– Зачем ты мне это рассказываешь? – потупив взгляд, почти беззвучно спросила я.

– Затем, чтобы ты, наконец, осознала – твой отец был прав! Такие, как я, мы избалованные монстры, а мир смертных, твой мир, наше казино, наш бордель, наш шведский стол. Но, рано или поздно, наступает момент, когда земные прелести бытия приедаются, мы теряем к ним интерес, путаемся в собственных желаниях, ищем что-то новое, то, что позволит не сойти с ума в череде нескончаемых дней и смене эпох. Но, раз за разом, натыкаясь на безнадёжную пустоту, сливаемся с ней, она проникает в сердце, разум, душу. Сложно наслаждаться жизнью, когда ни одно вино не способно поразить своим вкусом. Деньги превращаются в мусор, ведь ими забиты доверху все подвалы и склепы. Секс, даже самый изощрённый, не удовлетворяет похоть. И когда подобное происходит, человек внутри нас умирает, вместе с моралью, честью, совестью. В конечном счёте, в нетленном теле остаётся лишь вампир – жалкое подобие той личности, которой был человек до обращения. Хищное, безжалостное существо, ставящее во главу стола лишь собственные интересы. Понятия дружбы, любви, преданности, более не сковывают его. Его ничего не сковывает и не возбуждает. Только власть и кровь. Кровь и власть.

Я молчала. Мне нечего было сказать на это откровение. Блэк очень красочно описал суть собственного естества, но я отчаянно не желала верить подобной истине. Глядя в обеспокоенные и влюблённые глаза цвета океанических волн, вспоминая о нежности и заботе, подаренных мне, о трепетных прикосновениях, поцелуях, таких живых, исполненных страсти, я отказывалась принимать услышанное. Он не такой, только не мой Адам!

Губы пересохли. Должно быть, последние десять минут, я дышала через рот. Сглотнуть тоже не получилось, горло будто стянуло металлическим жгутом с острыми шипами. И сердце… оно колотилось в истошных судорогах, болезненно охая в груди. Я не испытывала страх, скорее разочарование, липкое, смердящее, опустошающее…

Остаток дороги мы провели в угнетающей тишине.

Из мустанга я вышла практически сразу за Адамом. В голове постоянно вертелись слова вампира о том, что мне нужно стать незаметной, скучной, безликой. Но как добиться подобного эффекта? Одно дело быть невидимкой в старшей школе и совсем другое не привлекать внимание бессмертного, для которого моё присутствие само по себе нечто интригующее.

Мишель заметил меня сразу, полагаю даже до того, как я выпрямилась в полный рост. Его, вспыхнувший любопытством, взгляд бессовестно прошёлся по моей фигуре, улыбка стала шире, а голос мягче.

– Mon cher… – на сладком придыхании, протянул брюнет, чуть наклоняясь вбок, чтобы лучше разглядеть меня из-за плеча Блэка, уже стоявшего прямо перед ним, – что за прелестное создание?

Адам, игнорируя слова Дэ Шанеля, ехидно усмехнулся, отметив, что тот так и не избавился от французского акцента.

– Время идёт, а старые привычки остаются. Тебе ли не знать, дорогой друг? – эта фраза прозвучала как-то слишком двусмысленно.

Приветственно кивнув, делая уверенный шаг навстречу, чуть задев Блэка плечом, Мишель продолжал настаивать на знакомстве.

– Так ты нас представишь?

– Разумеется, – вынужденно улыбнулся Адам, в развалку следуя за своим приятелем.

Я же, в этот момент, стояла на месте, будто вросшая в землю, и судорожно повторяла про себя: «будь скучной, отвечай коротко, не смотри ему в глаза».

– Кейт, это Мишель Дэ Шанель, любитель всего прекрасного и французского, – чуть наморщив нос, словно «французское» означало нечто крайне неприятное, ухмыльнулся Адам.

Чёрт! Один из пунктов сразу мимо! Ресницы вспорхнули вверх, и я неосознанно встретилась с бессмертным взглядом.

– И Вы, мисс, явно попадаете под первое определение, – растягивая губы в самой располагающей на свете улыбке, вампир протянул руку и, подцепив мои пальцы своими, слегка наклонился, оставляя еле ощутимый поцелуй на тыльной стороне ладони.

