Но Шокер ещё и очень неправ. Таким, какой он есть сейчас, он нужен мне ещё сильнее. Только какой смысл это признавать, если нельзя давать этому волю?

Марат нетерпеливо постучал по стеклу пальцами и вопросительно поднял брови.

– Всё нормально, бро! Поехала я, – проговорила я и нажала кнопку готовности.

Старт… разгон… лёгкий хруст на первой грани. И полёт… И правда, сколько ж я рейсов сделала за эти пять дней? Ни разу за годы работы на курьерский департамент у меня не было таких частых рейсов. Да ещё в челночном режиме.

Я уже выучила весь рисунок пути, где начинается мусор, где он рассасывается потихоньку. Но это был странный канал, даже не каждый день, а прямо каждый рейс новости. Вагон запнулся практически на ровном месте где-то в начале второй трети дистанции. Только что, когда мы с Шокером здесь пролетали, всё было чисто.

Вагонетку перевернуло на бок. И я пожалела, что не послушалась своих же правил и не пристегнулась. Только я ухватилась за поручень и приняла удобное положение, как вагонетку крутануло в другом направлении… И ещё раз… И ещё… Меня мотало по жестянке во все стороны. Для того, чтобы как-то повлиять на полёт, надо было понять, где же тот самый условный низ, а где условный верх, иначе вынесет за грань, и приложишься к рельсам крышей, а не колёсами. Или боковой стороной…

И тут до меня дошла очевидная и безжалостная мысль. Поздно искать верх и низ. Если вагон вращается с такой скоростью, это конец.

И точно, как только я об этом подумала, раздался противный скрежет. Сварные швы стали рваться, как нитки на ветхом платье. Я физически чувствовала, как беспорядочный полёт замедляется, а вагон трещит и рвётся на куски. Вокруг заискрило, словно одной стеной вагон приложился к бетонному покрытию. Я поняла, что ещё несколько секунд, и меня на всём скаку вынесет в один из срединных слоёв. Так и случилось. Не успела я и пару вздохов сделать, как сильный удар разом остановил и полёт, и вращение, и отправил меня в нокаут.

Классическая ситуация. Из учебника по психологии идиотов. Вот так разругаешься враз со всем миром, набычишься на всех, и только подумаешь: «Вот возьму и помру. Слезами горючими умоетесь. Пожалеете, да поздно будет…», как оно… ты-дымс… а помирать уже и подано. Любит судьба идиотов и всегда прислушивается к их желаниям.

Я, вообще-то, всего лишь послала всех к чёрту. Видимо, судьба плохо меня расслышала. Хотя для человека, которого канал внезапно выкинул в слой, я отделалась удивительно легко. Повезло.

В слой вылетела задняя половина вагона, та, которая с сидением. Вагонетка, кувыркаясь и помахивая разлохмаченными обломками металла на срезах, умудрилась сесть в слой своей неповреждённой частью так, что я не воткнулась в сухой рыхлый песок, а с силой впечаталась пусть в старое, просиженное, но ещё мягкое сидение. Физиономию я всё-таки расквасила, но выжила. Вообще, удивительно, как после стольких приключений у меня ещё нос не набок и мозги не набекрень. Впрочем, на последнем я бы не настаивала, самокритика – вещь полезная.

Когда я открыла глаза, я лежала на сидении вниз лицом, и старая синтетическая обшивка противно пахла кровью. Хотя крови было немного. Что-то вытекло из носа от удара лбом при приземлении. Это было привычное дело. Голова – это моё, как говорится, самое слабое место. Ощупав лицо, я поняла, что кровь на лице уже подсохла.

Оставалось найти воды и умыться. И напиться.

Это обычно в слоях самое сложное. Слои непригодны для жизни. И самые большие проблемы именно с водой. Если она есть, то часто в виде кипятка и пара, как в том самом слое, откуда спасал меня Шокер.

Я села на диванчике и уставилась через разлом в вагонетке на то, что было вокруг.

В первую секунду меня посетила мысль, а точно ли я в слое. Выглядело всё так, будто я всё же долетела до изнанки. Но по неведомой причине вагон не прибыл на базу в скале, а материализовался где-то в стороне, на песчаных дюнах, поросших соснами. Прямо как в курьерских байках про блуждающий вагон, который иногда приносит тебя не туда, куда ты направлялся. Или, как говорили более научно подкованные проводники, всему виной непроизвольное искривление пространства в канале.

