— Я надеюсь, вчера ты не воспользовалась моим состоянием для того, чтобы…

— Воспользовалась.

— Ты хочешь сказать, что мы…

— Естественно.

— Врешь?

— Естественно.

Дебби засмеялась. Она-то чувствовала себя просто великолепно.

— Что тебя так веселит?

— Выражение твоего лица.

— Я ведь и разозлиться могу!

— Это не очень опасно.

За окном по-прежнему лил дождь.

— Это ты привезла меня вчера домой?

— Кто же еще?

— Спасибо.

Все еще смеясь, Дебби рассказала, что вчера совсем уже пьяного запихнула меня в такси и таксист с трудом отыскал нужную улицу в купчинских лабиринтах, а я всю дорогу орал, что отыщу убийцу и предам его суду Линча.

— А парни?

— Что «парни»?

— Куда делись парни?

— Поехали домой. Брайан, пока ловил такси, упал в лужу, весь перемазался. Ты не помнишь?

— Не-а.

Я решился закурить и прислушался к себе. Организм вроде бы не возражал против курения. Версия Осокина об убийце-левше была, конечно, полным бредом, однако на всякий случай я спросил:

— Знаешь, Дебби… Ты только не удивляйся… Скажи, а среди вас троих… тебя и парней… нет левши? Человека, который все делает не правой, а левой рукой.

— Есть.

Она произнесла это совершенно спокойно.

— Есть левша?

— Да. Это странно?

— Кто он? Мартин?

— Почему Мартин? Нет. Совсем не Мартин. Единственный левша в нашей группе — это Брайан.

Все вставало на свои места. Мне дали в руки ключ, и он с первого раза подошел к замку.

Осокин — молодец. Хоть и болеет неприличными болезнями, но — молодец.

Я вспомнил, как в пикете милиции на «Сенной» Брайан говорил капитану, что, когда погас свет, ему показалось, что я начал перемещаться. Похоже, что уже тогда он стремился бросить подозрение на как можно большее количество окружающих.

Я покосился на Дебби. Она молча прихлебывала кофе и смотрела за окно, где великий город, северная столица и северная же Венеция, тонул в потоках дождя.

Надо же, всего один маленький фактик — и вся эта история оказалась простой, как задачка для младших классов.

— Ты вообще ничего не помнишь из вчерашнего?

— Почему? Кое-что помню. Помню, как мы наперегонки пили…

— Ты, кстати, проиграл… Ты помнишь, что в час дня у нас встреча с парнями?

— Как это я проиграл? Я как раз выиграл! Только я, как джентльмен, не хочу тебе об этом напоминать. А где у нас встреча?

— И после этого у тебя хватает совести заикаться насчет выигрыша? Ты же сам вчера договаривался встретиться с ними в кафе на Литейном.

Я попытался вспомнить, какого черта мне понадобилось встречаться с ирландцами именно на Литейном. Вспомнить не получалось. Я молча пошел одеваться.

Кафе «На Литейном» было дешевой забегаловкой. Когда мы вошли, ирландцы уже сидели за столиком. Выглядели парни тоже неважно. Я заказал «Хванчкары» для Дебби и кружку пива для себя.

— Давно сидите?

— Минут десять.

— Ты, говорят, вчера упал? В лужу…

— Я?! Клевета! Я был тверд на ногах как скала!

— Черт бы вас побрал! Со всеми вашими конкурсами. Придумали тоже — пить наперегонки! Если я помру в этом сыром городе, что скажет мой редактор?

Дебби пожала плечами:

— Лично я чувствую себя абсолютно нормально.

— Может, выпьем граммов по пятьдесят водки?

— А что?! Давайте! Давайте выпьем!

— Хватит пить, ковбои. Все равно не умеете. Вы бы, guys, видели Стогова сегодня с утра.

— Я выглядел плохо?

— Ты никак не выглядел… Такое впечатление, будто тебя вообще не было в комнате.

Брайан равнодушно поинтересовался, переспали ли мы? Я заметил, что кружку он держит действительно левой рукой.

— Ага! Дождешься от этого алкоголика!

— А я люблю делать секс с утра. Очень помогает.

— Научи этому Стогова. А то он умрет, так и не изведав этого удовольствия.

— Какие планы на сегодня?

— Ты забыл? Мы же договаривались!

