Если бы не резиновые сапоги, можно было шагать и шагать среди клевера, но волочить ноги с каждой минутой становилось все труднее и труднее. А в Элайзе наоборот проснулся заяц, и я со страхом следила за подпрыгивающими вместе с ней сапожками. Я обернулась еще пару раз, хотя и понимала, что Шон окликнет, если что… Элайза тоже остановилась и протянула мне руку, чтобы помочь идти. Милое дитя. Наверное, в бабушку по папиной линии. Я взяла ее за руку и вовремя. На дорожке появились Шон и Джеймс, настолько увлеченные беседой, что нас не заметили. Собака плелась следом, повесив голову. Я сделала девочке знак молчать и вытащила телефон. Лиц на таком расстоянии не увидать, зато пастораль в масле выйдет шикарная. Я пару раз щелкнула телефоном, и только тогда Капитан поднял на меня глаза и грозно залаял. Джеймс сорвался с места. Псина попробовала догнать маленького хозяина, но через пару метров сдалась. Шон остался стоять, то ли оттого, что не в силах был справиться с удивлением, то ли раздосадованный нарушенным уединением с сыном. Он бы с радостью взял на прогулку черепаху!

Обняв Джеймса, я сама пошла к его отцу. Капитан, грозно лая, преградил мне путь, но Джеймс оттащил его за ошейник. Я в нерешительности подступила к Шону, не зная, как вести себя при детях и после ночного разговора. Шон пришел на выручку, коснувшись моей щеки своей шершавой и пожелав доброго утра.

— Я хотела позавтракать вместе, — сказала я тихо, стараясь не переходить на шепот. Элайза следит в оба глаза и, если мать станет ее расспрашивать, выдаст все синхронным переводом.

— Извини, что так долго. Надеюсь, они не заставили тебя есть овсянку? — попытался пошутить Шон, глядя в сторону сына.

— Я не завтракала. Я жду тебя, — И когда Шон перевел на меня растерянный взгляд, я добавила едва различимые шепотом: — Мы договорились все делать вместе.

Зачем я это добавила? Чтобы умалить вину за сказанное ночью и за утренний разговор с Карой, или потому, что у меня быстрее забилось сердце, когда колкая щетина причинила щеке боль… Боль, которой я не желала искать объяснения. Я просто взяла Шона за руку. Захочет вырвать

— отпущу. Но он крепко сжал мои пальцы.

 — Эй, старина! — обернулся он к ньюфаундленду. — Поторопишься?

Псина будто покачала головой и из положения сидя перешла в положение лежа. Кажется, перманентное.

— Надо было тележку брать! — выдала Элайза таким деловым тоном, что ее брат расхохотался в голос, а потом серьезно взглянул на отца:

— А ты можешь его донести?

Я с ужасом взглянула на Шона. Собака весит больше меня! И не умеет держаться за шею… Но Шон не умеет говорить нет. Даже тогда, когда никто не берет его на слабо!

— Не делай этого!

Я хотела схватить его за рукав рукой, которую он отпустил, но Шон оказался слишком скор для меня. Элайза смотрела на него огромными горящими восхищением глазами, а мне хотелось наподдавать Джеймсу — не маленький, чтобы о подобном просить.

Старый Капитан, потеряв опору под всеми четырьмя лапами и заодно пузом, смотрел на меня беспомощными глазами. Шон специально опередил нас на дорожке, чтобы я не возмутилась в голос. Мальчишеский максимализм или ирландское упрямство? Или и то, и то, и нечто третье, с чем мне придется мириться. То, из-за чего вся его жизнь пошла наперекосяк — Ее Величество Дурь!

Я взяла Элайзу за руку. Джеймс радостным кроликом отдавливал отцу пятки. Хоть бы Старый Капитан начал вырываться — иначе ведь этот великовозрастный балбес не спустит его с рук до самого дома! Но псина, похоже, смирилась с тем, что нынче не он в доме хозяин.

— Шон, ты полный идиот?! — выскочила из своего дома Кара, явно увидев нас в окно.

Ты еще спрашиваешь? А то не знала! Потому и ушла от него к чопорному англичанину.

Шон опустил собаку на землю. Капитан отряхнулся и засеменил в сторону второго коттеджа. Кара начала отряхивать куртку Шона.

— Джордж хочет с тобой поговорить. Зайди к нам на минуту, — И она бросила на меня такой взгляд, что у меня разом полопались все сердечные сосуды, отправив сердце в пятки. Кто меня за язык тянул? Кто?!

