Иминцзян вспомнил, как бросил учебу, как обещал на комсомольской ячейке повлиять на отца и уговорить его спокойно выходить на работу, хорошо трудиться – но отец у него такой тупой, ничего-то не понимает! Он и злился на отца, и жалел мать, и сочувствовал сестре, и так переживал, что не смог выполнить порученного ему комсомолом задания… И у него из глаз покатились слезы.

В этот, прямо скажем, трудный момент в их дверь шагнул Ильхам.

Спозаранку, еще до утреннего чая, Ильхам, руководство и активисты Седьмой бригады провели летучку. Ильхам по разнарядке работал в первой половине дня в поле с того края села, где стоял дом Асима, и, закончив, зашел к нему. Не случайно именно Ильхам пришел проводить работу с Асимом: тот его уважал и слушался, хоть и был намного старше. Среди прочего на то была одна простая причина – Ильхам спас ему жизнь.

Шесть лет назад, в 1956 году, когда только-только образовался под руководством Лисиди самый первый в районе сельскохозяйственный кооператив высокой ступени, Ильхам, погоняя принадлежащую кооперативу повозку, ехал в Чапчал на шахты за углем для повседневных нужд членов кооператива.

В Или уголь из Чапчала считается лучшим. В то же самое время еще не вступивший в кооператив единоличник Асим на своей одноконной повозке с деревянными колесами тоже ехал в Чапчал, и на переправе вместе с Ильхамом въехал на паром. Паром был очень большой, на нем за один раз можно было перевезти много машин, телег и просто пеших людей. Через реку над ее пенящимися и бурлящими водоворотами был протянут толстый стальной трос; сам паром крепился к тросу шкивом – скользящим по этому тросу колесом – и, при правильном положении и под нужным углом, используя силу стремительно несущейся воды, без человеческих усилий и машинной тяги, плот мог переправляться на южный берег и так же возвращаться на северный. Ильхам и Асим, управляя каждый своей повозкой, въехали на этот паром – в бурлящую толпу больших телег, маленьких тележек, грузовиков, велосипедов и пешеходов. Через довольно продолжительное время паром пересек клокочущие мутные потоки реки Или и прибыл к ее южному берегу, но когда все собрались сходить на берег – лошадь Асима вдруг испугалась затарахтевшего рядом грузовика и дернулась. Асим, испугавшись, что лошадь упадет в воду и утащит за собой тележку, шагнул вперед, чтобы удержать ее. Кто ж знал, что плот там окажется неровным!.. Осадив лошадь, Асим не уследил за собой и оказался в реке. Стоявшие вокруг люди закричали. Молодой и сильный двадцатитрехлетний Ильхам тут же, быстрее, чем это можно рассказать, скинул через голову ватник и бросился в водоворот, пока река не унесла Асима, ухватил того за ремень и выволок на берег из пронизывающей до костей ледяной бурлящей воды. Все это продолжалось не дольше двадцати секунд, но река унесла их за это время метров на пятьдесят вниз по течению, подумать только! На другой день никогда не слывший общительным и гостеприимным Асим велел своей Нишахан приготовить лепешек на сливочном масле и лично отправился пригласить Ильхама к себе в дом, где он его самым учтивым образом угощал и одаривал: выложил два с половиной метра замечательной мягкой ткани и полкирпича чая в знак признательности. Ильхам не взял ни того ни другого, зато вдоволь наелся лепешек и, пока ел, рассказывал хозяину – крестьянину-середняку – о преимуществах кооператива, о светлой перспективе социализма; пропагандировал. Вскоре после этого Асим и вступил в кооператив.

– Говорят, вы плохо себя чувствуете? Вот, пришел вас проведать, – первым заговорил Ильхам.

– А-а… О-о… – Асим не знал, что сказать. Иминцзян поспешно вытер глаза и усадил Ильхама на почетное место. Тот медленно вытащил из-за пазухи лепешку – члены коммуны, приходя в село на работы, всегда брали с собой сухой паек, а в обед расходились по домам местных жителей, где их поили чаем. Это заставило Нишахан очнуться и задать несколько вежливых вопросов о здоровье Цяопахан и Мирзаван, после чего она пошла было готовить чай, но тут увидела, что под навесом стоит большой мешок.

– Это чье?

– Мы кукурузу прореживали. Собрал для вашей коровы, – ответил Ильхам.

– Это нам? – Нишахан обрадовалась, но и удивилась: – А вам, что же, не надо? Вам, ведь, наверное, тоже лишним не будет!

– У нас одна коза, у себя травы насобираем – ей хватит.

