Всадники столкнулись. Грохот стоял страшный. Кони ржали и визжали, скрежетало железо. Беспрерывно слышались боевые кличи. Из под копыт летел дерн и куски земли, вперемешку с травой.

Сегодня каждый выбрал оружие по вкусу — кто меч, кто палицу или молот. Попадались и топоры. И сейчас все это многообразие вздымалось, наносило удары или отражало чужие выпады.

В узком прорезе шлема обзор был так себе, но больше прочих внимание обращал на себя Торос из Мира, Красный жрец, который использовал в бою горящий меч.

Он поджег клинок неведомым способом и при каждом ударе во все стороны летели зеленые искры. Рыцари несильно пугались этого зрелища. А вот на коней он оказывал более ощутимое действие. Они пятились, фыркали и пытались скинуть с себя не слишком умелых седоков.

Благодаря колдовскому огню Торос казался непобедимым.

Домерик чувствовал себя великолепно и уверенно. И большую часть этого пьянящего упоения внушал простой клинок. Меч, что он сжимал в правой руке, казался надежным и верным. Копье такого чувства не давало и в помине. Почти сразу же он ощутил, как азарт и боевая ярость подхватили его и понесли вперед на своих волнах. Ему удалось обменяться несколькими ударами с Красным жрецом. Он едва не ослеп — зеленые искры чуть не попали в прорези шлема. Схватка разлучила их, и он провел серию ударов по плечам и шлему какого-то рыцаря в синих доспехах. Тот с проклятием грохнулся под копыта лошадей. Кто-то ударил парня по спине — благо не сильно. Болтон лишь уткнулся лбом в холку Гордеца и почти сразу выпрямился.

Гордец слушался прекрасно и Домерик решил, что пока к Торосу из Мира соваться не стоит. Сражаться с ним было не просто, и он мог подождать. Следовало поискать счастья в другом месте. Он пришпорил коня, давая ему новое направление.

Где-то слева дрался Микель. Каждый рыцарь кричал излюбленный клич или девиз, но он умудрился услышать «Редфорт, Редфорт». Болтон устремился туда, Микель его заметил, и они принялись обмениваться ударами с такой же парой союзных рыцарей.

Время словно сжалось. Каждый выпад и блок, казалось, пролетал, как молния. Вот только эти мгновения превращались в минуты.

Дюжину наиболее слабых выбили довольно быстро, но затем наступило хрупкое равновесие, при котором никто просто так сдаваться не собирался. Кажется, пролетел первый час схватки. И лишь по начинающейся появляться усталости парень замечал ход времени.

Все больше поверженных рыцарей ворочались на земле. Некоторые, не особо умные или слишком смелые, пытались подняться. Их или затаптывали или вновь угощали полновесными ударами.

Часть уже выбралась из боя с помощью собственных рук и ног, а некоторым помогли оруженосцы.

Какой-то рыцарь в съехавшем на сторону шлеме, уже спешенный, схватил Домерика за ногу и попытался стащить с коня. Зачем он это сделал? Наверное, в горячке, так как по правилам тот, кто упал на землю, выбывал.

Парень сначала приложил его краем щита, а потом, разозлившись и развернув Гордеца, наградил полновесным ударом меча. Тот зашатался, упал и уже не делал попытки подняться.

Домерик видел его всего один миг, а потом бой унес парня в сторону. Микель остался где-то за спиной. Или слева.

Он рубил и колол, поднимая щит и по возможности отражая удары. Но тут каждый был сам за себя, и всем прилетало со всех сторон. Он получил очередной удар от неведомо кого и слегка осел, мотая головой и приходя в себя. Кажется, лак на панцире и гравировка сильно пострадали.

Чей-то меч ударил в плечо. Он ответил резким выпадом, и соперник с проклятьем ускакал в сторону.

Гордец скалил зубы. Домерик получал удары, часть из которых успешно отражал щитом. С него уже давно сбили украшения в виде двух мечей на шлеме, поцарапали доспехи, да и Гордецу досталось. Все тело ныло. Руки становились тяжелее с каждым выпадом. Воздух в шлеме казался горячим, как пар над кипятком.

Общая схватка разбилась на дюжину более мелких. Рыцари съезжались между собой, разъезжались, временами создавая союзы, которые моментально распадались.

