— Конечно-конечно, милый, — пампушечка забавно спохватилась, доставая чашу с фруктами и выставляя ее на видное место, чтобы предоставить возможность мне самому выбрать более приглянувшиеся яблочки.

Недолго думая, я схватил два яблока и положил себе на поднос, благодарно кивая.

— Спасибо, мисс… — я запнулся, не зная, как к ней обратиться.

— Клара. Зови меня просто Клара, — легкомысленно отмахнулась она, растягивая пухлые губы в доброй улыбке.

Удобнее ухватив края подноса, я развернулся лицом к мельтешащему народу. Затем, быстро окинув взглядом всю столовую, я выцепил рыжие вихри в самом конце помещения и с содроганием отправился в ту сторону. Уже приближаясь, я заметил, что мое мимолетное оранжевое наваждение сидело за столом не в одиночестве. Напротив, улыбаясь, что-то щебетала молоденькая девчушка с двумя русыми косичками, на ее подносе был салат.

Я все же решил подойти, ощущая в себе невообразимую, необъяснимую тягу к этому веснушчатому личику с очаровательно розовыми губами.

— Привет, к вам можно? — улыбнувшись, спросил я, изо всех сил стараясь выглядеть дружелюбно, насколько это вообще было возможно с моей внешностью.

Первой посмотрела на меня девчонка, придирчиво оглядев на удивление пронзительным взглядом, от которого мне стало не по себе. Я тут же представил себе эту ситуацию со стороны. Двое щуплых подростков и широкоплечий, высокий бугай с бесовским взглядом. Но на удивление, ответила не она, а мальчишка:

— Падай, — небрежно ляпнул он и вскинул голову, одарив меня летним лесом своих глаз.

И я упал…

Кубарём скатился вниз к моим личным демонам, со свистом и болью. Летел, сшибая с пути все выстроенные обществом моральные преграды, которые по задумке должны были меня остановить, но на деле лишь добавляли азарта. И я, как обезумевший хищник, взявший след недоступной добычи, уже никогда бы не упустил из виду эти миловидные черты моего рыжеволосового личного демоненка.

Я сел рядом с девушкой, напротив рыжика, чтобы иметь возможность беззастенчиво разглядывать его пятнистое лицо.

— Я Лейла Грин, — улыбнувшись, представилась девочка и тряхнула двумя тонкими косами так резко, что хвостик от одной едва ощутимо хлестанул меня по шее.

— Мэттью Далтон, — представился я и пожал ее узкую ладошку, улыбаясь в ответ. — А ты? — голос едва не дрогнул, когда я обратился к мальчонке.

— Лорен Саммерс, — буркнул он, не отрывая головы от своей тарелки с томатным супом. И мне вдруг подумалось, как подходит ему эта фамилия. Солнечная.

Летняя.

Жаркая…

— На самом деле его никто не зовёт по имени, — бодро заговорила Лейла. — Его называют Лоли.

— Лоли, — на выдохе повторил я, сам не замечая, каким в этот момент стал мой голос. Хриплым, словно после затяжной простуды, вязким, как персиковое варенье, и таким же сладким.

Лоли резко взглянул на меня, хмуря тонкие рыжие бровки, затем кинул такой же уничтожающий взгляд на подругу.

— Не все, а только друзья, — злясь, зашипел он. Напоминая мне маленького котёнка. И пока он говорил, я заметил ещё пару причин, из-за которых попаду в ад.

Просто премилейшие маленькие ямочки на бледных щеках и едва заметная и до одури очаровательная щербинка между двух верхних зубов.

Все это вкупе собиралось в такую потрясающую мозаику из моих тайных греховных желаний, что я просто не мог не поддаться. А как я мог? Как мог делать вид, что не замечаю его, если даже, когда он вот так просто сидел за обеденным столом, не спеша пережевывая белый хлеб, я видел и замечал каждую мелочь? Например то, как яркое солнце, залившее столовое помещение, запуталось игристыми лучами в его рыжих непослушных кудрях, которые светились от этого, образуя вокруг головы моего личного греха божественный солнечный нимб. Как эти же самые лучи преломлялись в стекле и падали разноцветными бликами на его забавные веснушки, вынуждая моего Лоли жмуриться.

Как я мог?

— Чего улыбаешься, как блаженный? — довольно резко спросил меня Лорен.

Я немного смутился, тем не менее продолжая криво растягивать сухие губы, не в силах побороть в себе нахлынувшее приторное ощущение летнего тепла.