Шон направился к дому, а Кара повела детей к бабушке, пройдя мимо меня, будто я была пустым местом. Но я все равно пошла следом. Сапоги ведь надо вернуть. Я огляделась в поисках тряпки и, не найдя, осталась стоять подле двери, держа сапоги на весу.

— Поставь у двери, — спасла меня Карен и пригласила к столу.

Шон все не возвращался. Чтобы избежать разговоров, я прилипла губами к чашке и не отпустила ее, даже когда в ней не осталось ни капли чая. Элайза позвала меня в гостиную кормить кролика, но мать строго сказала, что я еще не позавтракала. Радушие Кары закончилось. Шон тоже вернулся злой, и я не оторвалась от чашки.

— Нам надо будет с тобой поговорить после завтрака, — прорычал он шепотом, садясь рядом. — Наверху.

Я кивнула. Можно было и прямо здесь. Все равно все уже все услышали.

Увы…

— Давай уже завтракать, — сказал Шон уже спокойнее и открутил с йогурта крышку.

Какой завтрак! Я давилась каждой ложкой. Карен налила в чашку чая и незаметно придвинула ко мне. Я решила не благодарить вслух, надеясь, что она прочитает благодарность во взгляде. Аппетит остался только у Джеймса. После прогулки он забыл про съеденную утром овсянку.

— Я приготовила вам с собой сэндвичи, — остановила Шона Карен, когда мы были уже на середине лестницы,

Шон кивнул и подтолкнул меня в спину, чтобы я поторопилась. Ему не терпелось сказать все, что он обо мне думает. А я бы так и шла лилипутскими шагами, потому что не придумала еще ничего себе в оправдание. Шон закрыл дверь и привалился к ней, пожирая меня глазами. Я даже обхватила себя руками, чтобы унять дрожь.

— Ты в состоянии ехать с нами в парк?

По тону не понять, какой ответ он хочет получить, и потому я сказала неопределенно:

— Если я не буду вам мешать…

— Конечно, ты не будешь мешать! — Шон отступил от двери и сжал мне плечи. — Я просто не хочу, чтобы ты мучилась… Если тебе нужно остаться в кровати, все поймут…

— Шон! — выкрикнула я шепотом. — Ты поднялся наверх не спрашивать о моем самочувствии, так ведь?

— Джордж уезжает сегодня. Кара едет с ним, — выпалил Шон без предисловия. Женушка не в силах делить со мной воздух. Наверное, и детей забирает подальше от Шона. — Джордж предложил нам остаться на неделю с детьми.

Если б Шон не держал меня, я б отступила. С чего такая щедрость?

— И что ты ответил? — Реакция Шона меня интересовала куда больше мотивов мистера Вилтона.

— Ответил, что должен переговорить с тобой.

— Зачем?

— Потому что с некоторых пор мы все делаем вместе, забыла?

Я, наверное, стала слишком бледной после открытия предмета разговора, потому что Шон отконвоировал меня к кровати и заставил сесть.

— Я понимаю, как тебе важно быть с сыном…

— Прекрати, Лана! — Шон отвернулся к окну. — Не нужно этих красивых слов. Благодаря тебе, я уже получил два лишних дня. И я не прошу тебя…

— Хватит красивых слов! — Я потянула его за рукав футболки и развернула к себе. — Давай говорить начистоту. Ты хочешь быть с сыном. Я ничего не имею против. Давай, я поеду в Лондон с Вилтонами. Слетаю в Сан-Франциско, соберу вещи, возьму все документы…

— Лана, — оборвал меня Шон грубо. — Можно это сделать вместе через неделю?

Вопрос? Или констатация факта?

— Нет! — Я действительно хотела уехать. — Если ты действительно спрашиваешь, что я хочу, то я лучше проведу эту неделю в России со своей семьей.

— Тогда я скажу Джорджу нет.

— Шон, чем тебя не устраивает мой расклад?

 — Тем, что в нем нет совместных завтраков. Я хочу быть с сыном, но понимаю, что должен быть с тобой. Один или два лишних дня с Джеймсом не сделают меня ему отцом, но за неделю я могу потерять тебя и лишиться будущего…

Шон не договорил, но я понимала, что дальше должно было идти слово «ребенка». Ну, чего же так усложнять?! Зачем ставить меня к стенке и заставлять чувствовать себя виноватой?