошо, я куплю это. Но если твоя вина была настолько невыносимой, что ты чувствовал необходимость убить себя, разве ты не пролил бы бобы на человека, который сделал тебе предложение?

— Чувство вины? — Автолик протянул слово, не торопясь обдумать то, что ему явно чуждо.

Габриэль подняла руки вверх и позволила им упасть по бокам. Она повернулась к Палаемону.

— Зачем приносить высшую жертву и не оставлять улики, которые приведут твоих заговорщиков в Тартар с тобой?

— Связано ли это вообще с падением Победителя? Он толкнул Госпожу нашу со ступенек? — Палаемон счёл маловероятным, что жилистый советник когда-либо лично столкнётся с Завоевателем. Слишком многое может пойти не так. Он не выглядел из тех, кто запачкает руки физическим насилием. — Что именно означает ≪предательство≫? Пытаться убить её, продать государственные секреты, хищение? Что? — Капитан потёр подбородок, задавая вопрос за вопросом, шагая по комнате.

Габриэль разочарованно хмыкнула.

— Я не знаю, и я слишком устала, чтобы обдумывать это сегодня вечером. Держите охрану в этой комнате. Я собираюсь увидеть Зену. Я вернусь немного позже.

Мужчины кивнули и вышли из комнаты за своей Королевой. Автолик направлялся к красивой мягкой палате. Габриэль освободила его из темницы и предоставила ему небольшую собственную комнатку, расположенную недалеко от конюшни. Там было тепло и пахло лошадьми и сеном, и Автолику это нравилось гораздо, намного больше, чем в его прежних покоях. Капитан повернулся к комнате Джаррода, чтобы трижды убедиться, что охранник, которого Габриэль приказала поставить перед его дверью, проснулся и насторожился. Только тогда он сам уйдёт на вечер.

≪Где ты, Каллисто? ≫ — спросил он себя, ускоряя шаг.

*****

Габриэль отпустила охранников в комнате Зены, сказав им подождать во внешней комнате. Ей удалось поставить маленькую кроватку рядом с кроватью Зены. Присев на край, она заметила, что её возлюбленная дрожит.

— Тебе холодно? — Нежные пальцы коснулись жёлтой щеки. — Здесь немного прохладно, не так ли? Хорошо… одеяла… — Габриэль порылась в шкафах в комнате, пока не нашла пару тёплых, но поношенных одеял.

Завтра она принесёт одеяло с их постели и чистые шерстяные покрывала для ног, чтобы пальцы Зены не замёрзли. Она знала, как это ненавидит её супруга. Снова устроившись на койке, она положила меньшее из двух одеял рядом с собой, а вторым накрыла Зену, заправив углы под матрац и разгладив поверхность под подбородком Зены. Слёзы навернулись на её глаза, и она позволила им вылиться, слишком устав, чтобы бороться с ними. Она была рада, что пожилая женщина всё ещё без сознания и избавилась от большей части того, что, как она была уверена, было бы невыносимой болью. Но всё же… она отдала бы всё, чтобы эти голубые глаза открылись. Тот факт, что Зена не приходила в сознание, даже на мгновение, напугал её больше, чем она хотела думать. Она нежно поцеловала обесцвеченную челюсть, вытирая слёзы, брызнувшие на лицо её жены. Затем она вытянулась на бок, перевернувшись на своей койке, чтобы видеть, как вздымается и опускается грудь Зены.

— Я собираюсь полежать здесь какое-то время. У меня всё тело болит. Я знаю. Я знаю. Я не должна жаловаться. — Она помолчала на мгновение, прежде чем спросить: — Кто это с тобой сделал, Зена? — Пылающий гнев поднялся в ней, высасывая то немногое, что у неё осталось.

Изо всех сил стараясь не дать слишком тяжёлым векам закрыться слишком надолго, Габриэль наблюдала, как дышит Зена. Её лоб встревоженно наморщился. Постепенно движения становились всё более трудными. Водянистые булькающие звуки вызвали у неё приступ паники, и она положила голову на грудь Зены, не придавая ей никакого веса. Габриэль могла слышать то, что звучало как застой, хотя она сомневалась, что пневмония разовьётся так быстро.

≪Должно быть, это кровь≫, — подумала она мрачно.

Перед смертью её отца он разработал то, что её мать назвала ≪предсмертным хрипом≫. Вскоре после этого его забрал Аид. Это её предсмертный хрип!

— Тебе нужно сражаться, — отчаянно прошептала Габриэль. — Я серьёзно, Зена, не смей оставлять меня!

Как можно нежнее она взяла сломанную руку Зены в свою, лениво поглаживая нехарактерно прохладные кончики пальцев, торчащие из-за шины и бинтов. Ещё больше слёз затуманило зрение Габриэль, и она закрыла глаза, чтобы прояснить их, прижав прохладную ладонь к своим опухшим, припухшим векам.

*****

— Чёрт! — Она села, вздрогнув. — Я не хотела этого делать!

Одеяло, которое она положила на койку рядом с ней, плотно прилегало к её талии, и она поняла, что целитель, должно быть, сделал это, когда пришёл, чтобы проверить свою пациентку. Потянувшись, она провела рукой по волосам, используя возможность внимательно рассмотреть Зену при свете дня. Снова потекли слёзы. Зене не только не стало лучше, она выглядела ещё хуже. Её кожа, казавшаяся бледной прошлой ночью, приобрела пепельно-голубой оттенок, отчего она выглядела скорее мёртвой, чем живой. И всё её тело дрожало от усилия, которое потребовалось, чтобы сделать один неглубокий вдох. Боги, она умирает.

Габриэль глубоко вздохнула и прошептала:

— Доброе утро. Как ты спала? — Она сохраняла лёгкий тон, слегка поцеловав закрытые веки и бровь Зены, её щёки и подбородок.

Ответа, конечно, не последовало.

— Я люблю тебя, Зена. Тебе нужно держаться.

Мягкий стук в дверь заставил Габриэль подняться. Это был целитель. Он выглядел усталым, его тонкие губы сжались в мрачную линию, бахрома серебряных волос, оплетавших его почти лысую голову, была растрёпана и нуждалась в мытье. Он бросил взгляд на Зену, которая выглядела примерно так же, как и час назад, когда он приходил её проверить. Больше он ничего не мог сделать и подозревал, что Лорд-Завоеватель не переживёт утро.

— Моя королева, — нерешительно начал он, желая оказаться где-нибудь ещё.

— Я знаю. — Она проследила за его глазами и ненадолго закрылась. — Вы можете сохранить свои слова утешения. Просто пошлите за Джарродом, пожалуйста.

Целитель кивнул.

— Подожди, — позвала она его. — Есть… у неё есть другая семья? — Казалось странным спрашивать незнакомца о чём-то столь простом и личном.

Но Зена всегда очень закрывала рот о своих родственниках, просто говоря, что кроме неё и Джаррода — не было никого из живых, кто считал бы Завоевателя частью своей семьи.

— Я верю, что её мать всё ещё жива, ваше величество. Но я… я даже не уверен в этом.

Зена слабо закашлялась, а затем тяжело вздохнула. Габриэль беспомощно смотрела на неё, ей нужно было что-то сделать. Что-нибудь. Она возилась с одеялами, взбивая их на груди Зены, пытаясь облегчить даже их незначительный вес и помочь любовнице дышать. Целитель всё ещё стоял в дверном проёме, похожий на нервную собаку, которая теперь должна была ответить другому мастеру, молча ожидая его следующей команды.