Здесь было полно живности, но ни в одном фильме или книге Младшая не встречала описаний таких монстров. Впрочем, однажды она разглядела торчащие из воды морды белых медведей, ничем особо не выдающиеся. В другой раз слева из тумана выплыл айсберг, похожий на обглоданный исполинский клык. На его уступах, поодиночке и гроздями, расположились сотни пингвинов. Впрочем, от привычных пингвинов их отличало более сухое туловище и явная способность к полету. Некоторые пикировали в воду, некоторые возвращались, горделиво таща в клювах жирных лососей. У Младшей было ощущение, словно ее привели в музей зоологии.

Далеко впереди, прячась в изгибах низких туч, поднимал фонтанчики пыли Черный пастух. Пес невозмутимо трусил, не уставая и не оглядываясь, переваливал с бархана на бархан, оставляя после себя цепочку следов, каждый — размером с большую сковородку. Иногда он замирал, настороженно поводя ушами, приподняв одну, серую от пыли, лапу, и мог внезапно сменить направление.

Даже если маневры Ку Ши казались глупыми и приходилось повторно тащиться в пяти метрах от собственных следов, никто из взрослых не высказывал раздражения. Даже вечно недовольная Мария примолкла, поскольку успела убедиться, как опасно отклоняться от маршрута. Однажды наезднице пришла в голову идея кинуть в сторону пуговицу. Всего лишь пуговицу от нагрудного кармана. Мария привязала кусочек пластмассы к леске и забросила в сторону, словно собиралась удить рыбу.

Пуговица повисла на высоте полутора метров над водой, и никакой силой нельзя было выдернуть ее обратно.

Тучи хлопали над головой, как влажные простыни. Иногда Бернар указывал Анке на воду. Она вглядывалась и вздрагивала: на нее из туманного зыбкого студня смотрели остекленевшие буркалы, или виднелась разинутая треугольная пасть с тремя рядами крючкообразных зубов.

После сто первого привала, когда Младшей уже мнилось, что они вечно будут блуждать в мире уснувшего времени и умрут тут без воды, откуда-то внезапно потянуло дымком.

Подъем закончился.

Горизонт вновь опрокинулся вниз, облачность взметнулась в зенит, в просвете появились две неразлучные подружки-луны. Море измельчало, покрылось щетиной засохшего камыша, плавно переросло в болото и вдруг ожило. Запахло тиной, птичьим пометом и ржавой застоявшейся грязью. За полосой волнующейся осоки, за полем лишайника из тумана выступал столетний дубовый лес. Тропа продолжалась и дальше, но превратилась теперь в наезженную дорогу посреди жирной чавкающей равнины. Черный пес, усердно сопровождавший экспедицию несколько часов, помаячил на горизонте и исчез в молодой дубовой поросли.

Первыми встречающими на британском берегу оказались скелеты. Их было штук шесть, человеческих, или принадлежавших иным расам гуманоидов, но точное количество учету не поддавалось. Выбеленные дождями черепа скалились из болотной травы, позеленевшие пряди волос игриво мотал ветер. Остальные кости валялись поодаль, полузасыпанные песком, и выглядели так, словно несчастных путников прожевала мясорубка. Никто из взрослых не произнес ни слова, но Младшей показалось, что у стариков шевелятся губы. Черепа улыбались, Фэйри творили молитву. Отряд выбрался на сушу.

Тысячелетние дубовые леса Слеах Майт… Задрав голову, Младшая разглядывала желуди размером с лимон. К счастью, они еще не созрели, но покачивались на десятиметровой высоте довольно угрожающе. Дубовые внучата, вытесненные своими мускулистыми дедами, толпились вдоль опушки, мешая заглянуть в сумрачную чащу.

Смуглый зеленый молодняк настырно цеплялся за кочки, охватывая болотистое побережье, словно крадущиеся партизанские разведчики. Вблизи встреча зелени и болота походила на две равносильные армии, окопавшиеся в глубоких позиционных боях. Где-то болото прорвало оборону и жадным языком трепало и гноило махровый ковер травы, подтаскивая вослед свинцовые воды пролива, а где-то, напротив, дубки отважились на контратаку и тащили за собой подкову сухой почвы. Младшая чувствовала себя все хуже. Ее мучило неприятное ощущение, как будто собиралась гроза. Или в роще ждала засада… Но в зените задумчиво фланировали несколько вполне безобидных тучек цвета разбавленных чернил, а среди раскидистых крон, царапающих низкое небо, флиртовали громадные бабочки неописуемой красоты. Они без страха порхали среди глубокой травы, садились на цветы и снова заводили хороводы. В глубине дубравы гудели невидимые пчелы и заливались на сотни голосов любопытные непуганые птицы.

