– Не плачь, детка. Тебе грустно? Почему, милая?

Мать говорила, но её лицо при этом не менялось, а губы не приходили в движение, она будто бы передавала Элине свои мысли. Мать подняла руку, чтобы коснуться дочери, Элина почувствовала лишь лёгкое движенье воздуха, словно пробежал ветерок.

– Мамочка, где ты? Куда я попала? Это сон или явь?

– Это явь, детка, недоступная человеку. Ты видишь то, чего людям не положено видеть. Странно, что ты попала сюда в земном облике. Это значит, что ты жива. Я очень рада, что снова вижу тебя так близко. Живые простились с нами ещё там, на Земле. Когда мы были облечены в свои тела, то имели имена и земные дела, у нас были семьи и свои судьбы. Но всему отмерян свой срок и, наши души утратили свою оболочку, оставив на Земле всё, что нас окружало. С нами остались лишь наши мысли и знания, всё, чему мы научились за время земной жизни. Нам сейчас легко без своих тел. Они для человека временное пристанище, поскольку несовершенны, имеют короткий век, подвержены болезням и скорому износу. Здесь мы понимаем, что люди на Земле делают очень много необдуманных и нелепых поступков, зачастую живут так, словно хотят как можно быстрее привести свою оболочку в негодность.

– Мамочка, почему я вижу тебя прежней?

– Иначе как бы ты смогла узнать меня из множества душ, которые бесплотны? Мой облик временный, он из моего прошлого, и виден только тебе. У нас всё совсем по-другому.

– Тебе хорошо здесь?

– Здесь тоже есть радость, как и у вас. Только мы находим её в другом. Вы поймёте это, когда попадёте к нам.

– Я очень тоскую по тебе и по папе! Могу ли я встретиться с ним?

– Если тебе удалось попасть сюда, не расставшись со своей оболочкой, то, может быть, тебе удастся встретиться с отцом. Гости к нам приходят чрезвычайно редко. Каждый узнает всё, что должно знать в своё время. Тебе надо торопиться назад. Но помни – мы всегда рядом.

Мать вновь подняла руку, ветром коснулась плеча, приблизила своё лицо к её лицу. Те же глаза, та же улыбка. Только холодно очень.

Помни, – исчезает плоть, исчезает былая жизнь, мы не можем разговаривать, у нас всё другое. Одно остаётся с нами навсегда – любовь! Любовь в нас продолжает жить. Она вечна. Я всё так же люблю тебя и сына. Я стала невидимой, но я вижу вас и всё знаю про вашу жизнь.

– Мамочка, прости меня! Я не успела попросить у тебя прощения.

– За что ?

– Я была нетерпелива к тебе в твоей болезни, я позволяла себе раздражаться, сердиться и быть резкой. Прости меня за это. Я очень виновата перед тобой! Но я всегда очень любила тебя и продолжаю любить… Знай это!

– Ну что ты, Элина, конечно, я прощаю тебя. Человек слаб, а ему приходится порой нести неподъёмный груз земных страданий. Отпусти своё страдание. Жизнь должна быть радостной, не омрачай её. Я тоже хочу попросить у тебя прощения за то, что была капризна, требовательна и даже безжалостна. Я вела себя эгоистично. Детка, мне нужно идти. Живи. Не торопись сюда. Всему своё время.

Мать повернулась спиной и зашагала прочь. Скоро её фигура растаяла вдали.

Элина двинулась дальше по длиной зелёной улице. Ей захотелось пить, и она попробовала сорвать яблоко с ветки ближайшего дерева. Но, потянувшись к плоду, обнаружила, что её рука скользнула в пустоту.

На площади мелькали тени. Женщина двинулась дальше. Идти было легко – так, словно земное притяжение никогда не было ей знакомо. Здесь не было облаков, но откуда-то струился мягкий свет.

На пустынной дороге ребёнок лет четырёх мелом рисовал на асфальте непонятные фигуры. Это была девочка с золотыми кудряшками.

Увидев Элину, малышка прервала своё занятие и выпрямилась.

– Здравствуй, мама, – произнесла девочка.

Элина вздрогнула.

– Ты ошиблась малышка, я не твоя мама. Как тебя зовут?

– У меня нет имени, ведь ты не дала мне родиться.

