И он действительно не знал. Вообще ничего не знал, только предполагал, но так ясно и уверенно, что никаких сомнений у него не было в том, что девочки обязательно должны в этот день пойти в лес. Как это пришло ему в голову, Тарон и сам не понимал. Правда, вечером, когда Мануш что-то нашептывала на ухо Асмик, он уловил два слова: «смородина» и «корзина»… Неужели… Может, ему просто показалось, что он это слышал?..

— А коли не знаешь, тогда чего же говоришь?

— Ну, что ты хочешь от меня, пойдут они, так и я с ними, а нет, и я не пойду.

С этими словами Тарон направился к калитке, но вдруг так завопил, что мама кинулась к нему:

— Что случилось?

Она выскочила со двора и увидела девочек — Мануш и Асмик — уже у самой опушки леса, а Тарон с криком несся вслед за ними.

— Стой, Тарон, — крикнула мама, — стой! Эй, Асмик, Мануш, стойте!

И девочки остановились. Тарон же заголосил еще громче, затопал ногами, а потом даже бросился ничком на землю и с плачем кричал:

— Они идут в лес! Они меня не берут с собой!

Мама подошла, подняла его, стала утирать платком слезы.

— Ну что ты, сынок, зачем же плакать?

— Они идут за смородиной. Видишь, у них корзины.

— Они не в большой лес, здесь в кустах будут собирать ягоды. Правда ведь, Мануш, вы не в лес?

— Ну да, не в лес! Вон и еды с собой припасли!

И тут Мануш вышла вперед и, подбоченясь, сказала:

— Да, мы идем в дальний лес, а тебя не возьмем с собой!

— Вот видишь, сынок, — улыбнулась мама, — не будь ты таким плаксой, они, может, и взяли бы тебя. А ты из-за каждого пустяка хнычешь.

— Не буду больше хныкать.

— Ну вот и молодец! Я попрошу их, и они возьмут тебя с собой.

— Да, возьмут!.. У меня нет корзины.

— Нету, так сходи за ней домой.

— Пока обернусь, они уйдут, я их знаю. Еще вечером почуял, что они что-то задумали. Недаром ведь шептались…

— Ладно, хватит, — заговорила Асмик, — поди лучше за корзиной. — И, повернувшись к Мануш, спросила: — Возьмем его?

Мануш молчала. И мама поняла, что она не хочет брать с собой Тарона. Тарон тоже это понял.

— Видишь, Мануш не хочет, — сказал он.

— Да, не хочу. Ты все нам испортишь своим нытьем, и про смородину забудем. К тому же ты маленький и в большом лесу еще не был.

— Мам, слышишь, что она говорит!.. Я уж давно не маленький!

Мама засмеялась:

— Ладно, ладно, иди за корзиной, а я здесь побуду. Девочки не уйдут.

— Подумаешь, большая, — ворчал Тарон. — Они и в прошлом году считали себя большими. А мне ведь в этом году столько же лет, сколько им было в прошлом. Что же они?

Мама снова рассмеялась:

— Что верно, то верно, сынок. Тебе теперь столько лет, сколько девочкам было в прошлом году. Но они-то все равно старше тебя… Ну ладно, иди за корзиной.

Тарон сначала нехотя, едва передвигая ногами, двинулся с места, но потом вдруг рванул бегом к дому.

— Манушик, Асмик, будьте осторожны в лесу. Далеко, в глубь, не забирайтесь. Вдоль опушки много смородинных кустов.

— Не беспокойтесь, тетя Парзик, мы далеко не зайдем.

— И за Тароном присмотрите. Я велю ему, чтоб от вас далеко не отходил.

— Вы-то велите, но он не послушается: такой ведь упрямый.

— Я его хорошо знаю, а вот вы — не очень. Он, правда, упрямый, но еще и добрый, сердечко у него ласковое…

И тут появился Тарон. В руках у него была не одна, а целых две корзины.

— Надо же, две корзины тащит, — пожала плечами Мануш. — Одну бы наполнить!..

— Пусть с двумя идет, — улыбнулась девочкам тетя Парзик, — раз ему так хочется.

Тарон уже бежал к ним. Увидев, что все улыбаются, он насторожился:

— Опять смеетесь?

— Смеемся, а почему бы нет!

— Снова что-нибудь задумали?

— Начинается, — бросила Асмик и повернулась к нему спиной.

— Над корзинами твоими смеемся, — сказала мама.

— А чего в них смешного? — удивился Тарон. — Обыкновенные корзины.

— Зачем ты две-то взял? — спросила мама.

