Затем Саммерс громко сглотнул и дернул губами.

— Поцелуй меня, — попросил он. Конечно, я не мог ему отказать. Никогда бы не смог. Он сам позволил мне почувствовать вкус мяты, кислоты металла и сладости на моем языке, когда я скользнул им в теплоту рта моего нежного Лоли. Он улыбался. Не знаю, почему. Но я чувствовал, что его сладкие губы растягивались. Наверное, все ещё не мог отойти.

А затем он укрыл нас одеялом, и мы так и сидели, спрятавшись от всего остального мерзкого мира, вдыхая залеченные души друг друга сквозь влажное, перемежаемое поцелуями дыхание.

Мы молчали. Он не хотел говорить о произошедшем, а я не хотел заставлять его. Пускай все остальное будет завтра, а сегодня, сейчас будем только мы.

***

Красная пелена света от восходящего солнца проникла в стекла окон комнаты. Я с неохотой открыл глаза, чувствуя в своих объятиях тёплое тельце, которое жалось к моей коже, липло, согревало. Лоли не спал, он обвил меня своими руками, лёжа щекой на моем смуглом плече, и отрешенно смотрел в окно. Изредка, когда он моргал, кончики его рыжих ресничек щекотали мою кожу, и эта щекотка впитывалась до самого сердца, заставляя его влюбляться.

— Надо вставать, — тихо сказал Лоли. Я услышал в его голосе пустоту и болезненную усталость. Кажется, он так и не заснул, как бы я ни пытался вытянуть из души терзавшие его переживания. Пол ночи я гладил узкую мелко дрожавшую спину, надеясь через прикосновение моих горячих ладоней поделиться с ним своей искренней любовью.

Я мечтал о нем, а он, вероятно, мечтал, чтобы с ним был хоть кто-то рядом. Это меня разъедало больше всего, и я боялся.

Боялся, что то, что чувствую я, не совпадало с чувствами Лорена.

Он вывернулся из моих рук и сел в кровати. Под большими изумрудами его глаз поселились темные невыспавшиеся пятна.

— Как ты? — спросил я, сев с ним рядом и прижав его к себе за плечи. Он невесомо прильнул к моей груди и тихо выдохнул.

— Такое чувство, что все знают. Не могу перестать себя изводить, — тихо ответил он. — Думал, что за ночь воспоминания хотя бы немного притупятся, но, кажется, стало ещё хуже, — он вжался в меня со всей силы, такой уязвимый, и мне захотелось его упрятать в самом темном, далеком, надежном, теплом месте — в моем сердце.

— Я так сильно хочу помочь тебе, — я поцеловал Саммерса в пятнистую переносицу. — Только понятия не имею — как.

— Просто не отпускай меня, пожалуйста, — попросил он. Его беленькое с рыжим пушком бедро коснулось моего крепкого, на вид даже пугающего бедра, когда Лоли сцепил свои руки за моей спиной в неловко-детской попытке поцеловать меня в нижнюю губу.

— Ни. За. Что, — раздельно прошептал я, делая перерывы, в которые Лоли успевал красть мои поцелуи.

Весь день Лорен был сам не свой. Не улыбался, отчего маленькие ямочки на его щеках совсем умерли, вздрагивал от любого моего прикосновения, ничего не ел в обед и даже своё любимое пюре из свежих яблок отодвинул мне. Я ничего не говорил, а просто сжимал его промёрзлую липким страхом ладошку под столом и нежно обводил подушечкой большого пальца немного шершавую кожу на круглых косточках тыльной стороны.

— Все узнают, Мэтт, — шепнул Лорен, тыкая вилкой в салат. — Белла будет разбираться… Это все-таки деньги, а не какая-то ерунда. Боже… не надо было соглашаться, — он вытянул свою ладонь из моей руки и, поставив с глухим стуком острые локти на стол, опустил на руки голову. Я заметил, как дрожат его плечи. В груди плеснуло холодом.

Я так сильно хотел ему помочь. И только собрался что-то сказать, как замер, потому что по всей столовой разлетелась трель из радио, динамики которого были развешены по всей площади корпусов детского дома. Затем, когда призывавшая к вниманию мелодия прервалась, из динамика раздался неприятный голос миссис Берт.

— Попрошу минуту внимания. В четырнадцать ноль ноль всем детям необходимо обязательно явиться в спортивный зал на общее собрание. Приказ мисс Доусон, — динамики отключились вместе с моим оборвавшимся и скатившимся в желудок сердцем.