Элина замерла. Неужели очаровательная девчушка – это тот проклятый аборт, на котором настоял муж, когда у неё уже было двое сыновей, и рождение третьего никак не вписывалось в их планы? Её не рождённое дитя… Дочь.

Огромные серые глаза, розовое платье в рюшах, испачканные мелком маленькие ручки.

– Ты не родилась, но почему же я вижу тебя? Если бы ты жила, тебе было бы сейчас шестнадцать лет…

Девочка разговаривала как взрослая.

– Я сразу попала сюда. Я не родилась, и у меня нет возраста. Мне может быть сколько угодно лет. И имени у меня нет. У меня ничего нет. Я ничего не знаю и ничего не умею, я просто играю.

У всех есть мамы. Мне захотелось посмотреть на свою маму. Ты красивая. Почему ты не захотела, чтобы я у тебя была?

– На, возьми, – малышка протянула Элине мелок, потом повернулась и стала прыгать на одной ножке, затем остановилась и помахала ей рукой.

– Прости меня, доченька! Прости…

Элина бросилась прочь, но оглянулась. Девочки не было, осталось лишь маленькое розовое облачко.

Слёзы душили Элину. Сна спешила, ей хотелось добежать до движущихся теней, которые виднелись впереди. Среди них она надеялась встретить отца или Сергея, её жениха, погибшего в Афганистане. Вот они – уже совсем близко. Их много. Очень много. Лица нечётки, но было что-то объединяющее всех. Скоро Элина поняла, что именно. Они не были омрачены ни злобой, ни ненавистью. На них была печать счастья. Среди взрослых были дети – они общались друг с другом, но их голосов не было слышно.

– Линка, привет! Узнаёшь меня? – перед Элиной появился подросток лет пятнадцати. Женщина не могла вспомнить его. У мальчика в руках был футбольный мяч.

– Я Владик. Из соседнего отряда. Помнишь, пионерский лагерь? Поспорил с Петькой, что нырну. И нырнул. С тех пор я здесь. Ну, пока! Я пошёл, меня ждут.

Элина оцепенело смотрела, как мальчик растворился вдали. Зачем ему футбольный мяч?

Элина остро ощутила, что ей пора возвращаться. Вероятно, действие синего апельсина имеет свой лимит. Может быть, пора возвращаться в её мир? Хотелось увидеть ещё много хороших людей, которые бродят в этой зыбкой толпе.

Элина бежала назад по дороге, которая изначально привела её в неведомый мир.

Её останавливали какие-то люди. Она встретила Костика с первого этажа. Его сбила машина, когда ему было пять лет. Он катался на велосипеде и сказал, что хочет сливочного мороженого. Он звонко смеялся и был счастлив.

Внезапно мягкий струящийся свет превратился в обычный серый вечер. Обернулась… Дорога исчезла. За спиной ничего не было. Элина стояла одна. Совсем ничего вокруг. Стало страшно, но это длилось секунды.

В следующее мгновенье Элина Витальевна обнаружила себя лежащей на тахте в гостиной своей квартиры.

Чувства переполняли женщину. Она тяжело дышала, и сердце так колотилось…

– Что за странный сон? Сон? Ну, конечно, а что же ещё? Мешанина из мыслей, невероятных впечатлений… Радость и испуг, растерянность и внутренний покой. Странное чувство реальности произошедшего не покидало Элину.

– Всё! Пора в отпуск. Нельзя так переутомляться!

Она поднялась, чтобы пожарить яичницу и выпить чай.

Войдя в кухню, Элина замерла. На столе маленькой оранжевой горкой лежала кожура апельсина.

Медленно, словно не веря самой себе, она сунула руку в карман халатика. Там лежал кусочек мела…

У старой пристани

Кружилась голова, Иван с трудом пытался понять, что произошло, и где он находится. Ясно было одно – он лежит на спине и почему-то не может встать.

Пошевелился: острая боль пронзила плечо, и он потерял сознание. Сколько лежал – понять невозможно. Лицо сильно оцарапано сосновыми ветками, очень саднит и привлекает мух. Облизал губы – вкус крови. На лице ветки, из-за них он ничего не видит.

Жирные липкие мухи лезли в лицо Ивана. Отгонять нет сил. Ждут, когда он, наконец, откинется. Вот, обрадуются – мухи, мыши, хорьки и прочая живность, которой вокруг много. Попируют.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».