Отрядный эльф снял перчатки и растянул в улыбке узкие губы. Его большие пальцы были раза в два длиннее, чем у обычных людей, а узкая коричневая ладонь напоминала скорее обезьянью лапу, если бы не татуировки и несколько стальных колец. Анке показалось, что с кольцами что-то не так, но издалека она не рассмотрела.

Эльф открыл рот и запел неожиданно приятным тенором, Тетя Берта поднялась, поклонилась и запела в ответ, гораздо медленнее. Эльф коротко махнул ладонью, и его отряд пришел в движение. Четко и слаженно, как единый механизм, конные охотники выстроились в каре, окружив пеших странников. Их оказалось четырнадцать человек. За седлами, в чехлах, позвякивало невидимое оружие, длинные пики глядели в небо.

Тетушка повернула заплаканное лицо:

— Не бойтесь, нас приветствует Добрый народ Слеах Майт… Они рады встретить Фэйри Благого двора. Охотничий разъезд патрулирует тропу, они проводят нас… Егерь Брудо говорит, что их прислал Черный пастух, но они не успели отогнать демона… Бескостные всегда чуют свежую кровь на тропе.

— Спросите их, что же сам пастух не вернулся нам помочь? — язвительно бросил Саня.

Тетя Берта недовольно покачала головой, но перевела. Зеленый охотник невозмутимо хлопал длинными седыми ресницами. Его подчиненные, не шевелясь, сидели в седлах. Языки розового тумана щекотали ноги лошадей, сползали в темные обочины. Языки пламени метались в слюдяных шарах фонарей. Со свистом дышала Мария, охал и кашлял дядя Эвальд.

— Егерь Брудо говорит, что Черный пастух поступает так, как выгодно его стае. Пастуха Ку Ши молено расположить к себе, но невозможно нанять на службу… Егерь говорит, что тот, кого коснулся демон Отметины, не обязательно умрет сегодня. Но тот, кто намерен провести ночь под темной луной, погибнет непременно. Он считает, что большой женщине очень повезло, что задета только рука. Возможно, еще не поздно остановить распад, но надо торопиться. Под Темной луной быстрое время иногда выбирается на тропу, ему помогают демоны, враждебные народу Слеах Майт. Нас проводят на постоялый двор. Если найдется, чем заплатить, мы получим лошадей до следующей таверны. Если платить нечем, нам придется продать свои руки на ярмарке в Блекдауне…

Младшая непроизвольно прижалась к Бернару, обхватила его рукой за бок и вдруг, совсем некстати, ее обожгла кощунственная мысль: ведь Бернар спустился в Изнанку, чтобы спасти ее брата. А если с ним что-то случится, как она будет жить дальше? А если придется выбирать между Валечкой и этим тоненьким невысоким мальчиком с кисточками на ушах?

Младшая подумала, что отдала бы все что угодно, лишь бы не пришлось выбирать между ними. И в то же время гадкий голос нашептывал ей, что очень скоро ей придется много и сильно плакать.

Потому что существует выбор, который сделать невозможно.

Старший приклеился носом к холодному стеклу иллюминатора. Он бы так и просидел всю дорогу, но молодой человек с простым именем Андрей проявил редкую навязчивость. С Андреем была девушка, изображавшая его жену. К счастью, хотя бы она сидела молча, листала журнальчик и гладила Андрея по руке. До того как стюардессы начали разносить первую порцию обеденных контейнеров, Вальке пришлось четырежды повторить кодовые слова, обозначающие различные ситуации.

— Объект обнаружен?

— Звоню по номеру один…

— Объект пытаются вывезти?

— Звоню маме, когда возьмут трубку, говорю, что не слышу…

— Появляются незнакомые, посторонние? Чувствуешь опасность?

— Звоню по номеру мамы, когда там берут трубку, говорю, что шипит, как ветер…

От бесцветного голоса Андрея Старшего слегка подташнивало. А за спиной увлеченно хрустел газетой спортивный молодой человек по имени Слава. Потом Слава с удовольствием съел свою порцию еды и порцию Старшего. Он поделил масло на маленькие кусочки, намазал каждый ломтик и обстоятельно их прожевал, запив тремя кружками чая.

