Просидев в полном бездействии, по меньшей мере, минут пятнадцать, я так и не набралась смелости развернуть листок и, отложив его на тумбочку, отправилась в ванную.

Когда горячие струи воды коснулись кожи, тело благодарно заныло, мышцы расслабились, глаза сами собой закрылись, позволяя отпустить проблемы на несколько сладостных минут смиренного покоя. Но, стоило мне покинуть душевую, груз ответственности и страх неминуемой гибели вновь навалились на плечи. К тому же Адам до сих пор не вернулся, хотя уже прошёл почти час.

Стараясь не паниковать прежде времени, я просушила волосы, собрала их в хвост. Затем ещё раз перетрясла содержимое сумки, убрала старую одежду в мешок для мусора, который достала из корзины у входа и завалилась на постель, гипнотизируя взглядом лежавшую на тумбочке записку, словно она могла ожить и с бродвейской интонацией огласить своё содержимое вслух.

Минуты начали искажаться, растягиваясь до неприличия. Небольшие овальные часы, висевшие на противоположной стене, казались неисправными. Сколько бы я на них не глядела, стрелки практически не меняли своего положения. Я нервничала, хаотично постукивая подушечками пальцев по губам, постоянно ёрзала не в силах сыскать удобной позы, периодически чувствовала, как гортань сдавливает, а в груди то и дело случаются непонятные спазмы. И причиной всему было письмо.

Наконец, так и не совладав с внутренней тряской, я протянула руку и взяла злосчастный листок. Взгляд тотчас зацепился за первые два слова и уже не смог оторваться, пока не дошёл до последней точки.

«Кейт, дочка, знаю, никакие слова не в силах исправить то, что я натворил. Мне остаётся лишь надеяться на твою милость и доброе сердце, которое однажды сможет простить старика. Я и представить не могу при каких обстоятельствах ты будешь читать это письмо, что тебе уже довелось пережить и какие трудности ожидают впереди. Но, пожалуйста, запомни одну простую истину: исключительны не мы, а наши поступки! Что бы ты ни узнала о себе, обо мне, о нашем переназначении, помни, у тебя всегда есть выбор! Ты – это не кровь и не пророчество. Ты – это твои принципы и решения!

Не слушай никого, не позволяй себя обмануть, делай выбор сердцем. Несмотря на нашу «природу» оно у тебя светлое. Я понял это сразу, как только впервые взглянул в твои глаза.

И ещё, поверь мне, ни одна любовь в мире, к Богу, к жизни, к мужчине, не стоят того, чтобы впустить в себя тьму. Благодаря тебе и твоей маме я познал свет. Я разорвал порочный круг, пусть это и лишило меня вас обеих. Я бы очень хотел быть рядом, помочь тебе пройти через «Становление», потери, научить всему и защитить. Жаль, что не могу. Но, если я сейчас не рядом, на то, наверняка, есть веские причины! Надеюсь, я всё ещё жив и в скором времени мы обязательно встретимся.

Я люблю тебя, принцесса. Твой Папа»

Слёзы градом катились по щекам. Я не плакала навзрыд, не издавала никаких хлюпающих звуков, но поток слёз, обжигающих лицо, было не остановить.

Погружённая в себя, в воспоминания об отце, которого, вопреки всему, любила до одури, я не услышала стук в дверь и даже голос Адама остался без внимания. Я была просто неспособна на взаимодействие с внешним миром, до тех пор, пока вампир, испугавшись за мою жизнь, не выбил дверь. Впрочем, и тогда я не шелохнулась, лишь посмотрела на него затуманенным взглядом, звучно всхлипнув.

– Это уже становится традицией, – горько улыбнувшись, отозвалась я.

Блэк в секунду оказался рядом. Он опустился на колени и взял в свои ладони моё зарёванное лицо.

– Что, чёрт возьми, случилось за этот час?

– Ничего фатального, – кивнула я, показывая вампиру сжатую в руке записку.

Нахмурившись, Адам забрал измятый листок и вскользь пробежался по тексту, а затем настойчиво притянул меня к себе, заслоняя объятьями от всего мира, но, к сожалению, не от боли.

– Всё будет хорошо, – прошептал он ласково, участливо, как обычно в такие моменты.