Разговор между Нишахан и Ильхамом о побегах кукурузы пробудил в Асиме живой интерес – он не удержался и вышел к ним. Как это – тихонько принес целый мешок! – и теперь что? так вот и будут тут сохнуть?! Кто же не знает, что молодые побеги кукурузы для коров – все равно что ароматный плов для людей! Он обнял мешок и приподнял: мешок был тяжелый, набитый плотно, под завязку. Асим бросил в сторону Ильхама ласковый и благодарный взгляд: ну какой же милый, какой хороший и трудолюбивый он человек! Тут же Асим поспешил под навес к своей корове, обеими руками стал вынимать из мешка побеги. Свежие ярко-зеленые сочные листья пахли молодой кукурузой; корова замычала, подошла и стала жевать с явным удовольствием, захватывая помногу за раз, отряхивая липнущий сухой корм. Вслед за коровой, ритмично мотающей и головой и хвостом, радостный Асим тоже стал раскачиваться и причмокивать. Как будто и у него пошли слюна и желудочный сок; настроение стало улучшаться, и в темных тучах, грозно сгустившихся над его головой, вроде бы забрезжил просвет. По крайней мере, он осознал очевидную необходимость выходить на работу в поле.

Пока Асим радовался вместе с коровой, Иминцзян потихоньку сказал Ильхаму, что отец не отпускает сестру учиться. На лице Асима, вернувшегося наконец в дом, появился легкий румянец, но взгляд был виноватый – с большим запозданием он, наконец, обратился к Ильхаму:

– Садитесь, пожалуйста! Садитесь! – после чего сел сам и стал сбивчиво отвечать на вежливые вопросы Ильхама о самочувствии.

– Вам, кажется, неспокойно? Боитесь, что вернутся аймугуки? – участливо спросил Ильхам.

– Как! И вы про них знаете? – Асим был поражен, услышав это слово от Ильхама. То, что он человек «знающий», для работников Седьмой бригады не было новостью. Асим, с одной стороны, даже обрадовался: можно теперь с авторитетным человеком обсудить этот вопрос. С другой стороны, смутное беспокойство только усилилось – ведь, получается, Ильхам тоже признает их существование, этих… аймугуков…

– Раньше действительно были аймугуки, – сдерживая улыбку, сказал Ильхам.

– Были?.. – изменился в лице Асим, и только что вернувшееся к нему и корове хорошее настроение мигом улетучилось.

– Что такое аймугуки? Это, по старым поверьям – кометы, предвещающие беду, это злодеи, губящие людей и приносящие народу несчастья злые духи и оборотни. Разве мало таких было? Гоминьдан, землевладельцы, старые обычаи, банды Оспана и Ма Чжунъина – вот они и есть самые настоящие аймугуки.

Японские империалисты, напавшие на Китай, негодяи, разрушившие счастливую жизнь людей, – тоже аймугуки. И сейчас есть еще аймугуки, которые пытаются разрушить созданное нами, вредят нам; они говорят: «что мое – то мое, а что твое – тоже мое!» – так ведут себя аймугуки. Они хотят посеять у нас смуту, они грабят на пожаре, тянут руки, чтобы в хаосе поживиться. Они – самые настоящие бесы и оборотни…

– Вы это говорите…

– Конечно, я говорю о реальной борьбе. Разве может взаправду вылезти из-под земли черт с длинными рогами на голове? Но там, где есть люди, всегда есть аймугуки – точно так же, как тени там, где есть солнце. Это называется классовый враг, классовая борьба. Именно потому, что есть классовый враг и классовая борьба, – именно потому есть компартия.

– То есть всегда враги? Всегда борьба? И в мире опять будет хаос? – тревожно спросил Асим.

– Какой хаос? Кто хочет хаоса и смуты, ты? я? Компартия тверда и прочна, как горы Тяньшань. Сейчас на полях в рост пошла пшеница, поднимается кукуруза, уже можно снимать первый урожай люцерны; солнце встает на востоке, вода по арыкам течет на поля – где тут хаос? Конечно, есть такие люди, которым только смута и нужна; а есть и такие, которые могут на время поддаться смуте из-за своей робости, по глупости. Но это не беда. Раньше, столкнувшись с трудностями, люди говорили: «Велик бог!» – и, говоря так, находили в сердце своем опору. Ладно, мы и дальше будем обращаться к богу; но теперь у людей появилось новое выражение: мы теперь говорим в сложной ситуации – «Велика сила организации!» – а это значит, что у нас есть партия, есть Председатель Мао!