Отряд выехал от башни до того как солнце коснулось лучами своими высоких крон. Прошло три дня с кровавой стычки на мелководье – полегло двое бравых молодцев, а приставили к ним парочку дурачков в кольчуге. То ли это генерал подгадил Варнас, то ли уже в резерве никого не оставалось. Война истощила ресурсы обоих государств. Однозначно можно было сказать, что Вильне повезло больше – только восточные провинции, и то только вдоль Миявы! – пострадали от нескончаемых битв с обеих сторон. Однако вскоре всё должно было закончиться. Подумать-то, кто первый нападёт – тот и проиграет. У границ у самой дельты Миявы у побережья Северного моря собралось два лагеря, да корабли стояли в бухтах. Все навострили уши востро. После того, как войска Ольгерда героически отбили осаду на Зувисе, Златославу пришлось отступить на свои территории. Силы у него были на исходе. И обращался он к другим государям - да не все были рады испортить отношения с Вильной. Только вот Казимир – будь он проклят, присылал ему своих наёмников. Всегда между Востами и Вильной были тёрки и проявлялись они даже в конфликтах других государств. А мелкие не усобицы между патрулями – дело обычное, да никто на это не обращал внимания. На Юге было спокойней, но Ольгерд держал там один полк – мало ли Златослав мог рискнуть и отправить в бой подмогу, данную Казимиром. И к этому полку была приставлена и сама Варнас, которую после великой победы отправили на мелкий дозор.

Поражение было не за горами. Вот чьё именно? Если Ольгерд не смог бы выиграть будущие битвы, то другие бы князья засомневались в его силе и стали бы засматриваться на его собственное княжество. А вот если Златослав бы не смог отбить атаки армии Вильны, то его бы правлению пришел бы конец. У него было много соседей, которые заглядывались на Остмундию как на лакомый кусок. Наверняка князья бы дележку устроили земель воеводства. Может, Казимир бы тоже поучаствовал. Но Варнас намеренно отдалила себя от политики – ей больше нравился пыл битвы, а не яд интриг, которым стала уповать в те дни Вереск.

Вереск была ведьмой и единственной причиной, ради которой сражалась Варнас. Однако, невзирая на насыщенную историю отношений, они охладели друг к другу. И хотя на то были причины - но не заботиться о своей давнешней подруге Варнас не могла. А вот Вереск могла уже поменять своё мнение на этот счёт. И Варнас не знала – приняла бы она её обратно в свои объятия по возвращению или бы попросила оставить её? Последний вариант бы сильно ударил по Варнас.

- Капитан, а может, остановимся? Тут на речке можно раков выловить. Вроде здесь мелководье, но вода чистая-чистая.

Рыжеволосый Рязослав на своем пятнистом коне подъехал близко к берегу. Копыта лошади были забурены во влажный песок. Солдат опасливо, несмотря на своё предложение, поглядывал на камыши на другом берегу.

- Вот когда доедем до крепости – лови, сколько влезет. – Варнас увела поводья Петрушки в сторону – подальше от берега. – А сейчас мы останавливаться не будем. Партизанские движения у границ набирают обороты. – Мечница нахмурилась. – И они не чураются даже самых грязных методов.

- Я слышал, что неделей потому, отсюда недалеко – у Дерева Висельника, парочку селян повесили за дебош. – Подал голос другой солдат – Роб. Он был подстрижен под пажа, однако эта прическа смотрелась нелепо на лысеющей голове.

- За диверсию, - Варнас не отрывала взгляда от правого берега, - они были из пограничного села и пытались обворовать Сливовку: коров утащить и кур половину успели забить, да псы сторожевые быстро встревожили караульных.

- Но зачем устраивать публичное повешанье? – Спросил всё тот же Роб.

