ДИК

У меня самая правильная дача в мире, потому что я на ней не работаю, а вызывающе праздно наслаждаюсь тем, как меняется одно окружающее меня чудо на другое. Люблю, когда знойный день зовёт на реку, дарит прохладу и летнюю негу, люблю, когда природа готовится отдохнуть и оглушает чувства необычайной осенней пестротой, либо буйством весеннего цветенья.

Моя дача – это мой лучший отдых, это никем не навязанный быт и общество лишь то, которое я сама себе выбираю.

Недалеко от моей шевченковской хаты под соломенной крышей появились новые соседи. Это была семья, приехавшая откуда-то с Севера и решившая обосноваться в Украине. С собой они привезли очаровательного щенка, лайку, с красивой упругой шерстью, умными раскосыми глазами, весёлым характером и непокорным нравом. Пса звали Дик.

Дик был необычайно смышлёный пёс и, пока он подрастал, я с удовольствием наблюдала, как весело он резвится за забором на соседней улице, как носится за лягушками вдоль речной заводи, знакомится с местными собаками и прочей сельской живностью.

Пёс оказался очень свободолюбивым и, судя по всему, функции сторожа нести не умел и не хотел. Сын Белого Безмолвия хранил в своих генах тягу к охоте и начал очень страдать, когда от него стали требовать проявления злобы по отношению к людям.

Хозяева посадили на цепь подросшую собаку и всё ждали, что он научится охранять вверенную ему территорию. Но охранник из Дика не получился: северного охотника исправить не удалось, и он так ни на кого ни разу и не залаял, а, напротив, раздражая хозяев, встречал любого прохожего добрым помахиванием хвоста и даже облизыванием, ежели тот оказался поблизости.

Хозяева Дика надеялись, что навыки сторожевого пса он приобретёт, когда вырастет окончательно, но этого не произошло. Пёс превратился в чудесного красавца с густой блестящей шерстью, стройным телом и умными глазами.

Кормили его, судя по всему, плоховато, и жажда свободы в союзе с голодом сделали своё чёрное дело. Дик и до этого случая умудрялся освобождаться от привязи и гулять на свободе, а в этот раз ещё и залез в хозяйский курятник и полакомился яйцами.

Владельцы курятника рассердились не на шутку и, здорово побив его, вновь, посадили на цепь. Побои Дик стерпеть не мог, ибо обладал особым собачьим интеллектом и гордым характером. Он опять сумел освободиться от цепи и ушёл в вольную жизнь навсегда, не простив унижения.

С этого момента он сам себе искал пропитание и ночлег. Как тонкий психоаналитик он безошибочно определял, где живут добрые люди. Приятно сознавать, что его мнение о моей персоне было положительным.

Он явился ко мне во двор, как старый приятель: будто знаком со мной давно, и, вот, решил заглянуть на огонёк. Пёс улёгся на травку, будучи абсолютно уверенным, что здесь его не обидят.

      Когда я вынесла ему угощение, ел, не торопясь, с достоинством, дескать, – ну, ладно, поем, не обижать же хозяев.

Я всегда любовалась им – красивый, доброжелательный, хвост калачиком, морда весёлая, кажется, что улыбается. Так началась наша дружба, и, приезжая на дачу, я всегда ждала своего нового приятеля, припасая для него гостинец. И он всегда приходил.

С тех пор, как Дик стал жить один, он ни разу не приближался к бывшему жилищу, показывая всем своим видом своё собачье презрение к обидевшим его людям. Все его пути-дорожки проходили мимо. Не побоев и цепи он боялся, он просто вычеркнул этих людей из своей жизни.

Бывшие хозяева сначала пытались его как-то приманить, решаясь на дипломатические переговоры. Но гордая собака не велась ни на какие посулы и угощения – на кличку не отзывалась и еду из рук бывших хозяев ни разу не взяла.

Я очень полюбила Дика, и он отвечал мне абсолютным доверием и искренней привязанностью.

Однажды мой дружок решил, что наши отношения стали настолько близкими, что позволил себе без разрешения войти в дом, там вальяжно расположиться, а потом и вовсе остаться ночевать, напрочь побросав все свои собачьи дела. Я не рассердилась на него: напротив, умилилась такому доверию, – ведь пёс никогда в своей жизни не жил дома, его пристанищем были будка и двор. Так Дик отвоевал себе не только кусочек моего двора и дома, но и уголок в моём сердце.

