А вот кто-то новый – более чем.

Девчонки остальные собрались в саду у фонтана, там же Феланесс Рифлийская – ректорша Агастуса что-то поясняла старшим девочкам, не повышая своего бархатистого голоса. Колокол уже не звенел, да и кроме шепота юных учениц ничего не было слышно.

Женщина она была красивая. Статная и слегка смуглая – морское побережье Рифляндии одаривало жгучими соломенными локонами и янтарными глазами всех своих жителей. Платья у неё всегда были с янтарными элементами, а волосы собраны в замысловатые прически – и каждый раз что-то новенькое!

Вильгельмина не привлекла к себе внимания, под шумок нырнула за остальными и принялась вслушиваться. Диву же далась, как услышала, что к ним привезли новую ученицу.

…

Залы замка всегда были куда просторнее чем казалось на первый взгляд. А высоченные шпили башен всегда смотрели на далекий север своими флюгерами. И как бы не было хладно из года в год на острове Миры, замок всегда был тёпл и приветлив, если конечно же такова была воля ректората. А так как в добром нраве быть не всегда ни людям, ни ведьма было положено, то некоторые ночи, как Вереск только помнит, были проведены в ледяных стенах под слоями мехов.

Вереск прикрыла глаза и ступила на маленький причал у грота, скрытого за скалами. Перед ней пронеслась теплая улыбка совсем ещё юной и задорной Варнас, предложившей согреть их своим огнём. Щелкнув пальцами, она издала победный смех, но Вереск, озабоченная тем, чтобы их не нашла наставница и не выпорола за применение магии не на занятиях и нарушение комендантского часа, захлопнула её ладони. Недовольное лицо подруги быстро сменилось в удивленное, когда она накрыла её губы своими и потянула на себя. Определенно, это был куда лучший способ согреться в астрономической башне.

В стенах замка всегда расцветала любовь – первая, самая трепетная и полная надежд, которой дорожила каждая из юных ведьмочек. Однако по закону подлости она всегда омрачалась действительностью и счастливого конца никто не видал. Вереск никогда не забывала об этом, и ступая наверх по крученой лестнице, дабы выйти во двор, не привлекая внимания со стороны учениц и преподавательниц, вспоминала свои года, проведенные в стенах Агастуса.

И, честно признаться, Вереск соскучилась по родным сухим и теплым стенам замка, на которых висели портреты знаменитых и выдающихся ведьм и ведьмаков, сыскавших славу на различных тропах и вложивших собственный вклад в развитие прикладной магии и магических наук. Имена да прозвища на слуху были вырезаны на табличках медных. Кто-то ушёл добровольно к жрецам. На севере, да постылые, княжему делу политическому не пришедшиеся и не нашедшие себе места на поприще игрищ владык сего мира, уходили в северные храмы. Некоторые недобровольно, пройдя обучение, не обуздавшие свои силы и проклятые собственным могуществом, шли туда же, либо ссылались в тюрьмы, да на болотах затаивались. На них, дескать, охота устраивалась, да поделать что было? Не справедливо, Вереск согласна, да токмо тут каждый выживает как может. Кто-то отказывается от магии и проживает обычную людскую жизнь, да неженки сии из девиц да юнаков благородных. Из таких была же она сама. А ещё был вариант, поддаться на далекий Север или Запад заморский – и там, и там друиды обитали, да свою магию практиковали. Тайны свои не раскрывали – вступил в орден друидский, всё варежку свою хлоп! Да, вернувшись от них однажды Варнас ничего да и толком не рассказала, сколь бы долго не допытывалась до неё ректорша, и вообще подруга сразу осекла всех от расспросов, сказав, что уедет обратно, да не видать им такой редкой ученицы. Хотя дело было совсем в другом. Но то минувшее было, хоть и в памяти Вереск осело надолго.

Занятия шли своим чередом. Вереск слышала из-за узких ставней открытых голоса давнишних своих учительниц. Высокий тембр, да низкий, некий писклявый незнакомый, Марушев голос – цветочницы поехавшей, разводившей в оранжерее замковой хищные растения с Юга, подалее тех же безмежных Казимировых земель. Всё шло своим чередом. Вечно пасмурное небо, да облака кудрявые, но ни дождичка, не гроз – магия всюду была, да защищала стены замка от излишнего намокания и неожиданных пожаров. Подняв голову, Вереск увидела ястребов высоко в небе. Наверняка новое поколение пташек деловых, рассылающих письма из ректората по всему белу свету. Да и совы прятались нычком под стропилами. Птицы всегда были дружны, то ли зачарованы, то ли и вправду соседство вышло очень удачным.

Направлялась Вереск в Зал Славы. Громкое название, да только коридор в него куда внушительней выглядел. Вдоль оконных проёмах витражных с розами стояли в полный рост на высоченных пьедесталах выдающихся выпускниц академии. Над головой высоко висели жаровни с вечным огнём, на потолке, если запрокинуть голову и прищуриться, то можно увидать резные нервюры, а стрельчатые арки, сопровождающие вперёд шедшего искажали пространство, светя резными магическими рунами. Проверяли шедшего намерения, его чувства, думы да эмоции. Вереск резво шагала вперёд, цокая по плитке своими дорогими ботиночками, не думая ни о чём, кроме былых дней своих в Агастусе. И Варнас.

Резные ворота с медной отделкой и тяжеленными, как помнилось Вереск, медными створами открыть можно было лишь по позволению и воле замка. Вереск замялась, но протянула ладонь, касаясь темного дерева и чувствуя, как каменные своды, колонны, мраморные мозайки на полу приветствовали её.

Варнас, из-за юношеского нрава дерзкого своего, да из-за шалостей, которых вряд ли кто-то ожидал от смурной и молчаливой девчушки, часто получала нагоняй от Агнесс и других старших магичек, величаво носивших звание магистров магических наук. Тем не менее, ворота всегда знали, что помыслы у зеленоглазой бестии всегда были чисты и не пропитаны ядом зла.

Ворота раскрылись, открывая вид на просторную светлую залу с мраморными полами и расписным потолком. Массивные колонны уходили вверх, стены были украшены резными крестоцветами. Свободное пространство на них занимали всё те же портреты, но уже сугубо ректоров, и жаровни.

В зале днём позже должен был пройти званый ужин в честь дня рождения давно почившей, но вечно почитаемой Агустины Дольварийской. Праздник должен был состояться на день осеннего равноденствия – ещё одна важная дата в ведьмовском мире. Совпадение или же божье знамение – но ведьмы пируют из года в год в этот день. Агастус гостеприимно раскрывает свои двери всем праздным чародейкам и не только. Выпивка, столы ломящиеся под снастями, не меньше, а то и больше чем на пирушках князей северных. И скоро пустое пространство должно было вдоволь облагородиться вечным цветом редких растений, быть заставленным столами и скамьями, а из кувшинов – литься южное вино, слаще мёда и любого напитка на всём белом свете.

Множество преувеличений можно было пересчитать о сим празднике, но Вереск из года в год лишь помнила пирушку, да вечные интриги, обсуждаемые дамами не обделенными магией. А, точно, и без всяких уединений в гостевых комнатах никогда не обходилось.

Вереск, стоя в центре залы, наблюдая за парящими облаками за витражами из крепчайшего и самого тонкого стекла задумалась о том, как всё было бы иначе, если бы ни она, ни её дражайщая, но озлобившаяся годами, подруга не совершали тех ошибок, исправить которые им уже не было суждено…

…

- Говорят эта девка из предречья Лебьи. Что-то слабовато верится…