Блэк неожиданно резко оказался рядом. Он смерил своего сородича неоднозначным взглядом и демонстративно уложил мне на поясницу ладонь, намекая на неуместность флирта. Мишель выпрямился, выпуская мою руку, затем вопросительно глянул на Адама. Тот, в свою очередь, утвердительно кивнул. Несколько секунд бессмертные молча смотрели друг другу в глаза, да столь пристально, что казалось даже время замерло в страхе последствий. Я буквально кожей чувствовала бескомпромиссное напряжение, колючее, терпкое – именно это зовётся духом соперничества. И вдруг немое противостояние закончилось, столь же неожиданно как и началось. Дэ Шанель отступил на шаг назад, восторженно всплеснув руками, разводя их в разные стороны, словно собирался обнять весь мир, ну, или одновременно нас с Адамом.

– Что же, друзья, добро пожаловать в мою скромную обитель! Надеюсь, гостевой дом придётся вам по вкусу.

Я почувствовала, как пальцы Адама на моей спине дрогнули, вцепляясь в ткань блузки, но вскоре расслабились и ласково прошлись вдоль позвоночника. Наверное, так Блэк пытался меня поддержать и сообщить, что всё в порядке.

– Пойдёмте! Пойдёмте скорее внутрь! Как только мне сообщили, что вы приехали, я открыл бутылочку чудного Колейта 1965 года, наверняка он уже подышал и жаждет скрасить наш вечер своим присутствием в крови.

Адам снисходительно кивнул и, обняв меня за плечи, повёл в дом, за что ему огромное спасибо, потому что сама я бы точно не дошла. Ноги стали ватными и практически не гнулись. Я чертовски боялась облажаться.

Внутри нас ожидала просторная гостиная в светлых тонах, совмещённая с прихожей, столовой и кухней – единое пространство, гармонично поделённое на зоны, расколотое пополам внушительной лестницей с фигурными балюстрадами. Множество дизайнерских деталей – кувшины, вазы, подушки, невероятно тонко подобранный текстиль и грамотно спроектированное освещение. Мебель в основном молочного цвета, деревянные элементы – выбеленный дуб, светильники из горного хрусталя и серебра. Дорого и со вкусом! Так же, сразу бросилось в глаза обилие живописи, преимущественно импрессионизм и совсем немного авангарда.

Мишель уверенной походкой прошёлся по ворсистому ковру к уютному дивану, возле которого располагался кофейный столик. На нём стояла откупоренная бутылка портвейна и три миниатюрных бокала на тонких ножках. Разлив напиток, вампир изящным жестом пригласил нас «к столу», немедля беря в руки фужер и усаживаясь в кресло с высокой спинкой. Его глаза, медово-карамельные, с чёрной окантовкой и оливковыми пятнами у самого зрачка, с нескрываемым интересом наблюдали за моими передвижениями, хотя и без прежнего азарта.

– Ну, и где ты пропадал все эти годы? – с лёгким налётом претензии, заговорил француз. – Ходили слухи, что ты жил какое-то время в Сан-Франциско, а затем, после скандала с той рыжей и вовсе пропал с радаров.

Адам утвердительно кивнул, подходя ближе к дивану, беря со столика бокалы.

– Вернулся домой.

– В Блэкфорт? – удивлённо вскинул брови Мишель, – ты же ненавидел этот городок!

Я вопросительно посмотрела на Блэка, он отрешённо пожал плечами, передавая мне креплёное вино.

– Мишель, – игнорируя последнее высказывание француза, Адам развернулся к нему, шагнув ближе, – мы приехали что бы…

– Знаю, знаю, – тотчас оборвал его вампир, – вам нужно тайно пересечь границу. Я же сказал, что помогу. И пусть меня печалит, что после стольких лет ты вспомнил о друге лишь в час острой нужды, дело чести превыше всего. Я всегда отдаю долги.

– Я и не сомневался, просто… – попытался вклиниться Блэк, но Мишель вновь перехватил инициативу.

– Для начала давайте выпьем за встречу и за новые знакомства, – француз обратил свой взор ко мне, приторно улыбнувшись, – бьюсь об заклад, милочка, столь изысканного напитка вам ещё не доводилось пробовать.

Приподняв бокал, изящно удерживая его двумя пальцами, Дэ Шанель кивнул. Адам ответил ему тем же, с достоинством опустив подбородок, прикладываясь к сверкающему хрусталю губами. Я вяло моргнула и, последовав примеру бессмертных, пригубила вина.