Заметив краем глаза на его подносе не съеденное до конца яблоко, которое по краям уже начало коричневеть, я взял своё яблоко и протянул ему.

— Любишь яблоки? — спросил я. Он поднял голову, поймав мой взгляд в свою зеленую клетку.

И, Боже, надо было видеть в этот момент, как изменилось его хмурое лицо. Все мимические морщинки удивлённо разгладились, сочные глаза изумленно расширились, а тёплый рот трогательно приоткрылся, отчего нижняя губа выглядела немного припухло.

Я сглотнул.

— Да, спасибо, — проговорил он и несмело, словно воробушек, взял из моей руки зелёный фрукт.

На мимолетную долю секунды его мягкие подушечки пальцев прикоснулись к моей раскрытой голой ладони, отчего внутри меня забурлило острое желание перехватить его хрупкое запястье, осторожно соединяя при этом указательный и большой пальцы в том месте, где его кожа особенно чувствительная и тонкая, что даже была возможность разглядеть тонкие ниточки голубых вен. А затем поднести к губам его руку, но даже не смея поцеловать, лишь жадно ловить голодным ртом тёплый воздух, нагревшийся рядом с его кожей.

В это время его крепкие белые зубки незамедлительно грубо вонзились в беззащитную плоть фрукта, откусывая и тщательно прожевывая наливной кусок, так же безжалостно, как и мое сердце.

— Т-так как у вас тут обстоят дела? Это мой первый детдом, поэтому я не отказался бы от совета о том, как себя вести, — онемевшими губами проговорил я, почти не моргая уставившись на влажные от сладкого сока губы.

Лоли хмыкнул, проглатывая прожеванный кусочек яблока.

— Из шести интернатов, в которых я жил, этот самый лучший, — он прервался, отхлебнув из

прозрачного стакана холодный чай. А я ужаснулся, услышав число приютов, пока мальчишка откусил ещё от фрукта и принялся говорить, заложив кусок за щеку, как хомячок. — Безумная Беллочка чересчур любит нас. Я слышал, что она детей не может иметь, вот и отыгрывается на нас со своей избыточной материнской любовью.

— А нам это и на руку! — озорно подмигнула Грин. — Полно развлечений, кормят до отвала, учителя, которых она наняла, почти с нас ничего не требуют. А Изабелла вообще отличная женщина. Ты уже видел ее? — спросила она. Я отрицательно мотнул головой, старательно избегая того, как Саммерс стал облизывать липкие пальцы, будто бы нарочно пренебрегая салфеткой.

— Увидишь, — продолжала Лейла. — Она приходит к нам почти каждый вечер, чтобы проверить, все ли в порядке, и спросить, что нам нужно. И к тому же она ещё красотка, почти все старшаки пускают на неё слюни.

Я хмыкнул, почти доев свою порцию. Хоть в чём-то мне повезло после гибели родителей. Я не сильно страдал, так как отношения с отцом у нас никогда не складывались, а Эрика, как бы ни старалась, так и не смогла заменить мне мать. Но иметь некрепкую семью все же гораздо лучше, чем не иметь ее вовсе. Возможно, я только сейчас в полной мере осознал, что остался один.

Совсем один. Мерзкие паучки заползали у меня по всей длине позвоночника, перебирая своими ледяными лапками. Я передернул плечами, надеясь сбросить это ощущение, но оно лишь на время притупилось — до следующей чёрной беззвездной ночи, когда я останусь наедине со своими кошмарами.

Когда мы уже собирались покинуть райское местечко под солнечным распахнутым окном, по обеим сторонам от малыша Лоли плюхнулись два здоровенных абсолютно одинаковых лба.

— Здарово, лисёнок, — ухмыльнулся один из близнецов, тыкая в худой бок притихшего Лорена мускулистым локтем. — Мышка, — кивнул он Лейле.

— Иди к черту, Курт. Почему бы тебе не схватить своего мудаковатого братца и не свалить в закат? — огрызнулась в ответ та, с отвращением морща свой изящный носик.

Меня удивило то, что она так легко отличила их. На мой же взгляд они были отражением друг друга. Наверное, в этом и была их изюминка, потому что по одиночке они были бы совершенно неказистыми. Коротко подстриженные непонятного темного цвета волосы, совершенно незапоминающиеся квадратные лица, оттопыренные уши. Если бы это был один парень, то я даже и внимание бы на него не обратил, но их так называемая близнецовость добавляла им некой пикантности.