Сказав это, дух гордый удалился в ожидании положительного решения своего вопроса.

– Давайте-ка быстро стройте алтарь в память об Ахилле, пока мы будем тут мозговать, – распорядился Аркаша. – Герой есть герой, и даже в прихотях его есть что-то геройское.

– Отдадим ему девку, делов-то, – предложил Одиссей.

– А я полагаю, алтаря будет достаточно, – возразил Аркаша.

– Пацаны, вы как-нибудь того, девку-то жалко, девка – ничего, девка – хорошая, огонь-девка, – сказал Агамемнон Аркаше и Одиссею, уже тянувшимся к своим мечам.

– Одик, мы-таки поссоримся, – предупредил Аркаша.

– Арик, из-за бабы я готов поссориться с кем угодно, – предупредил Одиссей, – кроме тебя и тени Ахилла.

– Ну и что теперь? Кто ещё что скажет? – растерянно спросил Агамемнон.

– Я считаю, воля покойного священна, – веско заявил Диомед, царь Аргоса и друг Одиссея. – Мы не имеем права отказать ему, иначе когда-нибудь откажут и нам, – и Диомед демонстративно встал по левую руку от Одиссея.

Остальные греки молча скучковались вокруг Одиссея и Диомеда.

– Хорошо, – согласился Аркаша перед лицом такого единодушия, – мы исполним волю покойного, но внесём в неё некоторые полезные коррективы.

Агамемнон подал знак, и Поликсена сама взошла на алтарь, подставляя обнажённую грудь под меч Неоптолема.

– Подожди, – сказал Аркаша, отводя меч от груди Поликсены. – Пойдём со мной, милая, я не могу видеть, как такой цветок умирает нераспустившимся.

– Но папа сказал принести её в жертву! – воскликнул взволнованный юноша.

– Папа Ахилл? – переспросил Аркаша. – Папа Ахилл подождёт: у него в запасе вечность.

– Ты хочешь меня? – спросил Аркаша Поликсену, отведя её за алтарь.

– Как такого громадного и не хотеть? – с девичьей непосредственностью изумилась Поликсена.

– Ещё почему ты меня хочешь? – требовательно спросил Аркаша.

– Как такого красивого и не хотеть? – с девичьей непосредственностью изумилась Поликсена.

– И ещё почему ты меня хочешь? – ещё требовательнее спросил Аркаша.

– Как такого умного и не хотеть? – с девичьей непосредственностью изумилась Поликсена.

– Так получай же: ты заслужила меня! – воскликнул тронутый её искренностью Аркаша и, действительно, отдал себя Поликсене.

– Теперь можешь уходить, да будет исполнена воля усопшего, – сказал Аркаша, застёгивая набедренный пояс.

– Спасибо тебе за всё, – сквозь слёзы благодарила его Поликсена, надевая тунику.

– Не за что, – поскромничал Аркаша. – На моём месте так должен был бы поступить каждый.

– Но каждый так не поступил, – возразила Поликсена и вернулась к Неоптолему и его мечу.

Не без волнения Аркаша услышал свист рассечённого мечом воздуха и лёгкий шум – скорее даже шумок – от лёгкого упавшего тела.

Ахейцы вполне успешно преодолели первую половину пути домой, половина эта кончалась у берегов Эвбеи41.

Аркаша плыл на флагмане, рядом с бывшим главнокомандующим.

– Паду ли я, стрелой пронзённый? Или от старости паду, как кляча? – задумчиво вопрошал богов Агамемнон, опасно нависнув над пучиной.

– Пади, пади, – раздался радостный крик Аркаши, спешившего на корму к другу-герою.

– Аркаша! – торжественно сказал Агамемнон. – Я долго думал. Я долго думал и пришёл к выводу: у нас с тобой одинаковые взгляды на жизнь! Поэтому позволь пригласить тебя погостить в моём царстве.

Аркаша вздрогнул. В Микенах у него была любовь. Собственно, не было города в Античном мире, где Аркаша не имел бы по крайней мере одной любви, но в Микенах осталась особенная любовь.

– Спасибо, о любезный богам Агамемнон, – попытался вывернуться Аркаша. – Находясь целиком под впечатлением от столь царственного жеста, могу ли я всё же осмелиться просить перенести твоё любезное приглашение на более поздний период?

– Не можешь, никак не можешь, – ответил Агамемнон, и в подтверждение его слов началась буря – страшная буря, разметавшая половину флота, а вторую половину разбившая о скалы; корабль Агамемнона оказался в первой, более удачливой половине.

– Вот видишь, Аркаша, – заметил Агамемнон, едва переведя дух после бури, – против воли богов не попрёшь. Придётся тебе ехать в Микены.

Аркаша истолковал знамение по-своему, но промолчал. Спорить с нудным Агамемноном ему не хотелось.

Остаток плавания Аркаша посвятил литературному процессу. Свои наблюдения вкупе с газетными заметками он положил в основу многотомной «Хроники Троянской войны», сохранившаяся часть которой впоследствии приобрела известность под названием «Илиада». К сожалению, множество Аркашиных табличек и рукописей было конфисковано на таможне в Асине42, несмотря на возражения самого Агамемнона.

– Не положено, – монотонно твердил таможенник. – У меня по инструкции не положено. Меняйте инструкции – тогда пропущу.

– Ну что, зарубить его? – спросил Аркашу взбешённый Агамемнон.

– Зарубка – это не метод! – с негодованием отверг предложение Агамемнона Аркаша; уже в ту далёкую пору Аркаша являлся для современников примером беззаветного гуманизма; тем политикам, что ставят себе в заслугу отмену телесных наказаний в мировом масштабе, не мешало бы помнить, что именно Аркаша является автором доктрины «Зарубка – это не метод», коей без малого уже три с половиной тысячи лет.

– Надо будет – сам зарублю, – добавил Аркаша, но это уже в доктрину не вошло.

Как иностранец, он вынужден был ещё и отстоять многочасовую очередь для своего пограничного контроля.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.