В голове все плыло от вина, обволакивало мысли в мутный туман. Слова с трудом долетали до сознания, ведь голос мужчины действовал успокаивающе, смысл сказанного уже отступил на второй план, растворился в этих до одури манящих пухлых губах.

Когда Кайло все же обратился к ней по имени, какая-то сила рывком вернула ее в реальность, а разум поймал утраченную логическую цепочку:

— Рей, не думал, что скажу это в первые пятнадцать минут общения с тобой, но мне хочется знать о тебе больше.

— Спрашиваешь это просто ради приличия? — Рей приподняла бровь, скрывая улыбку, ощущая при этом невольную радость. Раньше ее поклонники такого не говорили — предпочитали поверхностные знакомства.

— На справку, это свидание. И на них люди, знаешь, пытаются узнать друг друга получше, что в порядке вещей.

— Ну, не всегда. Со мной, например, такое впервые, — призналась она, дернув плечами. — И ты хочешь знать мою жизнь со всеми подробностями? — переспросила Рей, неверящим взглядом уставившись на собеседника.

— Да, именно со всеми подробностями. — Кайло смотрел на нее спокойно и выжидательно, и Рей, в попытках вычислить в его взгляде сарказм или намек на лесть, не смогла распознать ни того, ни другого.

— Хорошо, будет по-твоему. — Она залпом допила вино из бокала, неотрывно глядя на Кайло с каким-то вызовом. — Рей Кеноби — глупая и наивная девочка, которой недавно стукнуло двадцать два. После университета она не нашла ничего лучше, чем пойти постигать искусство фотосъемки, чем сильно обидела мать, которая души в ней ни чаяла и влезла по уши в долги для обучения дочери. Со временем Рей, конечно, вернула все деньги, но уважения — нет. Но зачем отчаиваться, когда лучший друг рядом? Рей начала кропотливо собирать себе портфолио, а после — гулять по рекламным агентствам, выискивая работу мечты. Но в жизни все не так сахарно, по щелчку пальцев мы не достигаем высот на карьерной лестнице, поэтому после четырех месяцев безработицы, ей наконец-то улыбнулась удача. Вау, не может быть! Короче, не бери в голову. К беспорядку в своей жизни я привыкла.

— Но сейчас ты подыскала работу, я правильно понял?

— Ага. Нашла, если можно так сказать. Правда, совсем не то, на что я рассчитывала, но платят сносно. И это все же лучше, чем совсем ничего.

— У меня в старшей школе была знакомая, которая, можно сказать, жила фотосъемкой. Она и камера существовали неразрывно, и некоторые часто смялись, мол, неужели она с ней еще и спит по ночам в обнимку? Та девушка плевать на них хотела, сейчас каждая начинающая модель в Нью-Йорке почтет за честь участие в ее фотосессии. К чему я веду: трудности не должны ломать творческих людей. Они должны закалять их так же, как пламя закаляет сталь, подчиняя металл себе. Рей, всегда можно стать хозяином своей судьбы.

— Как будто я не пыталась… — Рей скользила пустым взглядом по складкам черной рубашки Кайло.

Принесли блюда. Перед Рей возникла тарелка со стейком медиум прожарки и овощами гриль. Столько ей в жизни не съесть, а даже если и вышло бы, то подобное точно добром не кончилось.

— Ну, если дело только в этом, то отсутствие результата — тоже результат.

— Кто интересно, тебе сказал такое? Передай ему, что это бред какой-то.

— Мой отец. — Кайло усмехнулся, на секунду о чем-то задумавшись.

— Значит, передай ему, что… Отец?

— У меня не может быть отца?

— Я не в этом смысле, я только… Извини, временами я такая дура. Черт.

— Успел привыкнуть.

— Уже? — не скрывала свое удивление Рей. — Мой друг мирился с этим года три, а потом благополучно плюнул.

— Никто не идеален. Мы делаем глупости, говорим глупости, просто будь собой. В твоем случае, это… — на пару секунд Кайло замер, обдумывая свои следующие слова, а потом чуть тише произнес: —… признаюсь, даже мило.

— Спасибо?! То есть, смущать девушек ты любишь? Как насчет более нейтральных тем? Про свою камеру могу рассказать хоть целую повесть!

— Что ж, уговорила. В какой момент ты понимаешь, что нужно сделать снимок?