— Они же маленькие, не видите разве?

— Видим, — хмыкнула Мануш. — Ты и одной-то не наполнишь, куда тебе вторую?

— А вот и наполню. Обе наполню смородиной. Я умею ее собирать.

— Ну ладно, — прервала ребят тетя Парзануш. — Идите и поскорее возвращайтесь. И прошу вас, девочки, не спускайте глаз с Тарона. Бог с ней, со смородиной, лишь бы целехонькими домой вернулись.

— Вернемся, мама. И смородины наберем, вот увидишь.

Мануш, тем временем в нетерпении пустившись вперед, скомандовала:

— Пошли!

Асмик и Тарон потянулись за ней.

— Ой, ослепнуть мне, — вскинулась тетя Парзануш, — а еды-то я не собрала, как же мой колобок не евши! Погодите, я мигом.

— Не надо, тетя Парзик, у нас много еды, — сказала Асмик, показывая на сумку, перекинутую у нее через плечо, — хватит на всех.

— Ты думаешь? — с сомнением сказала мама Тарона. — А вдруг будет мало? Сынок-то мой, он ведь любит поесть.

— Знаем, знаем! — засмеялась Мануш. — Это-то мы хорошо знаем.

— Чего вы знаете! — обиженно буркнул Тарон. — Сами не меньше меня обжоры!

— Ну ладно, ладно, идите, — прервала их перепалку тетя Парзануш, и, прикрыв ладонью, как козырьком, глаза от лучей солнца, она долго глядела вслед удаляющимся детям, пока они совсем не скрылись в кустах.

Ребята шли молча, думая каждый о своем.

Первым заговорил Тарон:

— Как вы ни шептались, ни шушукались, думая, что до меня ничего не доходит, а я сразу догадался, что вы навострились в большой лес.

— Как ты догадался-то?

— А вот так и догадался!

— А может, мы совсем о другом шушукались, может, в село хотели пойти.

— Ну да, в село! Что вам там делать? В лес вы собирались. Так оно и случилось.

— Может, мы вовсе и не о том говорили, куда нам идти или не идти.

— В общем, нечего спорить, я прав.

— Вот что, дружок, увязался за нами, так знай: должен нас слушаться и вообще быть паинькой. Мы же старше, раз говорим, значит, знаем.

Тарон хотел опять возразить — уж очень его злит, когда девчонки напоминают про этот год разницы между ними, — но промолчал. Сейчас его внимание было занято другим. Дело в том, что утро стояло тихое, воздух прозрачный, недвижный! Недвижными были кусты и листья на них. Но один большой куст раскачивался, как от сильного ветра. Тарон поначалу даже подумал: не ветер ли впрямь поднялся? Однако другие-то кусты не шевелились! И Тарон стал пристально следить за раскачивающимся кустом. А девочки шли, ничего не замечая.

Чуть погодя большой куст перестал шевелиться, но зато закачался другой куст. И это еще ничего. Тарон вдруг ясно, очень ясно увидел, как что-то темное метнулось из-под того большого куста и скрылось за соседним с ним, который тоже закачался…

«Что это такое, — подумал мальчик, — уж не привиделось ли?»

Но нет, снова показалось то темное, ни на что толком не похожее — ни на определенное животное, ни на птицу. Скорее, на человека. И это особенно испугало Тарона. Кто бы так рано выбрался в лес, даже раньше, чем они? И почему прячется?..

Тарон оглянулся. Еще виднелись крыши их домов. Он уж хотел поделиться с девочками своими подозрениями, но передумал. Им ведь только того и надо, чтобы опять его шпынять да воспитывать.

Так они продолжали путь сквозь полукустарник, поросший высокой, по пояс, травой. Весной, когда поднимались талые воды, все здесь заливало. Но едва наступало лето, как картина менялась. Напоенные влагой, оживали кустарники, буйно росли травы. Зацветало все вокруг, и дети с радостью устремлялись сюда за щавелем, за ежевикой и малиной. Попадалась и смородина, но реже. И именно за ней, за смородиной, приходилось углубляться в большой лес.

Ближе к осени совсем высыхала вода в оврагах, и уже без труда можно было переходить на другую сторону. Но ребятам было разрешено это делать лишь в сопровождении взрослых. Понятно, с какой завистью они наблюдали за гурьбой деревенских мальчишек и девчонок, которые одолевали крутые склоны оврагов и сквозь кусты уходили в большой лес. А потом под вечер, играя в прятки, они видели, как те же деревенские ребята возвращались из лесу домой с полными лукошками…