Но, на этот раз, его слова не успокаивали душу, не дарили должного облегчения. Соль в том, что если раньше я безоговорочно верила любимому, то теперь нечто тёмное, что-то в самой глубине души, не давало отрешиться от страха и забыться в родных руках. Я постоянно чувствовала себя на грани, ни то истерики, ни то отчаянья. И пусть рядом с Адамом мне становилось значительно легче, основной сути чувств, а главное предчувствий, сие не меняло.

– Я позвонил Мишелю, он ждёт нас, – между делом сообщил вампир. – Кстати, ты вкусно пахнешь…

– Сказал кот мышке, – усмехнулась я, слегка отстраняясь.

Кажется, Блэк не оценил моей шутки, иначе наверняка бы её прокомментировал. Но, вместо этого, он поднялся на ноги и вернулся к двери, подбирая с пола глянцевый пакет, который сразу же передал мне.

– Где ты умудрился купить платье в час ночи? – поражённо спросила я, доставая что-то чёрное, кажется шёлковое.

– Это не платье, – улыбнулся Адам, – и я ничего не покупал.

– Значит вампиры, помимо того, что пьют кровь, ещё и промышляют воровством?

– А ещё рисуют потрясающие картины, пишут поэмы и музыку, некоторые даже управляют целыми корпорациями, – гордо откинув с глаз чёлку, парировал Блэк.

– Ты явно не из их числа, – продолжая язвить, усмехнулась я.

Адам сощурился, неодобрительно качая головой, но улыбаться не перестал.

– Одевайся, я буду ждать тебя в машине. Серый мустанг справа от отеля.

– Что? – поражённо воскликнула я, отнимая взгляд от вещей, но Блэка уже в номере не было.

Чёрт бы побрал эти его вампирские штучки!

Под покровом тёплой ночи, угнанный Мустанг остановился перед высокими, коваными воротами. На приборной панели ярким неоновым контуром светилось время – два часа, семнадцать минут. Опустив тонированное стекло, Адам чуть вскинул подбородок, подставляя лицо камере видео-наблюдения, которая, уловив движение, тотчас ожила и зажужжала, фокусируя на посетителе маленький объектив. Практически сразу вспыхнул свет, озаряя площадку перед пропускным пунктом и часть широкой подъездной дороги по ту сторону, уходящую вдаль в обрамлении раскидистых пальм.

Раздался еле слышный щелчок, затем более различимый скрежет механизмов. Ворота начали плавно открываться, а откуда-то сверху послышался низкий мужской голос с лёгкой хрипотцой:

– Проезжайте. Месье Дэ Шанель ожидает вас в гостевой вилле. 300 ярдов прямо, затем направо и до упора.

Блэк ничего не ответил, лишь переключил дальний свет на ближний, заезжая на территорию владений вампира.

Особняк располагался в южных холмах округа Кларк, в тупиковой зоне. Дорога, пролегающая через самый престижный загородный район Вегаса, обрывалась отвесной скалой сразу за территорией принадлежавшей бессмертному, тем самым отсекая лишние глаза и уши.

Почти пять акров земли, несколько гостевых домов, конюшня, поле для гольфа и три бассейна. Архитектурный стиль смешанный, большая часть позаимствована из итальянского ренессанса и маньеризма, но не вычурного, скорее уютного. Так же присутствовала внушительная доля французского прованса и совсем немного английской классики. Не знаю, кто был архитектором этого проекта, но разглядывая основное здание, виднеющееся вдалеке, я испытывала глубочайшее уважение к автору, ведь ему явно пришлось нелегко при сочетании столь разнящихся меж собой культур.

Паркуясь прямо перед крыльцом небольшого, относительно самого особняка, коттеджа, Адам тяжело выдохнул. Кажется, он нервничал похлеще меня, хотя, до настоящего момента, сохранял хладнокровие.

– Всё нормально? – спросила я ненавязчиво, стараясь чтобы мой голос звучал, как можно мягче.

Блэк кивнул. Его губы нервозно дрогнули, готовые вот-вот благословить бледное лицо натянутой улыбкой, но голос, потревоживший тишину, манящий, точно горячий глинтвейн, заставил бессмертного отвернуться. Я так и не смогла до конца прочесть его состояние.