Трибуны свистели и кричали, словно обезумев. Торос из Мира казался самым опасным. Он сокрушил больше всех. Домерик толком и сам не заметил, куда пропал Редфорт. Похоже, его сбили на землю. Кто? Когда? Вопросы появились и сразу же пропали. Сейчас думать следовало о другом.

Скорость и первоначальный азарт давно прошли. Теперь оставшиеся в седлах бойцы сражались куда медленней, то и дело пуская коня по кругу, давая себе передышку. Красный жрец одолел еще одного. Кажется, даже он начал выдыхаться.

Домерик и сам не понял, как получилось, что их осталось всего трое. Почему-то он думал, что противников куда больше. А, нет, в седлах остались он сам, Красный жрец и сир Форли Престер. Домерик сумел опознать его по красному быку на щите, изрядно поцарапаному от полученных ударов. Мейстер Утор в свое время заставил выучить его гербы, девизы, название замков и места их расположения всех рыцарей и лордов Вестероса. Вот и сейчас, несмотря на схватку, он вспомнил, что Престеры являются знаменосцами Ланнистеров.

Ситуация выглядела забавной… Красный жрец, Красный бык и Красный клинок! Прихотлива же судьба. Мысль вспыхнула и погасла, когда они с сиром Престером, не сговариваясь и, тем не менее, прекрасно друг друга поняв, навалились на Тороса.

Тот сражался ловко, рыча и завывая, как настоящий безумец. Его пылающий меч потерял первоначальный яростный огонь, но все еще тлел и пугал Гордеца. Болтон прикладывал немало сил, чтобы сохранить власть над конем. Несмотря на всю доблесть, они сбили Тороса на землю и сразу же, моментально позабыв о нём, бросились друг на друга.

Ныла натруженная поясница, ломило шею, а руки казались неподъёмными. Боль прочно обосновалось в десятке мест по всему телу. Он насквозь пропах и собственным потом, и потом Гордеца. У коня на морде начала появляться пена.

Парень постарался прогнать все ненужное и сосредоточиться на схватке. К тому же и последний противник находился в схожем положении. Наверняка и он держался из последних сил.

Домерик смутно слышал, как толпа выкрикивает его имя. Вторая часть зрителей поддерживала сира Престора.

— Красный клинок! Красный клинок! — орали одни.

— Красный бык! Красный бык! — так же азартно и громко вопили вторые.

Мир вертелся в какой-то цветной чехарде, цвета сменяли друг друга и из этой круговерти постоянно выскакивал сир Престор, его конь и меч со щитом.

Они обменялись не одним десятком ударов. Два раза Домерик пропустил чужие выпады, а сам успел нанести четыре удара. С каждым из них он чувствовал, что победа все ближе. Воодушевление придало новые силы. Пришло второе дыхание. Он рубил, колол, вскидывал щит и чувствовал, что надо держаться, сцепить зубы, выложиться по-полной и просто не прекращать натиска.

— Дредфорт! Дредфорт! — сил на полноценный клич уже давно не осталось, и он лишь хрипел пересохшим ртом и сам себя едва слышал. Гордец тоже хрипел, и часть уздечки покраснела от его крови.

Мастерство Болтона, как наездника, давало о себе знать. И оно медленно, но неуклонно, перевешивало чашу весов на его сторону. Сейчас, когда они остались вдвоем, он более ловко управлял Гордецом. Его конь двигался куда лучше, словно чувствуя мысли хозяина. Раз за разом Болтон оказывался в более выгодной позиции и бил не переставая.

Да и мечом он владел лучше, чем копьем. Меч внушал силу и уверенность, которое копье дать не могло.

После одного из ударов сир Престон завалился на бок. Он мог бы выпрямиться — требовалось лишь время. Но Домерик не дал ему лишнего шанса. Он со всей силой ударил щитом в плечо и последний противник свалился на истоптанную, превратившуюся в грязь землю.

А потом к нему подбежали друзья. Рик скинул щит и меч Озрику, справился с ремнем шлема, наконец-то стянул его и отбросил в сторону, с жадностью глотая свежий воздух. Волосы на голове казались мокрыми, как будто он вылез из кадки с водой.

Перед глазами плыли круги, земля качалась. Ему понадобилось немало сил, чтобы не выпасть из седла.