Литмир - Электронная Библиотека

– Это не сглаз, – отмахнулась Иллория. – А очень древнее проклятие, причина которого кроется ещё в прошлой жизни этого мальчика.

Моя мама ещё сильнее насупилась. Она не верила в то, что мы проживаем множество жизней, в то, что есть душа, которая способна возрождаться, как феникс. Для неё истина была лишь в том, что есть одна-единственная жизнь, единственная попытка, которой и остаётся довольствоваться, несмотря ни на что, и в том, что после смерти ты уже перестаёшь существовать. Да и вообще, после смерти тебе уже становится всё равно, как именно ты жил. Мысли, чувства, слова, эмоции – всё тлен.

– Однако не значит, что у этого мальчика будет короткая жизнь, – поспешила добавить Иллория, вспорхнув со своего места, словно бабочка, во всех своих причудливых кружевах. – Наоборот, очень и очень длинная. Я не могу определить дату смерти, а это крайне необычно.

Я был даже рад. Страшно, когда кто-то начинает предполагать, в каком именно возрасте ты отбросишь коньки (особенно, когда в момент получения этой не совсем нужной информации тебе всего десять лет), и даже если это ложь, все равно пугает неслабо. Вот представьте: дожили вы до «радостного» обещанного момента, заранее переделали все дела, морально подготовились, отметив, сколько часов вам осталось быть в своём бренном теле, не зная, сбудется или нет, моля богов, чтобы этого не случилось. И сидите «кроликом в норке», как идиот, – боитесь.

– Так что же в этом плохого? – мама, похоже, перестала сомневаться в шарлатанстве «экстрасенса».

– Плохо, когда умирают другие, а ты это видишь и не можешь ничего сделать, – в голосе Иллории возникла таинственность. Медиум смотрела сквозь маму отсутствующим взглядом. Может, тётка вовсе не про меня говорит, а так, между делом рассуждает?

– Этот мальчик очень несчастен и, к сожалению, не будет счастлив никогда…

– Неправда! – я рассердился: было обидно, что женщина не называет меня по имени, хотя прекрасно его знает. Это наталкивало на мысль, что отношение её к нам презрительное. А ещё угнетала душная обстановка, в которой нечем было дышать. И почему Иллория предрекает беды? Неужели все, кто имитирует магическую деятельность, так поступают? А может, она будет с мамы деньги требовать на очистку моей «обширной кармы»? По телевизору часто показывают, что люди доверяются таким субъектам, а потом раскаиваются в этом, спустив целое состояние.

– Если вы не умеете снимать сглаз, так бы и сказали! – наконец не выдержала моя мама.

– Умею, но это не поможет, – Иллория жестом попросила маму остаться на месте. – Однако если вы так желаете, то могу сделать.

С неприязнью я смотрел, как она подходит ко мне. С нежеланием развернулся обратно к столу, позволив ей коснуться ладонями моих висков.

Вот тут-то это и произошло! Я под влиянием духоты закрыл глаза и отключился. Сознание отправилось в неведомую даль, глаза застелила белая пелена, а после того, как она рассеялась, раздался стук. Я оказался в белом помещении спиной к тяжелой двери, в которую кто-то упорно колотился. Передо мной находилась большая кровать, застеленная белым кружевным покрывалом. Странное зрелище. Интересно, почему привиделось именно это?

«Ладно, надо потерпеть, сейчас меня приведут в чувство, надеюсь, у Иллории есть нашатырный спирт, говорят, он помогает. Странно, я осознаю, что это всё происходит не на самом деле, а во сне. Но это не совсем сон».

Под кроватью кто-то был, я слышал копошение. Любопытство взяло верх, даже если там монстр, то ничего со мной не случится. Я присел на корточки возле кровати, осторожно приподнял покрывало и встретился глазами с девочкой. Да, вот вам и монстр! На вид ей было столько же, сколько и мне. У девочки этой вились тёмно-рыжие волосы чуть ниже плеч. А глаза красивого зелёного оттенка – я даже невольно залюбовался, но затем взял себя в руки и спросил:

– Что ты тут делаешь?

– Прячусь, – ответила она, выползая из-под кровати. Хотя не сказал бы, что она была напугана.

– И как, получается? – не знаю, почему вдруг сказал именно это.