— Знаешь, тут сложно сказать. Все это происходит, скорее, на каком-то интуитивном уровне. Но больше всего мне нравится переносить искренность через снимки. Люди смеются, переживают, танцуют, плачут — это все жизнь, которая, к сожалению, ускользает от многих из нас в серой рутине повседневности.

Фотографии людей — ее слабость. Первое время молодые клиентки заказывали у нее съемки с различным реквизитом в студии, и она неохотно, но соглашалась, понимая, что деньги нужны будут в любом случае. С более проверенными людьми она выбиралась в различные места и снимала их в те моменты, когда они забывали, что их фотографируют. Такие снимки она действительно любила — в них кипела жизнь.

Кайло молча ждал. Кажется, он задал какой-то вопрос. Ответ крутился на языке, но она по-прежнему думала о чем-то своем. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы вспомнить:

— Если бы у меня была сейчас камера, то я, наверное, сняла бы… — Рей обвела одним мимолетным взглядом десятки лиц в зале, пока внезапно не поняла, что больше всего ее привлекают глаза цвета горького шоколада напротив нее — тогда ответ стал и впрямь очевидным, —… тебя.

— Меня?

Секунда на осознание и вновь багровый цвет прилил к ее лицу, а сердце бешено заколотилось под самими ребрами. Все внутри перемешалось. Буквально все эмоции. Что с ней происходит? Что она говорит? Что делает? Зачем? Хотелось тут же покинуть чертов «Монреаль» и никогда там не появляться, но Рей продолжала послушно сидеть на своем месте, словно загнанный полицейскими вор, который потерял все пути отступления в каменных лабиринтах Нью-Йорка. Она также виновато улыбалась, скромно сведя плечи, смотря, правда, не в глаза надзирателю, а в глаза Кайло, околдовавшего ее своими странными чарами.

— Почему? — голова Кайло склонилась в вопросительном жесте. Рей не спешила дать ответ. Она вновь медлила, будто бережно подбирала слова, чтобы их смысл был максимально прост и понятен. Возможно, вместе с ними находила и оправдания своему поведению.

— Как фотограф, я очень тонко чувствую людей, и мне кажется, что… чувствую и тебя тоже. Я не про тактильные ощущения. Скорее про характер и ореол, который тебя окружает.

— И какой я, по-твоему, Рей?

— Ну, явно не тот парень, которого каждая мать мечтает видеть в качестве мужа для своих дочерей. Такой мой друг, Финн, но ты явно не он, так что скажу, на скидку… ты импульсивный, решительный и стойкий.

— Импульсивный? — удивленно изогнув бровь, уточнил сидящий напротив нее Люцифер в своем истинном обличии.

— Ну, хорошо: эмоциональный, пылкий, страстный, сексуальный… — мигом скорректировала ответ Рей, запоздало осознавая, что она именно произнесла и с какой расстановкой. От последних двух слов Рей практически покраснела до самых корней волос, потому что алкоголь нехило ударил в голову, раз она о подобных вещах умудрилась говорить без зазрения совести с мужчиной на первом свидании. От стыда она не знала, куда себя деть, лишь бы не пересекаться взглядом с Кайло, который ее безобидную оговорку воспринял, скорее всего, немного иначе.

— Ладно. Приму во внимание, что по версии Рей Кеноби я страстный и сексуальный.

— Хорошо. А теперь мы закроем эту тему раз и навсегда?

— Не возражаю. Ты, как мне кажется, многое утаила от меня о своей жизни. Например, о детстве.

— Мое детство…посредственное. Есть хорошие воспоминание, есть плохие. Хорошие много с чем связаны, с родными, друзьями. А плохие…плохие, в основном, завязаны на одном конкретном человеке, вспоминать которого мне тяжело.

— От чего же? — немного натянуто спросил Кайло, и Рей на секунду показалось, что он напрягся.

— Просто… Он был всем для меня, а его родной сын, черт бы его побрал, довел его своими глупыми выходками до сердечного приступа.

Калейдоскоп воспоминаний мелькнул у нее в голове, после чего аппетит окончательно пропал.

— Расскажи мне о нем. — Голос Кайло звучал ровно, но теперь как-то бесцветно. Или это настроение Рей утратило краски жизни при воспоминания о ушедшем в вечность родном человеке?