— О чем?

— Как о чем?! Как о чем?! Ты же сам сказал, что здесь, на Литейном, есть тату-салон, где собираются петербургские радикалы.

Я сделал вид, что о тату-салоне, разумеется, помнил… просто не думал, что им это так интересно.

— Это далеко? Такси ловить будем?

— Это рядом. Дойдем пешком.

— Там хорошие мастера?

— Не знаю. Никогда не видел их за работой.

— Думаю сделать себе татуировочку. Маленькую. Где-нибудь на спине. Через два дня уезжаем. Пусть останется хоть какая-то память.

Я подумал, что если мои подозрения подтвердятся, то никуда дальше Колпинской зоны Брайан не уедет.

Тату-салон, который я обещал показать ирландцам, назывался «Тарантул». Официально заведение именовалось «Салон красоты «Nola»», а «Тарантулу» в салоне принадлежала каморка в дальнем от входа конце зала.

Хозяева «Nola» хотели превратить заведение в универсальный центр красоты. Здесь заплетали африканские косички, делали точечный массаж, омолаживали кожу лица и даже могли вживить вам в ногти настоящий жемчуг. Не обойтись тут было и без мастеров-татуировщиков.

Тех пустили в помещение, и вразрез с общей политикой салона тату-мастера превратили свой «Тарантул» в место встречи сомнительных типов, увешанных сережками и пахнущих черт знает чем.

Мы открыли дверь «Тарантула». Первое, что я увидел, — угол, заставленный пивными бутылками. Мы огляделись. Раковина, кушетка, много зеркал. На стене висел порнопостер с начерченной на нем мишенью для дартса.

На низком столике лежали каталоги с узорами. Попросите — и их в темпе нанесут на ваше собственное тело.

Мастера сидели тут же. На жизнь они смотрели мутными глазами. Один из мастеров буркнул:

— Слушаю?

Очевидно, парень давно работал на данном поприще. Его руки, чуть прикрытые рукавами футболки, были изукрашены до самых ногтей. О мелочах вроде пары дюжин сережек, вдетых в брови и ноздри, упоминать не стану.

— Мой приятель хотел бы сделать себе татуировку. Маленькую. На память.

— Который приятель?

Судя по запаху, парень вчера занимался приблизительно тем же, чем занимались мы.

Брайан шагнул вперед:

— Я.

— На память так на память. Садись, выберем узор. Пожелания имеются?

Брайан с мастером зарылись в каталогах. Брайан пытался на пальцах объяснить, что именно он хотел бы увидеть на своей коже. Мастер сыпал названиями модных тату-стилей: трайбл, келтик, нью-скул…

— Что такое твой трайбл?

— Русские народные сказки читал? Помнишь, как там украшены заглавные буквы? Лилии, летящие птицы, львы вполоборота. И все плавно друг в друга перетекает.

— А-а! У нас в Ирландии тоже есть такие узоры.

— Ты из Ирландии? Что ж ты не сказал, что из Ирландии? Я люблю, если из Ирландии.

— К вам часто заходят ирландцы?

— Ты — первый.

— Но вы любите ирландцев?

— Охрененно! Тебя как зовут? А меня Володя. Я тебе, Брайан, скидку дам. Дискаунт. Обычно за тату площадью с сигаретную пачку я беру сто пятьдесят баксов. С тебя возьму сто двадцать. Идет?

Брайан стал расстегивать рубашку. Грудь у него оказалась волосатой. Он лег животом на кушетку.

— Сюда колем?

— Сюда, Володя.

Мастер ручкой нарисовал узор на коже, достал из шкафчика несколько тюбиков краски, натянул резиновые перчатки и включил татуировальный агрегат, который жужжал очень мерзко.

«Не больно?» — иногда интересовался Володя. «Все о'кей», — хмыкал Брайан. Сперва все затаив дыхание наблюдали за татуированием. Потом наблюдать надоело.

Мы сходили выпить пива, вернулись, поняли, что ничего не меняется, и заскучали. Мартин листал садо-мазо журнальчик. Мы с Дебби рассматривали скотчем приклеенные к стене объявления.

Иногда в помещение заходили другие мастера… а может, не мастера?.. Они обсуждали орнамент и трогали кожу Брайана грязными пальцами. Напарник Володи, сидевший в углу, все еще молчал.