Долго ждать ей не пришлось. Блондинка вернулась с мальчиком, который взял её лошадь, когда она приехала. Женщина принесла ещё воды; мальчик держал своими маленькими руками кружку горячего чая, слабо пахнущую гвоздикой. Парень поставил её на стол и снова улыбнулся Зене. Зена присела перед веснушчатым ребёнком.

— Как тебя зовут, мальчик?

— Джаррод, — ответил он с усмешкой, его зелёные глаза мерцали, когда они ловили утренний солнечный свет.

— Сколько тебе лет, Джаррод?

— 8. — Его нос сморщился от усмешки, и Зена обнаружила, что ей трудно не ответить собственной усмешкой.

— Ну, Джаррод, как ты хочешь заработать золотую монету?

Его глаза округлились, как две полные луны, и он повернулся к женщине, наполняющей ванну.

— Мама?

Женщина остановила все движения и на несколько долгих секунд устремила взгляд на стену. С розовых губ сорвался почти беззвучный вздох.

Обратившись к фигуре в капюшоне, мать мальчика глубоко вздохнула. Она сделает всё необходимое, чтобы выжить. Всегда любила. Но она не позволила Джарроду пострадать.

— Что вы хотите, чтобы он сделал?

— Просто ухаживать за моей лошадью, пока я здесь. Убедиться, что его кормят и расчёсывают каждый день, может быть, выгуливать его утром и днём. Ничего подобного большой мальчик, как он, не выдержит. — Она убрала его спутанную чёлку со лба.

— Хорошо, — сказала женщина, наливая второе ведро в ванну. — Джаррод, убедись, что ты выполняешь работу должным образом. Если ты разочаруешь нашу гостью, у тебя вообще не будет денег. Понятно?

— Да, мама. Обещаю. — Он снова улыбнулся и взволнованно выбежал из комнаты, в его голове уже танцевали видения того, что он мог бы купить с целым золотом.

— Ещё два ведра должны сделать это. Я скоро вернусь.

Когда она повернулась, чтобы уйти, Зена встала и взяла одно из пустых вёдер из рук женщины.

— Позвольте мне помочь вам.

— Это не совсем…

— Я знаю. Я хочу, — тихо настаивала воин.

Она последовала за молодой трактирщицей в котельную, где они набрали горячую воду из большого резервуара, напоминавшего дубовую бочку для вина. Взяв второе ведро, Зена наполнила его, довольно быстро справившись с трудным процессом. Зена взяла оба ведра и кивнула на дверь подбородком.

— А не ___ ли нам?

Её ответом были удивлённый кивок и лёгкая улыбка.

— Как вас зовут? — Зена вернулась в свою комнату, надеясь, что женщина невысокого роста не вспомнит, как она избегала того же вопроса, заданного всего несколько минут назад.

— Габриэль.

— А Джаррод — ваш сын? — спросила она разговорчиво.

Мальчик уже ясно дал понять этот факт. Сильные руки опрокидывали вёдра в ванну, посылая клубы пара высоко в воздух.

— Да.

— А его отец?

Габриэль колебалась всего секунду. Возможно, если бы воин узнала её… чуть раньше… она была бы добрее к ней и Джарроду. Габриэль не видела причин скрывать правду.

— Мёртв. Убит ещё до того, как родился Джаррод. — Она взяла пустые вёдра и бросила одно в другое.

— Был ли он борцом сопротивления? — Зена окунула пальцы в дымящуюся воду, проверяя её температуру.

— Нет. Он был солдатом в армии Госпожи нашей Завоевателя. Он умер, взяв Рим. Мне сказали, что его горло перерезал сам Цезарь, прежде чем Завоеватель убила Цезаря.

— Мне очень жаль, — сказала Зена, не отрывая глаз от воды.

— Мне тоже. Пердикус — так звали моего мужа — был хорошим человеком. Жаль, что Джаррод никогда не узнает своего отца.

Зена встала и вытерла руку плащом. Попав в роль, которую она хорошо знала, Габриэль двинулась вперёд, чтобы откинуть капюшон Зены и показать лицо, лежавшее под ним. Зена была поражена напористостью этой маленькой женщины, но, по необъяснимым причинам, она не пошевелилась, так как уверенные руки сначала откинули её капюшон, затем полностью сняли плащ и бросили его на кровать.

