— Проведите Марка Антония из комнаты. — ≪ Ага. Он не так расстроен, как я думала≫.

— Да, моя госпожа. — Охранник отсалютовал, а затем указал рукой на дверь.

— И Антоний, — продолжила Зена, вкладывая меч в ножны и крича через плечо, когда она шла обратно к столу, покрытому картой, — назначь встречу в следующий раз.

Высокомерный характер Антония не позволил ему хранить молчание.

— Это ещё не конец, лорд-завоеватель! — римлянин ухмыльнулся, прекрасно зная, что испытывает удачу.

Он лично видел, как мужчины бегают за меньшими деньгами. Зена развернула карту Эгейского моря, ни разу не поворачиваясь к человеку через комнату. Она пожала плечами, когда дверь в комнату щёлкнула.

— Этому никогда не бывать.

Завоеватель уставилась на разбросанные куски пергамента, на самом деле не видя их. Она глубоко вздохнула, почёсывая одной рукой другую, рассматривая стол и мужчин перед собой.

— Знаете что?

— Моя госпожа? — спросил Малайус.

— С меня достаточно этой бесконечной бумажной работы. Я не видела жену и сына с тех пор, как мы позавтракали. — ≪ Боги помогают мне, но я скучаю по ним, и это делает меня ещё более сдержанной, чем обычно ≫. — Я надеюсь, ты сможешь закончить без меня?

— Конечно, милорд. Свитки будут в вашем кабинете для утверждения и подписи до заката.

— Хорошо. — Она слегка кивнула и посмотрела на Малайуса, неудобно произнося: — Спасибо.

Зена сдержала смех, когда она убежала в холл… уверена, она слышала, как каждая челюсть в комнате отвисла, как только она повернулась спиной.

*****

Джаррод сел на верхнюю перилу ограды загона. Палаемон прислонился к грубой деревянной стойке снаружи. На их лицах появились улыбки.

Источником их веселья были их королева и её ≪дружок≫, которые пытались разобраться с новой лошадью королевы.

— Безнадёжно, — тихо пробормотал Джаррод, качая головой. — Мама никогда в жизни не ездила на лошади одна. Она их ненавидит.

— Я думаю, что с её величеством всё будет в порядке… со временем. — Палаемон наклонил голову и убрал со лба короткую чёлку. — Конечно, всё пойдёт намного быстрее, когда она действительно сядет на лошадь.

Джаррод засмеялся, его мать не стеснялась ходить пешком. Брови Зены сошлись вместе, когда она присоединилась к ним у забора.

— Как долго они были в этом?

Палаемон взглянул в почти ясное осеннее небо.

— Я бы сказал, что чуть больше двух часов, милорд.

— И она ещё не успела сесть на лошадь?

Палаемон посмотрел на свои ботинки, прежде чем встретиться взглядом с Зеной с серьёзным выражением лица.

— Нет, милорд. Каждый раз, когда она приближается к нему, она внезапно… гм… ну… она меняет своё мнение и возвращается к тому, чтобы просто ходить по рингу с ним.

— Он имеет в виду, что она пошутила, — услужливо заметил Джаррод, спасая Палаемона от необходимости объяснять это.

Зена покачала головой. Боги.

— А хороший вор?

Палаемон фыркнул, затем снова обрёл военную выправку. Но он не мог остановить лёгкую улыбку, появившуюся на его губах.

— Я думаю, он ненавидит лошадей больше, чем Её Величество. Я уверен, что он переосмысливает ваше предложение о казни прямо сейчас.

— Аид в корзине для рук, — простонала Зена, перелезая через забор и шагая по загону, на ходу отбрасывая холмы мокрых листьев. Она посмотрела на Габриэль, а затем на вора, у которых внезапно появились смущённые и смущённые лица. — Ты, — онауказала на Автолика, — иди посиди с ними. — Она ткнула большим пальцем в сына и его наставника, жестоко пошевелив им, когда увидела Автолика, прищурившись, глядя на её противоположный палец.

Используя мощные бёдра, она прыгнула в седло и протянула руку своему помощнику, усадив меньшую женщину в седло перед собой и поправив плащ.

— Это мило. — Габриэль нежно прижалась к тёплым объятиям Зены с удовлетворённым вздохом.

