— Поужинаете со мной?

— …виноваты, — закончила я и растерянно моргнула. — Простите?

— Прощу. Если поужинаете со мной. — И все это также ровно, спокойно, бездушно.

— Я… в смысле?

— Ужин. Вечерняя трапеза. Со мной.

— Мы же… и так едим вместе… — промямлила я. — Еще обед впереди…

— Обед я пропущу, — перебил Рэйнер. — И я не прошу вас со мной есть. Я приглашаю вас на ужин.

Мысли путались, в груди разрастался какой-то горячий ком, мешая дышать и говорить, и я лишь слабо кивнула.

— Хорошо, тогда до вечера, — подытожил Рэйнер и, развернувшись, двинулся прочь, но на полпути к гостиной развернулся: — Юта. Я рад, что вы не сбежали.

— Даже не думала, — рассеянно отозвалась я.

— Этому я тоже рад.

Он наконец ушел, а я бессильно прислонилась спиной к двери.

— И что это значит? — прошептала чуть слышно.

«Что намечается нечто крайне интересное», — протянула Тильда, и я практически увидела, как она возбужденно потирает ладони.

***

Я не нервничала и не волновалась. Ни капельки. Скорее… слегка опасалась неизвестности. А что даже не запомнила, чем меня (по приказу Рэйнера) накормили в обед — так просто мысли были заняты другим.

Так что это не нервы, нет, лишь глубокая задумчивость.

И кулон я сняла как раз для того, чтобы Тильда этой задумчивости не мешала. Конечно, она все равно предпочла остаться рядом бесплотным духом и уже вслух комментировать мое поведение, но это игнорировать оказалось гораздо проще, чем беспрестанный зудеж в голове.

— Ну что ты делаешь? Что это? Это разве прическа? Взяла и испоганила мои утренние труды. Распустила патлы. Неприлично это, неправильно.

Я упорно расчесывала распущенные волосы и неотрывно глядела на свое побледневшее отражение.

— А тряпку эту бежевую зачем достала? В такой только коров доить. Я для кого алое платье приготовила? Вдруг он тебя в люди выведет? В самую столицу! А ты в рубище и с неубранными волосами — ну чисто свергнутая королева перед казнью.

Я молча покосилась на то самое разложенное на кровати красное бальное платье, поверх которого пристроила обычное, домашнее. Очень милое и подчеркивающее… ну, не мою молодость, конечно, но по крайней мере отсутствие признаков глубокой старости. И какое-никакое очарование. В нем мне было легко и уютно, а потому у красного наряда не осталось шансов. К тому же я не верила, будто Рэйнер действительно куда-то меня поведет, и чувствовала бы себя глупо, разодевшись для банального ужина в столовой.

— И что, все? И даже щеки не подрумянишь? — ужаснулась Тильда, когда я сочла свой образ довершенным и в ожидании назначенного часа уселась на стул. — Да если ты к нему в таком виде спустишься, мэйн решит, что ты померла и стала одной из нас! Вместо лица — одни глазища, и кровь, наверное, вся в пятки отлила. На твоем фоне даже Лорэлея покажется пышущей здоровьем.

— Я просто… думаю, — все же отозвалась я.

О том, зачем Рэйнеру этот ужин. О том, зачем я согласилась. О том, верно ли я все поняла, или он просто решил окончательно меня запутать этим своим «я не прошу вас со мной есть, я приглашаю вас»… Что это, демон его задери, значит?

— Ну разумеется, — фыркнула Тильда, — с непривычки поди все силы ушли.

Я пропустила очередное оскорбление мимо ушей и, поднявшись, прошлась из угла в угол. Не нервно, нет. С достоинством убивая время.

— Не мельтеши. — Тильда вспыхнула передо мной размытым облаком, облетела со всех сторон, даже сверху на секунду зависла, вглядываясь в макушку, затем к чему- то прислушалась и исчезла.

А я навернула еще один круг по комнате. Посмотрелась в зеркало. Пощипала щеки. Заправила волосы за уши. Подумала, что надо бы заколоть хоть прядки по бокам, а то будут лезть и…

— Пора, — объявила вернувшаяся Тильда тоном могильщика, готового опустить гроб в вырытую яму. — Кулон надень.

— Еще чего, — буркнула я и замерла, вцепившись в дверную ручку.

Поворачивать ее пальцы отказывались.