— Вы очень молоды, чтобы иметь ребёнка возраста Джаррода, — сказала Зена напряжённым голосом, пытаясь, как она надеялась, вести нормальный разговор, когда Габриэль встала на колени и начала расшнуровывать её ботинки. Почему женщина это сделала? И что ещё более важно, почему она позволяла это? — Вы не могли быть женаты долго.

Лёгкая улыбка коснулась лица Габриэль, её руки работали механически.

— Я не так молода, как выгляжу. И я была жената всего неделю. Потом он ушёл служить. Шесть лун спустя он был убит. Джаррод появился примерно через три месяца после этого. — Невысокая женщина выдернула прочный узел, залитый грязью. — Моя мать говорит, что Джаррод был подарком мне от Судьбы. Что-то, чем можно запомнить своего отца.

— Вы любили его? — Зена знала, что слова срываются с её собственных уст, и всё же казалось, что они исходили полностью от кого-то другого.

Тем не менее, она мысленно вздохнула, ей было любопытно услышать ответ. Зена упала на край ванны, пока Габриэль боролась с другим уютным ботинком. Блондинка пожала плечами, правильно предполагая, что вопрос воина был о Пердикусе, а не о Джарроде.

— Это был брак по расчёту. Он был хорошим человеком. Я… я могла бы научиться любить его. Я просто рада, что мне не пришлось. — Последним рывком она сняла сапог и швырнула его в угол рядом с напарником.

Затем она сняла шерстяные покрывала с ног Зены и начала складывать одежду. Габриэль встала и подняла высокую женщину на ноги, расстёгивая крючок на талии брюк Зены. Она стянула тунику с широкого кожаного ремня и стала расстёгивать крючки туники.

≪Ещё один солдат. Неважно, что это женщина. Делай то, что должна, и покончи с этим! ≫

— Ваши руки очень искусны в снятии солдатской одежды, Габриэль. — Зена позволила своему телу откликнуться на его растущее желание, а руки Габриэль продолжили движение.

Габриэль отстегнула ещё один крючок, не поднимая глаз.

— Я делаю то, что должна, чтобы выжить и заботиться о своём сыне.

— Зачем? — Зена схватила Габриэль за руки, поглаживая мягкую кожу и грубые мозоли кончиками пальцев. Отпустив одну из них, она нежно схватила Габриэль за подбородок и наклонила голову, заставляя смотреть в глаза, когда она снова спросила: — Почему?

Их глаза встретились, и Габриэль боролась со слезами, которые внезапно угрожали пролиться. Она неловко откашлялась. Никто никогда раньше не заставлял её произносить эти слова, и они казались ей чуждыми и горькими, что усиливало её стыд, хотя она отказывалась опускать взгляд.

— Потому что, как и Завоеватель, её солдаты жестоки и большую часть времени бессердечны, — резко бросила она, заметив почти незаметный вздрог Зены. — Иногда я нахожу того, кто кажется добрым, и если я открываюсь ему, другие оставляют меня в покое. Никаких побоев. Никаких принуждений ко мне. Я делаю то, что должна. Иногда я нахожу того, кто будет защищать нас, пока он размещён здесь. — Ей становилось всё труднее продолжать смотреть в глаза серьёзным голубым глазам. Но она это сделала. — Немного покоя, независимо от того, как оно было получено, и хотя бы на несколько дней, лучше, чем совсем ничего. Когда вы предложили Джарроду золотую монету за заботу о своей лошади, я знала, что вы хотите.

Воин почувствовала глубокую боль в груди, отчасти симпатию, отчасти ярость.

— Я здесь не для того, чтобы изнасиловать или купить вас, Габриэль, — сказала она. — Я хотела, чтобы мальчик позаботился о моей лошади. Не более того.

— Золотая монета за заботу о вашей лошади? — Габриэль рассмеялась без тени юмора. — Конечно, вы ожидали, что я…

— Нет. Нет, я этого не делала и до сих пор не делаю. Я заплачу мальчику за то, что он заботится о моей лошади. Я не предлагала ему платить, чтобы его мать разделила мою постель.

— Но я думала…

— Вы ошиблись, Габриэль! — выпалила Зена, слова прозвучали гораздо резче, чем она хотела. Она неуверенно вздохнула, не зная, как нарушить тревожную тишину, внезапно заполнившую комнату. — А теперь идите, я могу принять ванну и немного поспать, — проворчала она. — Я ехала всю ночь, и я устала.