— Ты не одобряешь? — спросила я. Киса взяла меня за руку.

Она покачала головой.

— Талия, я не из тех, кто осуждает. Я любила твоего брата всю свою жизнь. Ты знаешь это. Но из-за горя и долга перед Братвой, перед папой на меня претендовал Алик Дуров. — Она опустила глаза и покачала головой. — Но Талия, ты же знаешь, что мой отец и твой отец не примут тебя с Коставой. При любых обстоятельствах.

Я посмотрела на Луку, который наблюдал за нами.

— Лука? — спросила я. Он провел рукой по лицу.

— Киса права. Они этого не примут. Он не русский. Он грузин. Хуже того, его семья убила одного из наших.

Опустошение пронзило меня. Я опустила глаза.

— То есть ты хочешь сказать, что у меня с Заалом всего несколько недель до возвращения домой? — Никто из них ничего не ответил. Но он сказал мне все, о чем я спрашивала. Для них мое положение было безнадежным.

Но, честно говоря, мне было насрать, кто что скажет.

Встав, слишком поглощенная заботой о Заале, я решила отправиться спать. Я отказывалась признавать, что у меня было несколько дней с Заалом. Но если каким-то образом я проиграю эту битву, чтобы сохранить его в своей жизни, то я не собираюсь тратить ни секунды.

Я отпустила руку Кисы. Она поднялась на ноги.

— Талия, — позвала она меня. В ее голосе послышалось сочувствие.

— Все в порядке, Киса, — отозвалась я, утешая ее улыбкой. — Со мной все будет хорошо. Потому что… какой еще есть выбор? Мы женщины Братвы. Суровые, русские, которые отмахиваются от всего. Я с этим разберусь. Как всегда.

Глаза Кисы закрылись и открылись только для того, чтобы продемонстрировать боль, которую она испытывала по отношению ко мне. Я взглянула на Луку, который держал руки в волосах.

— Тебе просто повезло, что ты нашла свою вторую половинку при рождении. — Глаза Кисы отыскали ее мужа, и эта любовь, та захватывающая дух связь, которую они разделяли, запульсировала между ними. — И что когда он пропал, то вернулся к тебе. — Мой желудок сжался от зависти, и я добавила: — А что для меня? Поскольку я влюбилась во врага, я должна лелеять его, обнимать его, а потом я обязана отпустить его, потому что великие Волковские силы этого не одобряют. Вопрос в том, как, черт возьми, вы живете, зная, что человек, предназначенный исключительно для вас, все еще живет и дышит без вас?

Лука встал на ноги, и я успокоилась. С тех пор, как он вернулся, Лука не пытался меня удержать. Он никогда не проявлял ко мне никаких эмоций. Я смотрела, как он приближается. Киса отступила назад.

Лука осторожно встал передо мной, беспокойно покачиваясь на ногах. Шок наполнил мои вены, когда его большие руки поднялись. Не в силах сдержать свой вздох, Лука обернул их вокруг меня и прижал к груди.

Я обняла его в ответ. Я держала своего старшего брата и находила утешение в его объятиях. Мне этого не хватало. В детстве мы были так близки. Он все время меня обнимал. Впервые с тех пор, как он вернулся, мне показалось, что, может быть, мой брат, мой герой детства, снова восстал из тьмы.

Я впитала его тепло и строго прошептала:

— Лука, я верю, что это должно было случиться. Даже если это не будет воспринято.

Лука поцеловал меня в макушку и прошипел:

— Что должно было случиться?

— Все, — ответила я. — Твое заключение привело меня к Заалу. А он показал мне, что такое настоящая любовь.

Лука крепче сжал меня. Я почувствовала руку Кисы на своей спине. Через несколько секунд я вырвалась из его объятий. Лука смотрел на меня с беспокойством.

Подсознательно я потянулась к цепочке. Я провела рукой по гербу Толстых и невесело рассмеялась.

— Знаешь, бабушка подарила мне это как талисман, чтобы я нашла свою настоящую любовь. Это дедушкина цепочка. Он отдал ее бабушке перед отъездом в Москву, чтобы она держала ее ближе к сердцу, пока он не вернется. — Я поймала золото ожерелья, блестящее от сияющего солнца в окне. — Интересно, что бы она сказала, зная, что я нашла любовь с сыном человека, которого она ненавидела.