— Ну как дите малое, — сокрушенно вздохнула Тильда, и в следующий миг дверь распахнулась, а я вывалилась в коридор, с трудом устояв на ногах.

Злость взбодрила и придала сил, так что я решила не обижаться и почти побежала по коридору, пока эффект не развеялся. Притормозила лишь у первых ступеней лестницы. Во-первых, не хотелось скатиться вниз кубарем, во-вторых, не хватало еще, чтобы Рэйнер счел, будто это я так к нему на ужин спешу. Потому спускалась я вполне спокойно, разве что пальцы от перил у подножия пришлось практически отдирать. Эти проклятые пальцы сегодня в принципе существовали сами по себе.

Рэйнер ждал в гостиной, но заметила я его далеко не сразу, поначалу уделив повышенное внимание невесть откуда взявшемуся накрытому столу. Круглому, на высоких резных ножках белого дерева — я и не знала, что в доме есть нечто столь изящное, откуда мэйн его только вытащил? Еще и стулья под стать отыскал, с крупными золотыми листками, вышитыми на кремовых подушках, и деревянными птицами, распахнувшими крылья над вытянутыми спинками — над правым и левым плечом предполагаемого седока. Картину довершала шикарная узорчатая скатерть и расставленные приборы, от вида которых мне захотелось развернуться и рвануть прочь. Все это настолько выбивалось из атмосферы Арве-мал-Тиге, что я даже подумала, не прошла ли сквозь выстроенный Рэйнером туннель.

Но нет, вон и родная уродливая композиция из жутких кресел, дивана и кофейного столика. И камин с трехглавым монстром. И ковер, который первые ночи здесь являлся мне в кошмарах, засасывая в свои недра будто болотная трясина. И мэйн Рэйнер тут, стоит за одним из изысканных белых стульев, сжимая руками спинку, весь такой красивый, причесанный и в военной форме. Темно-синей, с серебряными знаками отличия.

Развернуться и сбежать захотелось еще острее.

— Чудесно выглядите, — нарушил молчание мэйн, приглашающе отодвигая стул.

Кажется, для меня. Я нервно огляделась, но иных гостей не узрела и на негнущихся ногах проковыляла к столу. Думала, и сесть-то не смогу, но в нужный момент колени сжалились, скрипнули, и я плюхнулась на расшитое золотом произведение искусства.

— Вы тоже, — проскрежетала, пока Рэйнер обходил столик и усаживался напротив. — Форма вам к лицу.

— Я не красуюсь, — криво усмехнулся он. — Хотя, возможно, немного пытаюсь произвести впечатление. Но в основном это просто… привычка надевать ее на все значимые события. Ничего наряднее у меня и нет.

А я явилась в домашнем платье, будто собралась… ну да, корову доить.

За спиной мэйна мне почудилась призрачная фигура Тильды, укоризненно качающая головой. Или не почудилась.

— А сегодня… значимое событие? — все же спросила я, радуясь, что хрипотца из голоса пропала и он заучит почти нормально, разве что теперь, напротив, чуть высоковато.

— Разумеется. Вы не сбежали, мы объявили перемирие и вместе ужинаем. Сразу три повода считать этот вечер значимым.

Рэйнер привычно щелкнул пальцами, будто изволил трапезничать в дорогой ресторации, и в следующий миг рука Аццо опустила передо мной тарелку с первым блюдом. Смотреть на него я не решилась.

— Во-первых, с чего вы взяли, что я замышляла побег? Во-вторых, не припомню объявлений о перемирии, даже переговоров не помню. И в третьих… ужин — это само событие, а не повод, потому не считается.

С каждым словом голос звучал все увереннее, и я постепенно успокаивалась. Или наоборот, я успокаивалась и потому перестала блеять, как мэтр Штанге несколькими часами ранее.

— Хорошо, — неожиданно светло улыбнулся Рэйнер, — сойдемся на двух. И я ни в коем случае не подозревал вас в дурном, просто слегка обеспокоился, когда утром вы исчезли, а призраки только и смогли сообщить, что вы отправились в город. Целей вашей вылазки они не знали.

Я собралась было разоблачить лжецов и уже рот открыла, как вдруг погас свет. Весь, до малейшего огонька — кажется, во всем доме, — и стало ясно, что плотные шторы закрыты, и даже лунным лучам в комнату не пробраться. А луна-то хоть уже взошла, или снаружи еще тают сумерки? Оглушенная приглашением мэйна и сборами, последние часы я ничего вокруг не видела и не слышала.