— Ну вот и всё, — проговорил Лорен, с отрешенным видом вставая из-за стола, двигаясь по направлению к двери. И мне на секунду показалось, что его тело превратилось в полупрозрачный флёр и стало почти воздушным от переживаний, что словно сквозь него просачиваются солнечные лучи и оседают нежной болезненной тяжестью на моей грубой коже.

Я перехватил его кукольную ладошку у самого выхода, безмолвно давая понять, что не брошу. Мы вместе добрели до корпуса, где находился спортивный зал, и забрались на невысокие деревянные трибуны. Время собрания ещё не пришло, поэтому остальные ученики лениво следовали нашему примеру, заполоняя длинные ряды трибун. Я заметил, как Джейсон с братьями усаживались недалёко от нас, и на их лицах не было ни капли страха или вины. Вуд о чем-то шутил, а близнецы криво ухмылялись.

— Что за срочность? — плюхнулась рядом Лейла. Я пожал плечами, а Лоли вообще не поднял головы, еле ощутимо сжимая мою руку холодными пальцами.

Широкая дверь распахнулась, и в неё вошли миссис Берт и мисс Доусон, которая была почти на две головы её выше. Я видел Беллу на третий день своего проживания здесь и ещё в первый раз отметил достоинства её внешности. Сейчас она словно стала ещё красивее. Стройную фигуру обтягивало строгое ниже колена чёрное платье. Туфли на высоком каблуке подчёркивали тонкость её хрупких лодыжек. И длинные темные волосы были красиво уложены крупными локонами кудрей, которые лежали на плечах и груди. Понятно, почему всем она нравилась. Яркая внешность, доброе сердце. Трудно было не проявить симпатию.

— Добрый день, дети, — поздоровалась она, останавливаясь на середине зала, акустика которого позволяла ей говорить громко и четко без всяких усилителей звука. — Хотя для некоторых он явно не совсем добрый.

Лоли вжал голову в узкие плечики, как птенчик, замёрзший зимней ночью.

Изабелла сложила руки на груди, пронзительным взглядом осматривая всех учеников. А я понял, что она далеко не простодушная добрячка, которая потакает желанием своих подопечных, а сильная женщина, способная в одиночку справиться с брошенными беспризорниками и поставить их на место одним ледяным взглядом.

— А по какому поводу нас, собственно, тут собра-али? — лениво спросил Вуд, а во мне вскипела такая ярость, что я с трудом себя сдерживал.

— А по такому поводу, Джейсон, что у меня сегодня ночью из сейфа украли большую сумму денег, — стальным тоном произнесла она, и тут же по залу прошлись шепотки подростков. — Между прочим, эти деньги я планировала потратить на вас всех, но теперь вы останетесь еще на год без нового компьютерного класса.

Шёпот снова поднялся, только теперь жутко возмущённый.

— Камеры были предусмотрительно отключены, поэтому я уверена, что это кто-то из школы. Ну что, никто не хочет признаться? — спросила она, получая в ответ ожидаемую тишину. — Я так и знала. Что ж, если тот, кто это сделал, сейчас же не скажет, то я отменю поездку в аквапарк, которую вы слёзно выпрашивали у меня полгода.

— Нет!

— Так не честно!

— Мы не брали эти деньги.

— Мисс Доусон, пожалуйста…

— Да как так-то?!

Подростки расстроенно загудели, недовольные грозящей отменой такой желанной поездки. Ладонь Лоли в моей руке стала совсем безжизненной. Словно в моих руках кто-то медленно умирал. Растворялся, исчезал из этого мира. Постепенно, непредотвратимо, неизбежно. Страшно.

— Тихо! — повысила голос Изабелла, прерывая эти жалобные стенания. — Я не возьму слова назад. Я просто хочу разобраться без привлечения полиции. Если никто так и не признается, я буду вынуждена к ним обратиться, и тогда уже виновнику точно не избежать уголовного наказания.

Я видел, как злорадно ухмыляется Джейсон, как близнецы то и дело кидают тяжелые взгляды в нашу сторону, как Лоли, мой милый малыш Лоли медленно погибает под давлением происходящего. Как хрупкий цветок в окружении вредоносных сорняков, он умирал. Задыхался, не находя выхода, зная, что проиграет.