Мой взгляд невольно остановился на ней. Она стояла возле окна и разговаривала с подругами. Те что-то рассказывали и смеялись.

Наверное, более подходящего момента и найти сложно. На дискотеке! Подойти, пригласить на медленный танец и сознаться в своих чувствах. Хороший ведь план? Мои руки вспотели, дыхание участилось. Одна мысль о признании нагоняла панику. Это же сколько барьеров надо сломать!

Вдруг кто-то положил мне руку на плечо. Я вздрогнул и обернулся. Димка был как всегда внезапен. Он смотрел на меня с какой-то странной улыбкой.

– Ты такой смешной, – констатировал друг.

– Это ещё почему? – не понял я.

– Ломаешься, как печенюшка, не можешь сказать Карси, что она тебе нравится.

Я вздрогнул, меня обдало жаром. Он знает! Откуда! Надеюсь, Карси его не слышала? Нет, она разговаривала с подругами, а на нас вообще не смотрела.

– С чего ты так решил? – я нервно чесал локоть, пытаясь казаться спокойным и не выдать ничего лишнего. На моём лице появились красные пятна.

– А то я не вижу, как ты на неё смотришь постоянно! А когда мы остаёмся вдвоём, о чем мы с тобой говорим?

– Эм… О чем? – мне было до жути неловко, словно замок во внутренний мир сейчас взломали ржавой отмычкой, проникая туда без спроса.

– Карси – то, Карси – сё…

– Но ты же мог и…

– И что? Прервать твой влюблённый бред?

– Не так уж и часто я о ней говорю.

– Конечно! – И он хихикнул в кулак. – Ты бы лучше взял и сказал ей…

Я испуганно заткнул ему рот ладонью. Мне лезли в душу. Нагло. Без приглашения.

– Что не так? – Димка раздражённо убрал мою руку со рта.

– Не могу, – хотелось, чтобы он не заставлял это делать.

– Всё будет хорошо, ты ей тоже нравишься, Карси примет…

Я снова вздрогнул, по спине пробежались мурашки, уши стали горячими.

– Н-нравлюсь?

Рука нервно чесала затылок.

– Просто перестаньте уже тормозить и поцелуйтесь! – воззвал Димка. – Вот сегодня, на дискотеке.

Моё дыхание было сбивчивым, казалось, будто в коридоре вдруг стало очень душно. Тело было, как на иголках.

Я посмотрел в сторону Карси. Коснуться её щеки, нежно провести пальцами по коже, прижать к себе… Я же умру, я просто умру, если так сделаю!

Оставшиеся уроки прошли без происшествий. Я всё думал о школьной дискотеке, что скажу Карси, когда буду приглашать её на танец? Уверенность постепенно таяла, а когда мы с Димкой в назначенное время приблизились к актовому залу, где уже играла музыка, я нервно сглотнул и остановился перед дверьми. Димка фыркнул, и мы вошли.

Просторное помещение актового зала было украшено разноцветными воздушными шариками. Свет приглушённый, стулья расставлены возле стены, и есть площадка перед сценой. На площадке уже вовсю танцевали и девушки, и парни, сбиваясь в своеобразные круги. Играло что-то заводное и ритмичное.

Я прошёл мимо и сел на стул возле стены. Потом увидел Карси с подругами, и меня затрясло от волнения. Я должен сделать это! Почему признаваться в своих чувствах так сложно? Почему я просто не могу подойти и сказать? Я же не пихаю голову в пасть акуле! Организм почему-то считал по-другому.

Димка стоял, возвышаясь надо мной, и ждал, топая ногой в такт музыке, пока начнётся медленный танец, чтобы пронаблюдать за тем, что получится. Я хотел, чтобы он не начинался.

И вот, тот самый момент, которого я боялся. Объявляют, что сейчас начнётся медленный танец.

Я поднялся, ноги казались ватными. Вот она, Карси, в центре площадки! Она смотрит, как я подхожу, улыбается.

Я боялся в этот момент, что споткнусь.

– Не ожидала тебя здесь увидеть, ты же вроде сказал, что не пойдёшь, – заметила Карсилина.

– Я передумал, – голос показался каким-то хриплым, а кто-то внутри кричал «Давай, возьми её за руку».

– Это – хорошо.

– Карси, я… – я застыл, слова застряли где-то в горле.