Как-то Дик явился ко мне, хромая. Я осмотрела лапу, нашла и вытащила впившуюся огромную занозу – колючку от акации, – залила ранку йодом. Во время неприятных и болезненных манипуляций, пёс терпеливо ждал, когда процедура закончится, и только благодарно лизал мне руки, норовя достать до лица.

Зиму Дик пережил самостоятельно, вероятно, охотился на мелких грызунов и, когда я приезжала весной, приходил холёным красавцем. Если бы не три собаки в городе, я бы сделала попытку забрать его, хотя, не уверена, что замкнутое пространство городского двора устроило бы это вольное животное.

Северяне, тем временем, завели себе какую-то дворнягу, которая несла службу исправно и встречала лаем всех, кто проходил мимо, выслуживалась и была довольна жизнью.

На второе лето Дик пришёл ко мне с подругой. Он осторожничал, явно сомневаясь, понравится ли она. Встал на входе первым, загораживая свою любовь. Любовь была довольно страшненькая, но сердцу, тем более собачьему, не прикажешь.

У невесты было маленькое тельце с непропорционально большой головой и огромными ушами, как у летучей мыши. Она внимательно вглядывалась в новую обстановку и смотрела на меня, поджав хвост. Казалось, она ждала сигнала от Дика: как быть – идти ближе или дать стрекача. Видно, натерпелась за свою собачью жизнь от злых людей, и печальный опыт не давал ей расслабляться.

Когда я ласково назвала Дика по имени, он дал понять возлюбленной, что положение не безнадёжно, и они, отобедав, побежали куда-то по своим делам.

С тех пор Дик приходил только с дамой сердца, был заботлив к ней и ласков со мной. Его ушастая возлюбленная ела жадно, поминутно оглядываясь и боясь чего-то. Она так и не привыкла ко мне, и когда я пыталась её погладить, убегала.

Как-то месяца через три, она пришла без супруга и боязливо встала, ожидая моей реакции. Ласковыми словами я пыталась её успокоить и, приготовив еду, поставила перед собакой. Удивлению моему не было предела, когда я увидела, что вечно голодная собака, обнюхав пищу, не прикоснулась к ней, а быстро шмыгнула в кусты. Через какое-то время она вышла, толкая носом маленького чёрного щенка. Пёсик стал жадно есть, а мать с любовью смотрела на своего ребёнка, не претендуя на пищу. Когда живот у щенка, до неприличия растянувшись, потерял всякую форму, заботливая мамаша пошла приглашать к столу другое чадо, которое благоразумно отсиживалось в укромном месте. Я поняла, что эти славные толстые малыши – плод любви Дика и ушастой возлюбленной.

Вскоре явился отец, но ни он, ни мать так к еде и не прикоснулись, пока ели их дети. И, лишь после того, как детвора насытилась, доели, что осталось, и дружно побежали со двора.

Дик стал немного другим. Он был всё время чем-то озабочен и, когда приходил один, уже не расслаблялся у меня на веранде, подставляя своё светлое брюхо для почёсывания. Всю осень он наведывался с семейством – щенки выросли, вели себя бесцеремонно, жизнь их ещё не научила осторожничать и кого-либо бояться. Пёсики были весёлые, беззаботные и, набив животы, начинали вызывать родителей на игру, бегая за ними. Взрослые, слегка покусывали детей, чтобы они не забывались и, помня о строгом собачьем воспитании, почитали старших.

Пришла зима. Она была суровая с крепкими морозами и обильными снегопадами. Дачники разъехались ещё осенью, а у местных жителей дел по горло, чтобы ещё подкармливать ораву пришлых псов.

Дику, наверное, было непросто добывать пищу для всей семьи. Одному ему зима была бы не страшна, охотник себя всегда прокормит.

С нетерпеньем я ждала весну и встречу со своим другом, заранее предвкушая радостные минуты, которых, к сожалению, в жизни не так много, как хотелось бы.

Первый мой приезд в село весной, огорчил меня. Дик не пришёл. Последующие приезды тоже. Я бродила по селу, надеясь, что встречу его. Предположив, что собаку кто-то забрал, я, сначала, отправилась к северянам, но у них на цепи сидел всё тот же пёс, который заменил Дика. Ещё пару выходных я зря ждала его, увозя с собой заранее приготовленные угощения для всей компании, поскольку, продолжала привозить всякие собачьи радости. Мои поиски исчезнувшей собаки привели меня в соседский дом, куда похаживал в гости Дик, вызывая мою ревность.