Вначале Младшая решила, что ей кажется. Минут десять она напряженно прислушивалась, не отваживаясь поделиться новостью с Бернаром, чтобы не выглядеть глупо, но потом он сам с улыбкой показал ей на ухо.

Лес пел. Зыбкая мелодия налетала вместе с порывами ветерка, обволакивала вуалью слабых вздохов, Дробилась нежными пиццикато, словно тысячи малюсеньких скрипачей разом щипали крошечные струны, затем вступал невидимый хорал альтов, и тут же рассыпался на отдельные партии, слишком похожие на голоса дроздов, славок и малиновок…

Пыльная тропа проваливалась в изумрудный лес, как шомпол в сумрачный ствол винтовки.

Тропа не заканчивалась, она лишь слегка сужалась, обрастала по обочинам болотником и осокой, а под сенью дубов оборачивалась элегической дорожкой, усыпанной шуршащими листьями, за каждым поворотом которой Анке мнились загадочные беседки и домики на курьих ножках. А еще к основной дороге примыкало множество натоптанных узких тропок, но те, кто их протоптал, не высовывались. Либо ушли на работу, либо у них наступил тихий час.

Однажды Саня указал на следы лошадиных копыт. В каждый след Анка без труда могла уместить обе ноги, еще бы место осталось. В другой раз Бернар заметил в сторонке черную проплешину от кострища, окруженную бревнышками, но дядя Эвальд сурово крикнул, чтобы даже не вздумали туда ходить. Хитрый пастух Ку Ши, как былинный богатырь, трусил где-то впереди и показался лишь дважды, когда на Пыльной тропе намечались развилки.

Деревьев таких размеров Анка никогда не видела и даже не могла представить себе, что подобные великаны существуют на ее родной планете. За каждым морщинистым стволом можно было спрятать грузовик. На метр от земли массивные стволы покрывал коричневый мох, скорее похожий на верблюжью шерсть. Во мху клубились корни, каждый толщиной со взрослое дерево, между корнями темнели глубокие расщелины, скрытые травой. Траву хотелось смять в руках, собрать в пучок и провести по щеке, такая она была мягкая и нежная, вот только неясно, какого цвета. А лес пел все громче…

Первое дупло заметил Бернар и указал на него остальным. Сначала Анка не разобрала, что там такого примечательного среди переливов теней и бесконечного трепетания листвы. Дупло находилось на высоте человеческого роста, над ним зияло следующее, а над нижней, поросшей лишайником веткой тускло поблескивала бронзой самая настоящая дверь, такая, как рисуют в сказочных мультиках.

— Мать честная… — всполошился Саня. — Да тут город целый, вы гляньте! И позади нас, и всюду… Сложили! А ну как разом выбегут?!

Добрые Соседи собрали совещание, Анка невольно прижалась к Бернару. Ни одна из сказочных дверок, запирающих входы в стволы, не распахнулась, ни один посторонний звук не потревожил тишины. Сосредоточив внимание на ветвях, Младшая заметила то, что раньше укрывалось от ее взгляда. В некоторых местах от одной дверцы к другой были перекинуты мостки; по спирали, вокруг стволов, вели вырубленные в коре ступеньки и едва заметно раскачивались веревочные лесенки.

Потом Мария углядела ловчую сеть. К счастью, сеть была натянута не над главной дорогой, а в стороне и замаскирована искуснейшим образом. Чтобы увидеть произведение охотничьего искусства, Анке пришлось улечься на землю и вслед за Бернаром проползти несколько метров в высокой траве. Узенькая тропка приглашала путешественника насладиться отдыхом на пригорке, но Бернар указал на прижатые к стволам ветви и умело замаскированные растяжки. В любую секунду кокон был готов вихрем подсечь неосторожную жертву и вознести ее на двадцатиметровую высоту…