Я уже чуть было не поверила, что песчаные холмы и молодые раскидистые сосны – это мой долгожданный дом, и даже почти обрадовалась, когда сообразила, что дома у меня скоро середина января, мороз и снег. Здесь же было жаркое лето.

На всякий случай я проверила телефон. Часто при таких событиях телефоны выходят из строя. Иногда физически ломаются и бьются, если неудачно приложишься карманом при падении, иногда сгорает электронная начинка. Мой работал. Грузился долго, но всё было в порядке. И разумеется, никаких сигналов от операторов. Вздохнув, я выключила телефон. Ничем он мне здесь не поможет, а мощнейший гатрийский аккумулятор хоть и рассчитан на много недель работы без подзарядки, всё равно подсаживается, так что заряд надо экономить.

Значит, всё-таки слой.

Никогда я не бывала в таких слоях, хотя слышала байки, что есть между изнанкой и поверхностью такие места, где физические условия позволяют человеку выжить без особого труда. Нет гейзеров с кипятком или фонтанов с кислотой, нет вечной жары или вечного льда. Вот, например, как тут: сосенки и песочек, как на пляже.

Любоваться соснами – это хорошо, но пора было считать проблемы. Проблем было две.

У меня не было карты. У меня не было воды.

Воды никогда нет, когда она нужна. Но при этом курьеры никогда не летают с водой. Такой вот парадокс. А может, и нет никакого парадокса. Ну, пару литров в пластике можно с собой захватить, больше ведь всё равно не потащишь. А надолго ли хватит этих двух литров?

Но попала я не в гиблое место, а туда, где росли красивые деревца, значит, вода есть, надо только найти.

С картой дело обстояло хуже. Нельзя найти то, чего с собой не прихватил, а тут не выросло.

Карта каналов только называется картой, на самом деле это не совсем та карта, которую привык представлять себе обыватель. Если курьер или проводник отправляется в рейс, он всегда имеет в виду, что возможны всякие неожиданности. Канал зарастёт, или его испортят, или вдруг самому станет плохо, не справишься с собственным полем… Да мало ли может быть причин, по которым люди оказываются в срединных слоях.

Если тебя выносит из вертикального канала, есть шанс вернуться и продолжить путь. Вертикальные каналы – они имеют физические выходы во все слои. Если ноги не переломаны, а голова не пробита, встанешь, отряхнёшься, дойдёшь до ближайшего ущелья или ещё какой дырки на местности, и это будет твоим спасением. Ныряешь и пытаешься закончить своё путешествие. Если опытен, умеешь управлять своим полем и умеешь общаться с полем внутри канала – доберёшься до приёмного блока.

Если инцидент происходит в горизонтальном канале, то никакого возврата тем же путём быть не может. В горизонтальный канал из слоя не проникнуть, ни поперёк, ни как-нибудь иначе. Потому что горизонтальный канал – это такая штука, которой в слоях нет. Горизонтальный канал – он пронизывает все слои, но лежит в другом измерении. Из пункта А в пункт Б в вагонетке, сидя на диванчике – это пожалуйста. Если же выносит на пол дороги, то про горизонтальный канал можно забыть. И тогда остаётся искать ближайший вертикальный, с физическим выходом, то есть, выражаясь на примитивном курьерском жаргоне, с дыркой.

Вековой опыт гатрийцев и их наёмников с изнанки дал собрал много информации том, где вблизи горизонтальных маршрутов пролегают вертикальные каналы. Давно составлены инструкции для всех оживлённых и популярных каналов, иногда с визуальными схемами, в особо исследованных местах даже с раскладкой по слоям. Штатные курьеры и наёмники обычно получают в свой телефон полный атлас действующих эвакуационных каналов. А так как телефоны ломаются, то инструкциями и контрактами предусмотрено, что курьер обязан проявить инициативу и потребовать карту на визуальном носителе. Обычно это бумага или плёнка, которую всегда выдадут на отправляющей базе. Некоторым гениям достаточно взглянуть и держать в голове.