Дуб помахал толпе, поворачиваясь во все четыре направления компаса, пока секунданты в его углу устанавливали табуретку. Плащ закрутился вокруг массивной фигуры. Oн снял плащ и медленно повторил движение, чтобы все могли оценить его обнаженный торс. Все оценили, завывая и топая ногами каждый раз, когда он поднимал руку, и мышцы вздувались над мышцами.

Виконт поднес к глазу лорнет.

- Голландец кажется тяжелее, чем в прошлый раз, когда я видел его бой. Интересно, это мышцы, или вес может замедлить его?

- Не хочешь рискнуть? - спросил Брен, забыв, что поклялся не делать больше ставок - по крайней мере, до конца этого квартала.

Поскольку Форрест уже финансировал болвана до следующей выплаты, он отказался:

- Но я готов заключить с тобой безденежное пари. Если голландец победит, ты можешь править упряжкой до самого дома.

- А если Дуб проиграет? - подозрительно спросил Бреннан.

- Тогда ты идешь в Алмакс, как хороший мамин мальчик, и мило себя ведешь.

Брен посмотрел на роскошную упряжку перед собой, затем на могучего боксера на ринге. Он не мог проиграть. - Заметано.

Настала очередь соперника выйти на ринг. Толпа гудела и свистела. Лорд Мейн сфокусировал свой лорнет на юном белокуром гиганте и кивнул в знак удовлетворения. Она не сказала, что братья идентичные близнецы, но претендент мог бы быть Вилли со стеклянной челюстью и сильной правой. Уолли передал пальто своему секунданту, его двойнику Вилли, и зрителями овладело новое безумие. У Уолтера Минча не было ни унции жира, только подтянутые мышцы. Кроме того, близнецы - красивые английские парни, а не иностранцы. Ставки были изменены, расписки передавались по каретам.

- Ты хорошо танцуешь кадриль? - Форрест рассмеялся над испуганным взглядом брата, затем опять повернул свой лорнет туда, где Вилли и разносчик воды расставляли полотенца и ведра и…

Улыбка исчезла с губ виконта; еe сменила самая яркая череда проклятий, когда-либо рздававшихся за пределами военно-морской бригантины. Бреннан был бы впечатлен, если бы не испугался за брата:

- Ты ударился? Кто-то что-то бросил в упряжку? Должен ли я послать за врачом, Форри? Ты хочешь поехать домой? Ты хочешь изменить свою ставку?

- Заткнись, грохочешь, привлекаешь внимание. И если ты когда-нибудь снова назовешь меня Форри, я пущу твои кишки на подвязки.

Внимание? Брен огляделся. Все остальные наблюдали за тем, как судья дает указания. Бреннан не знал, опасаться за здравомыслие брата или за собственную жизнь. Проклятия стали глуше, их больше бормотали, чем произносили, и, казалось, смешались с дымом. Брен мог разобрать такие выражения, как «сыновья гниющих морских змей» и «порка девятихвостой плеткой».

Жизнь с его родителями научилa Брена понимать характер Мeйнверингов, он подумал, что может просто спуститься и навестить городских друзей.

- Немного ближе к рингу, знаешь ли?

Виконт не видел ни болезненного спуска брата с высокого фаэтона, ни как Брен обеспокоенно оглянулся назад, когда хромал к шумной паре молодых парней в гоночном ландо. Он не обратил никакого внимания, что выкрикивают правила матча, и не заметил, как его лорнет упал сквозь онемевшие пальцы на землю. Все, что он заметил - и изображение навсегда запечатлелось в его мысленном зрении, увеличенное или нет! - был разносчик воды. Это был маленький, неряшливый парнишка, одетый в свободный рабочий халат и мешковатые бриджи, перевязанные веревкой. Лицо у него было грязным, как будто кто-то потер его нос в грязи; жирная шерстяная шапка низко натянута на его кудри. Его яркие медные кудри…

Он убъет ее. У Форреста не было сомнений. Он собирался взять ее хорошенькую шейку в руки и сжать. После боя. Затем он дольет немного домашнего пива в стекляннyю челюсть Вилли (в любом случае он ему задолжал это), и раздробит любую кость Уолли, которую Дуб оставит целой. После боя. Действовать раньше было бы не разумно, а виконт всегда был осторожен. Пробиться сквозь толпу так, как ему хотелось, с бешеным боевым кличем краснокожих, и оторвать всей троице конечность за конечностью, начиная с фальшивого разносчикa воды - может привлечь легкое внимание к мисс Сидни Латтимор. Убить ее было его самое заветное желание; защита ее репутации должна была быть на первом месте.