Она стояла и смотрела на меня, ждала, что скажу. Я не мог выдавить из себя ни слова. Руки вспотели. Выглядел, наверное, как идиот.

– Все хорошо? – в её взгляде появилось беспокойство.

Я кивнул, затем, краснея, выпалил:

– Ты очень хорошо танцуешь!

Карси порозовела и убрала рыжую прядь за ухо. Я злился на себя, что сказал именно это. Почему нельзя было так: «Карси, ты – удивительная девушка. Когда я смотрю на тебя, мне хочется жить, а когда тебя нет рядом, то становится грустно. Ты не просто мне нравишься, я люблю тебя, всем сердцем».

Но в этот момент к нам подошел Кулий Мызрер, он деловито повернулся ко мне и спросил:

– Не против, если я украду её?

Я застопорился, смотря на него и моргая, все мои мысли сбились, а слова, которые я хотел сказать Карси, куда-то исчезли.

– Не против, – Карси протянула ему руку. Он обхватил её за талию, и они стали танцевать.

Я стоял, как громом поражённый, и смотрел на них. Меня снова начинало трясти. Он украл, украл момент! Кулаки сжались так, что ногти впились в кожу. Несколько разноцветных воздушных шаров лопнуло над моей головой.

Чувствуя себя крайне глупо и идиотски, я вышел из толпы танцующих. Когда я поравнялся с Димкой, тот стукнул себя ладонью по лбу, отказавшись комментировать это фиаско.

***

Это грустно, когда ты не можешь обнять человека, которого любишь, прижать его к себе, поцеловать, шептать нежные слова… Карси и Кулий встречались второй месяц. Все это время я был мрачнее тучи. Если бы я был тогда расторопнее!

Я злился на себя, на Кулия, раздражался, когда Димка пытался говорить со мной, даже на отвлечённые темы. Безответное чувство точило меня ножом. Истязало.

Я до сих пор не мог понять, что тогда помешало мне взять и сказать Карси о чувствах. Тем более, что она была готова выслушать. Я всё испортил!

Кулий Мызрер, конечно, не такой болван, как Томеснор. Он добрый, учится прилежно, никого не оскорбляет, и видно, что Карси ему нравится, он уважает её и дурой точно называть не станет. Если только в шутку.

Когда я говорю с Карси, то стараюсь не показывать то, что бушевало у меня на душе. Мы хорошо общаемся. Можем шутить на разные темы, переписываемся в «НаСвязи», Карси рассказывает о том, какой Кулий чуткий и добрый, говорит, что не знала, за что вообще тогда решила встречаться с Кукорачкиным. Но она никогда не говорила о том, что испытывает по отношению к Кулию. С его стороны была видна привязанность. И мне не хотелось встревать в их отношения, несмотря на то что я чувствовал.

В эту пятницу был сильный снегопад, и я ковылял до школы по колено в снегу. Коммунальные службы ещё не успели его убрать. На мне были старые серые ботинки со шнурками, синяя куртка и синяя шапка. Руки мерзли, ведь перчатки я забыл дома.

Возле школы орудовал дворник. Я сначала не обратил на него внимания, проходя мимо, но он меня окликнул. Я неуверенно подошёл к нему, на что этот дядька, лет пятидесяти, в лыжной куртке, сказал:

– Там кто-то щенков выкинул, в коробке два замечательных пёсика. Может, поможешь мне их в приют отвезти?

– Я бы с радостью, но у меня уроки, – мне не хотелось пропускать учебу. Хотя песики определённо нуждались в помощи.

– Это не займет много времени, – заявил тот и поманил меня рукой за школу.

Я согласился и пошёл за ним. Он провёл меня по школьной площадке, затем мы приблизились к гаражам.

– Песики там мерзнут, бедные. Их скорее нужно в тепло! – говорил дворник, когда мы заходили за гаражи.

Он был гораздо выше и больше меня, сильнее. Свою лопату он оставил возле школы.

Это так странно, куда мы идём? Вот очередной гараж, покрытый снегом, но нет никаких собак. Это что, шутка такая?

– Я пойду, урок скоро начнется…

В этот момент мужчина кинулся ко мне, доставая из кармана тряпку. Схватил меня и прижал её к моему носу. Я пытался вырваться, невольно вдыхая сладковатый запах непонятно чего, но дядька держал крепко. Ноги подкосились, и началась кружиться голова.

– Вот так! – последнее, что я услышал прежде, чем лишиться сознания.