– Вроде, – она кивнула, расправив подол своего полосатого платья. На шее у девочки висел золотой амулет.

– И от кого спасаешься?

– Не знаю, но они колотятся в дверь и хотят меня убить.

– Почему именно убить? Они могут хотеть и подружиться? – я был спокоен, потому что знал, что ни со мной, ни с ней ничего не случится.

– Они злые…

– Это мой сон, я могу контролировать, что происходит, – заверил её я. – Ничего плохого не произойдёт.

– Обещаешь?

– Да.

– Спасибо, – и она улыбнулась…

На этом видение закончилось, и я пришёл в себя на ковре в душной комнате экстрасенса Иллории. Судя по всему, сглаз был снят. Мама очень перепугалась, оно и понятно. Схватив меня в охапку, она направилась в прихожую, в которой было гораздо уютней, чем в комнате, бормоча:

– Так и знала, что не стоило сюда приходить! Шарлатанство!

Иллория не была ошеломлена такой реакцией клиента, оставшись стоять на месте, словно не слышала обвинений в свой адрес. Наверное, ей стоило удивиться, почему мама не забирает деньги, заплаченные за сеанс.

Поспешно надев на меня куртку и чуть не прищемив мне подбородок молнией, мама раздражённо сняла с крючка своё пальто.

Иллория неторопливо прохаживалась по прихожей, важная, словно императорский пингвин. Пронаблюдав, как мы одеваемся, она изрекла:

– Вы не всё знаете про сына. Самый главный вопрос «кто он?» не даёт вам спокойно спать…

Мама при этом напряглась, но взяла себя в руки и ответила:

– Я хорошо сплю.

Иллория перегибала палку, хвалясь своими якобы приобретёнными от одной из прабабушек способностями.

– Вы боитесь, что мальчик окажется не совсем «нормальным»…

– Он нормальный! – мама распахнула входную дверь, выпихнула меня на лестничную площадку, жалея, что пришла к этой бездарной выдре, и покинула «обитель» духоты, темноты и спёртого воздуха.

Когда мы спускались по лестнице, она раздраженно пробормотала: «Знаешь, Саймон, если когда-нибудь в жизни окажешься в затруднительной ситуации, то никогда не обращайся ни к гадалкам, ни к экстрасенсам». Я пообещал, что не буду. Мне в голову такая мысль точно не придёт, я не верил в их способности. Да и мама всегда отвергала их. Но почему-то именно перед походом к Иллории здравомыслящий скептик её уснул и разомкнул свои заспанные очи только сейчас…

Что ж, закончим предаваться воспоминаниям и вернёмся к тому моменту, когда мама вышла из нашей квартиры, оставив меня наедине с кашей.

С большим трудом покончив с овсянкой (меня учили, что выбрасывать еду плохо), я налил себе чая с молоком, опустил ложку, мерно размешивая получившуюся тёплую жидкость. Я всегда разбавляю горячий чай холодной водой, правда, нужная концентрация тепла получается не сразу и на несколько секунд я становлюсь химиком, переливающим воду из одного сосуда в другой. Часы на кухне громко тикали, секундная стрелка выстукивала ритм бесконечности, растянутой и непонятной. Я никуда не торопился, вытянул ноги на противоположный стул, медленно приподнял чашку и поднёс к губам, чтобы отпить, поморщился и отправился доливать кипяток.

В этот самый момент, словно камешек в голову, ударила писклявая трель телефона, и я, подскочив от неожиданности, чуть не пролил содержимое кружки. Пробормотав, какой дурак осмелился прерывать мою беспечность, я медленно вышел в коридор. Ничего, кому надо – тот дозвонится, а если не в силах подождать и четырех телефонных гудков, значит, мой ответ на том конце провода не очень-то нужен!

– Прикинь! Мне предки ролики подогнали! – радостно хвастался из трубки приглушенный голос моего приятеля с фамилией Оважкин.

– Поздравляю, – я сделал вид, что рад за него. – Тем более ты ролики всё время у родителей клянчил. А это своего рода маленькая победа.

– Правда, они от двоюродного брата достались… – смущённо признался Оважкин. Он стеснялся материального положения собственной семьи. Родители редко покупали ему что-то новое и дорогое, деньги берегли, которых и так не хватало.

3
{"b":"702082","o":1}