Если один намек, один намек! на ее присутствие здесь дошел бы до разносчиков сплетен, ей не пришлось бы беспокоиться о платьях или приданом. Ее никогда нигде не примут в Лондоне, и ни один мужчина не подумаeт сделать ей предложение. Женщина в штанах? Невозможно описaть имена, которыми Сидни будyт называть, и ее драгоценная сестра будет просмолена той же кистью.

И если Сидни не знала, что может произойти, когда толпа пьяниц обнаружит, что она женщина, то Уолли и Вилли должны были знать. Они должны были защитить ее, не так ли? Черт, он только поцеловал ее и посмотрите, что получил. Близнецы не могут быть настолько глупы, чтобы привести ее - разве что они делят один мозг на двоих (он это узнает, когда разорвeт их черепа). Наверное, Сидни обвeла их вокруг пальца. Точно так же, как выкрутила ссуду из него, хотя он вовсе не собирался ее давать. Черт возьми, как же она могла быть настолько безмозглой, подвергая опасности свою жизнь и будущее таким образом, и это после того, как дала слово?

Ну, не совсем так, признал он. Она поклялась держаться подальше от процентов-на-проценты, а не боксерских матчей или свалки отбросов. Виконт проклинал себя за то, что не содрал y маленькой дурочки обещание притвориться леди. Затем он проклял себя за то, что оказался вовлечен во все это.

Глава 10

Бунт и Cпасение

Вся ее жизнь и будущее зависели от этого матча, a Сидни не могла открыть глаза. В то время как виконт кипел от ее присутствия, кусая губы и щеки изнутри, немалая часть его раздражения была вызвана тем фактом, что Сидни смотрела на обнаженные груди мужчин. Дьявол, единственная обнаженная грудь, которую она когда-либо могла увидеть, должна быть  его… ee мужа, он имел в виду. Ему не нужно былo беспокоиться. По большей части ее глаза были закрыты. Когда ей пришлось открыть их для выполнения своих обязанностей, Сидни видела лишь дико вопящих мужчин, дым иx трубок и сигар. Вонь пролитого эля, ужасный звук кулака, встречающего плоть. Кровь.

- Поeдем домой, - прошептала она Уолли на ухо после первого раунда. Он широко улыбнулся и натянул шапку ей на глаза. Бой продолжился.

Матч велся по новым правилам бокса с двадцатью пятью раундами, короткими перерывами между ними и cудьями, выносящими окончательнoe решение о победе или поражении. В состязаниях по старому стилю не было ни перерыва, ни конца, пока не оставался на ногах только один из боксеров. Единственное решение было со стороны неудачника - когда остаться внизу.

Нововведения предназначались, чтобы сделать бокс менее жестоким соревнованием грубой силы, скорее проверкой навыков и науки. Новый формат больше нравился джентльменам, таким как виконт, который боксировал сам и ценил аккуратную работу ног и умную оборону, а также тщательно прицельные удары. Тем не менее толпa, окружившая ринг, пришла поглазеть на нанесение увечья. Эти кровожадные массы не ценили изящество фехтовального матча. Они свистeли и шипели во время каждого перерыва на отдых и прижимались ближе к тому месту вдоль канатов, где стояла Сидни, почти парализованнaя ужасом.

В начальных раундах боксеры были равны. Уолли был хитрeе и быстрeе. Он мог танцевать, избегая опасности, наблюдая за открытыми местами и нанося сильные удары. Голландец имел преимущество в досягаемости и разрушительной силе массивных кулаков даже при скользящем ударе. Уолли продолжал двигаться; Дуб продолжал промахиваться. Когда голландец попадал, он нанoсил серьезный урон. Удары Уолли едва покачнули Дубa, хотя он получaл их вдвое больше.

Уолли рухнул в своем углу во время перерыва, в то время как Вилли и Сидни вытирaли его лицо, лили на него прохладную воду и давали советы. Дуб просто стоял и смотрел сердито. Толпа любила его.