Валька на еду не мог смотреть. На него напало тягостное оцепенение, точно опрокинулась сверху бочка клейкого сиропа, который немедленно начал твердеть, превращая его в застывшую муху. Старший чувствовал, что необходимо встряхнуться, необходимо заставить мозг работать и срочно придумать, как выпутаться из бредовой игры, навязанной извне, но ничего не помогало. Он дважды обливал в туалете физиономию холодной водой, пытался читать газету, включал плеер, но клейкий сироп проник внутрь него и сонными потоками перекатывался по венам.

Был момент, когда он всерьез начал мечтать, чтобы самолет потерпел крушение. По крайней мере это разом сняло бы все проблемы. Валька смотрелся в узкое зеркальце самолетного клозета и не узнавал себя. Внезапно он начал понимать, что чувствуют люди, обреченные на смерть, какие-нибудь самураи, обороняющие последнюю башню в крепости, или неизлечимые больные.

Многое меняется, когда тебе начинает казаться, что смерть — это всего лишь один из возможных, и не самых ужасных, выходов.

Стюардессы улыбались, жирная тетка слева через проход спала, разинув рот, а по ковровой дорожке нетвердой походкой, посасывая палец, бродил трехлетний ребенок. Его мать и отец поочередно помогали своему чаду здороваться с пассажирами, взрослые умильно сюсюкали.

Старший все видел и слышал, но ему казалось, что он смотрит телевизор. До самой посадки его не отпускало ощущение нереальности происходящего, хотя обоих оперативников можно было понюхать и потрогать. Старшему хотелось встать и крикнуть, как-то привлечь к себе внимание, чтобы все эти довольно посапывающие, развалившиеся в креслах люди заерзали и вскочили…

Лайнер коснулся земли, а Валька так ничего и не придумал.

— Выходим — и налево, — сказал Андрей. — Дальше пойдешь один. Гостиницу запомнил?

— Да…

— Берешь номер и никуда не выходишь, пока я тебе не позвоню. Мы селимся в соседнем. Не вздумай никому звонить, ни по сотовому, ни по городскому.

— Одна твоя шалость — и операция прекращается, — добавила девушка Наташа. Вальку от ее приветливого голоса передернуло. Служебная жена Андрея была старше «мужа» лет на восемь, и она обладала одним крайне неприятным качеством. Даже когда она стояла к Старшему боком, выпуклые лазоревые глазки настойчиво держали его под прицелом.

— Я не буду звонить.

— Вот и славненько.

И оба погрузились в газеты.

А Старший смотрел вниз, на казавшийся игрушечным аркадный мост, на разноцветные крошечные автобусы, ползущие над ребристой ширью Енисея, и представлял, как двигатель отказывает, и лайнер штопором вонзается в воду.

Это решило бы кучу проблем.

По трапу Старший спускался уже один. Он продирался сквозь галдящую толпу аэропорта и гадал, продолжают за ним следить или отстали. Слава обладал узнаваемой внешностью и атлетической фигурой, а мимо девушки Наташи Валька прошел бы, не оглянувшись.

Существовало три телефонных номера.

Первым делом, еще вчера, следовало звонить Николаю. Это был тот самый парень, что спасал Вальку зимой из питерского метро. Раньше он работал на Оттиса, но после его гибели Коллегия серьезно перетряхнула весь обслуживающий персонал. Николая, как одного из самых надежных, перебросили встречать Лукаса в Красноярск.

Еще можно было набрать Григория, самого главного из Добрых Соседей. Лукас ввел его номер в память телефона на самый крайний случай. Но Валька рассудил, что от деревенских Фэйри в городе толку мало. Следовало поступить как-то так, чтобы вывести Харченко и Тхола из-под удара и при этом остаться в стороне.

Предупредить маму он уже не успевал, да и не поймет она! Мама ведь до сих пор пребывала в уверенности, что Лукас — президент фонда поддержки детских инициатив. Водились у «Карла Маркса» такие визитные карточки…

Заставляя себя не слишком крутить головой, Валька пересек площадь.

Только один человек в отсутствие Маркуса мог принять быстрое решение. Боевой наездник Мария. Десять цифр ее номера Валька заучил еще в тайге. Кажется, они намертво отложились в памяти. Но сообщить Марии о провале — означало моментально подставить маму и Анку.