- Символично, но когда-то на Дереве Висельника был казнён остмундский принц Болеслав в назидание своему отцу. По этой причине преступников из Остмундии или любых других, кому было суждено завершить своё существование в петле, казнят именно здесь – на границе, а не в столице. Но, честно скажу, это всего лишь показуха – однако нужная нашим государям.

- Это жестоко!

- Служить в армии тоже не цветочки, Роб. Если тебе что-то не нравится – давай возвращайся, вали обратно на дело пажское, а может тебя поставят в ковнюшнях – будешь плавать в лошадином дерьме. – Вереск свернула направо – дорога начала уходить к тракту. – Но не подумай, что тебя не минует их участь. А если попытаешься сбежать – тебя поймают. И уже не важно, наши, бляхи остмундские или же волки.

Варнас не нравились такие вот человечные и глуповатые новички. Что-что, а жизнь всегда была несправедливой – она сама прекрасно была осведомлена об этом. Однажды рискнув своей жизнью, она зареклась подставлять свою спину даже союзникам. Так что тот мальчишка совсем зелёный, ничего не понимающий в политике, не смог бы понять её слов. Для него благородство – это была высшая благодетель. Как наивно. Благородные, щедрые и добрые – все они первыми лишались голов в этой войне. И как бы это не звучало, но Варнас видела это всё своими глазами. И была достаточно умна, чтобы не оказаться в их числе при всех своих достоинствах. Результатом её собственной смекалки и одаренности было её капитанство.

По левую руку от неё шла лесополоса состоящая из ивовых деревьев, тополей, ясеней. По правую – за каменной оградой начиналось поле пшеничное, потом яблуневые сады. Варнас вдохнула свежий воздух поглубже. Последний месяц проведя в лагере среди раненых, в кузнях и казармах, да на передовой, она всё никак не могла отвыкнуть от ароматов жара ковки, смрада с гнивших полей и крови. То, что Ольгерд лично дал ей возможность передохнуть такой ссылкой на Юг, она восприняла позитивно. Выделив ей людей из её прежней роты, он организовал их отряд по специальным поручениям. И в Дзубеняй они ехали, само собой, не просто так.

Варнас нравилась тишина в округе – лишь стук копыт, шелест листьев, да пение пташек и стук дятлов. Мелодия природы. Жаль было лишь то, что умиротворения, которое приносила ей лишь медитация, было недостаточно, чтобы наново воспарять духом, после стольких потерь.

Впереди стала виднеться крепость. Иногда они проезжали мимо старых соломенных хат. Какие-то были пустыми, в других в окнах свечи горели. Люд возвращался с полей с корзинками полными яблок, слив да груш. У кого – снопы сена на спинах. Конечно, они не могли не поглядывать, не шептаться, завидев солдат, начиненных железом да сталью.

Дзубеняй была крепостью небольшой, но имела укрепленные стены, артиллерийское снаряжение – чьи снаряды без проблем попадали в цели на другой стороне реки, а её маленькие прорези машикулей опасливо темнели на фоне светлого камня. Варнас не забывала запах прожжённой смолой человеческой плоти.

А свои первые ожоги она получила не в бою, а далеко-далеко от полей раздора…

…

- Ауч! – Катарина положила обожжённый об раскаленное днище котелка палец. – Леший тебя дери – как я не люблю ждать, пока они остынут. А магистр только и бурчит, что нельзя их в воду сразу опускать! Дескать, так свойства материала теряются, и котелок становится бесполезным!

Катарина надулась и села на бочку в каморке в классе зельеварства. Рядом с ней, насупивши брови, сидела Владлена и усердно своими большими руками протирала колбы. Обе отбывали наказание за устроенный за обедом бой едой. Сидя в грязной рубахе, пахнувшей пастернаком и чесноком, Катарина перебирала в голове все возможные заклинания. И хотя колдовать в том классе не рекомендовалось в целях безопасности, Катарина провела несколькими жестами левой рукой вдоль правой – появилось мягкое голубоватое свечение - и ожог постепенно рассосался.