Она знала, что Зене не понравится её отсутствие прогресса. Но не то чтобы время с её новой лошадью было совершенно непродуктивным. В конце концов, она же назвала зверя! Конечно, ей пришлось изменить его, когда Автолик сообщил ей, что Арабелла — плохое имя для мерина. Итак, теперь они сидели на вершине ≪Корицы≫. Продовольственные ассоциации всегда нравились девушке. Кроме того, он был смуглым, и она не чувствовала себя ужасно творческой.

— Ага. — Завоевательница усмехнулась, прижав губы к мягким светлым волосам. — Не устраивайся слишком удобно, моя королева. Ты за рулём. — Она взяла поводья в дрожащие руки и стала ждать взрыва.

— Зена, я не могу! — Она боролась с желанием сбросить кожаные ремни, когда конь покачал головой. Он раздражённо фыркнул, и клубы дыма растворились в свежем воздухе. — Я не хочу лошадь.

— Это не важно, Габриэль. Тебе он нужен.

— Но я…

— Было бы неправильно, если бы ты шла вместе с рабами, когда мы путешествуем. И я отказываюсь построить тебе один из тех гигантских саркофагов, в которых путешествует Клеопатра.

Обе женщины невольно вздрогнули от неприятной мысли о том, что их заперли в прочную коробку, даже без окна.

— Ты сможешь это сделать, мама Медведь, — пообещала Зена низким обнадёживающим голосом. Она немного откинулась назад, давая Габриэль достаточно места в седле. — Прижми бёдра к его бокам. Я знаю, что ты умеешь это делать.

— Очень смешно, — пробормотала Габриэль, но она сделала, как просила её возлюбленная.

— Используй силу своих ног и осторожно дёрни поводья, чтобы сказать ему, чтобы он ушёл. Вот и всё… не совсем так условно… Хорошо.

Габриэль кивнула. Она слишком сильно концентрировалась, чтобы говорить вслух. Но после того, как Корица предпринял несколько экспериментальных шагов по команде своей любовницы, ей удалось обрести голос.

— Хорошо. Я в порядке. Я в порядке.

— Кого ты пытаешься убедить?

— Тихо! — рявкнула Габриэль, чувствуя, как твёрдое тело позади задрожало от беззвучного смеха.

Лошадь сделала резкое движение, и Габриэль ахнула, страх поднимался в животе. Зена положила тёплые руки на Габриэль и твёрдым рывком взяла лошадь под полный контроль.

— Зена, я в порядке, если он только хочет ходить. — ≪ Я думаю ≫. — Но что, если он решил, что хочет бежать рысью? — Она громко сглотнула. — Или бегом.

— Что ж, любовь моя, произойдёт одно из двух. — Долгая пауза.

Габриэль наконец не выдержала напряжения, ожидая, пока Зена закончит.

— Что?!

Зена снова усмехнулась.

— Ты будешь контролировать его или упадёшь.

Габриэль поморщилась. Каким-то образом она знала, что Зена это скажет.

— Я имею в виду не падение, милорд. Это внезапная остановка.

*****

— Она не в своём уме! — Брут скомкал большой лист пергамента и бросил его через стол. Он скользил по блестящей поверхности, пока не упал с дальнего конца. Он сидел с другими сатрапами, которые все внимательно читали последнее воззвание Завоевателя. — Рим этого не потерпит!

— Я вообще не понимаю этого приказа. — Лао Ма несколько раз перечитала последний абзац. — У неё здесь, в Греции, прекрасные солдаты. Зачем ей нужно больше?

Боадикея резко вытолкнула из-под себя стул. Подняв его высоко над головой, она с мощным рёвом ударила им о стену, когда другие сатрапы смотрели на неё с недоверием, некоторые из них обнажили оружие.

Резкими, гневными движениями она оторвала отколотую ногу от стула и ткнула ею раскалённые угли, заполнившие очаг конференц-зала. Когда её палка горела, она положила свой экземпляр пергамента в центр массивного деревянного стола и грубо плюнула на него, проклиная на языке, которого никто из присутствующих никогда раньше не слышал.

Когда у высокой рыжей кончились ругательства, она подожгла пергамент, насмехаясь над тем, как он горел.

— Я не оставлю здесь своих двадцать лучших гвардейцев. И уж точно не пришлю ещё двести к весне! — Она снова сплюнула, заставив Брута и Лао Ма обменяться взглядами с отвращением и болью. — Я не допущу призыва лучших солдат Альбиона, чтобы они могли служить только Греции. Умереть с греческими собаками!