Не в силах вынести боль, которую принесло это знание, я коротко прошептала:

— Спокойной ночи, — и бросилась вверх по лестнице.

Я тихонько приоткрыла дверь и увидела Заала, крепко спящего на кровати. Его огромное тело казалось карликом на королевской кровати. Моя грудь сжалась от боли. Он был моим. Каждая клеточка моего существа утверждала, что он мой. Мое сердце, моя душа, мой дух. В этот момент мне было насрать, что думают другие.

Я разделась, стараясь не шуметь. Заал лежал на спине, его длинные черные волосы раскинулись по подушке. Его мышцы были расслаблены, пока он спал. Он выглядел таким умиротворенным. Я надеялась, что он получит то, чего жаждал.

Притягиваемая к нему, как магнит, я прижалась к его боку, тепло его тела мгновенно согрело меня. Моя голова покоилась на его груди, и я слушала его ровное дыхание. Это успокаивало меня. Внезапно, словно желая прикоснуться ко мне, даже во сне, Заал скользнул рукой по моему плечу и притянул меня к себе.

Закрыв глаза, я вспомнила все, что Лука сказал Заалу сегодня вечером. И мне стало плохо. Его история была такой печальной, такой жестокой. Волна желания защитить его от всего причиненного зла охватила меня, и, подняв подбородок, я уставилась на красивое лицо Заала.

Его веки трепетали во сне, и, проведя пальцем по его щетинистой щеке, я прошептала:

— Заал Костава, ты украл мое запретное сердце.

Заал

— Мальчики, подойдите сюда! — голос Папы звал нас с Анри из сада. Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись. Я побежал по длинной траве.

Я был быстр, но Анри тоже не отставал. Я слышал, как он догоняет меня, набирая скорость. Я рассмеялся, когда мы завернули за угол и увидели наш дом.

Бабушка сидела на крыльце. Она улыбнулась, когда увидела, что мы бежим наперегонки. Я попытался ускориться, как вдруг рядом оказался Анри. Мы посмотрели друг на друга и начали смеяться. Мы оба подбежали к крыльцу в один момент.

Я остановился перед Бабушкой. Она поставила чай и захлопала в ладоши.

— Мои мальчики! — воскликнула она и протянула к нам руки. Мы с Анри бросились в ее объятия. Она поцеловала нас обоих в голову.

Позади нас послышались шаги, и Бабушка выпустила нас из объятий. Папа встал в дверях и окликнул нас.

Мы подошли к Папе, и он широко улыбнулся.

— Пойдемте со мной, мальчики. — Папа завел нас в дом и провел к себе в кабинет.

Стук по деревянному полу, казалось, преследовал нас. Когда я оглянулся, то увидел, что Зоя в розовом платье бежит к нам, сжимая в руках белого игрушечного кролика.

— Sykhaara (прим. пер. — моё счастье)! — закричала она со смешком и прыгнула в мои объятия. Анри потянулся к ней и взъерошил волосы. — Куда вы направляетесь? — спросила она. Папа наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.

— У меня кое-что есть для твоих братьев, — гордо сказал Папа.

Лицо Зои загорелось.

— И для меня тоже? — вскрикнула она от возбуждения.

Папа покачал головой.

— Оставь меня с твоими братьями. И если ты будешь хорошо себя вести, я отвезу тебя завтра в город и куплю тебе все, что захочешь.

Она согласилась. Я поставил ее на пол. Зоя побежала обратно к Маме, которая с гордостью смотрела на нас, кормя наших младших брата и сестру.

— Анри, Заал, в мой кабинет.

В кабинете Папы мы сели на диван напротив его кресла. Папа, разглаживая дорогой костюм, сел в свое черное кресло.

— Анри, Заал. Когда я был в вашем возрасте, мой Папа возглавлял наш клан. Костава всегда были сильными. Нас всегда боялись и всегда будут. Но много лет назад я принял решение за наш клан, который вернул нас из Москвы обратно в Грузию. Я отдал приказ, который разозлил многих, и это стоило нам нашего положения в России и среди остальных Воров В Законе. Я все еще верен своему решению, но не секрет, что оно нанесло ущерб репутации этой семьи. Это наш дом. По нашим венам течет грузинская кровь. Но чтобы править сильными, нам нужно вернуться в Москву. И мы также должны претендовать на нашу часть Нью-Йорка.