— Так лучше, — тихо сказала я. Я смогла. Вдали от 221 я могла дышать, я могла думать более рационально.

Рука Кисы прижалась плотнее к моей, и она спросила:

— Что происходит, Тал?

Мои глаза были устремлены на грохот волн, когда красивое суровое лицо 221 всплыло в моей голове. Я опустила взгляд, расстроенная собой, когда мой живот перевернулся и запорхали бабочки.

— Тал? Сейчас ты меня пугаешь. В чем дело?

— Мне просто нужно было сбежать.

Киса была слишком тихой в ответ. Я встретила ее взгляд и обнаружила, что она нахмурилась.

— Но ты поехала в Хэмптонс, чтобы сбежать от всего, что есть здесь. Чтобы отключиться от Бруклина на некоторое время. Теперь тебе нужно убежать из Хэмптонса? Я не понимаю.

— Я знаю, — тихо ответила я, — я веду себя нелепо.

Рука Кисы в перчатке нашла мою ладонь и сжала мои пальцы.

— Ты не нелепая. Но что случилось? Что заставило тебя сбежать?

Моя свободная рука утонула в холодном песке рядом со мной, и я начала пропускать песок сквозь свои пальцы. Я хотела рассказать все кому-нибудь.

— Талия, пожалуйста. Ты никогда ничего от меня не скрывала. Я тебя знаю. Я могу сказать, что у тебя на уме. — Голубые глаза Кисы отыскали мои, затем она добавила: — То, что я замужем за Лукой, не лишает меня моей верности.

Я подарила Кисе слабую благодарную улыбку. Киса подтолкнула меня, убеждая довериться. Отвинтив пробку «Серого Гуся», я выпила еще несколько глотков и прошептала:

— Это 221. Мне нужно было убежать от 221.

Киса напряглась, и на ее лице возникло извиняющееся выражение.

— Дерьмо, Талия. Я даже не думала.

Я кивнула головой и сделала еще один глоток. Я схватилась за горлышко бутылки, и смех вырвался из меня, но без доли веселья.

— Он преследует меня, Киса. Я не могу поверить, что Лука привез его в загородный дом, где я остановилась. Я просто не ожидала, что почувствую что-то настоль сильное к нему. Он все, о чем я могу думать. Он — все, на чем я могу сконцентрироваться. — Моя рука подсознательно поднялась, чтобы прикоснуться к гравировке «Толстой» на моей любимой золотой цепочке.

Мое сердце забилось, когда Киса ничего не сказала. Наконец, я повернулась к своей лучшей подруге и увидела, что она с сочувствием наблюдает за мной.

— Я даже не подумала, как будет тяжело тебе, обнаружить его там.

Мои брови опустились, и Киса сжала мою руку.

— Конечно, ты не хочешь, чтобы он там был. После всей семейной истории, конечно, нет.

Я открыла рот, чтобы сказать ей, что она неправильно поняла меня, но Киса смотрела на море, погруженная в свои мысли.

— Это все Лука, Тал. У него одна мысль — спасти этого парня. Он даже не задумался, что ты ненавидишь тот взгляд. Что это до такой степени мешает твоей жизни.

Даже окруженные ледяным ветром, мои щеки наполнились жаром. Киса ошибалась. Так неверно.

Я открыла рот, чтобы объяснить это, когда Киса положила голову мне на плечо.

— Мне жаль, что тебя втягивают во все эти дела мести твоего брата, Тал. Но... но Луке необходимо это. Он должен помочь 221 больше, чем ты можешь понять, несмотря на то, как это оскорбительно для вашей семьи. Это исцелит его.

Грустный голос Кисы доносился по ветру до моих ушей, и я остановила то, что хотела сказать.

Это увлечение я должна сохранить при себе. С последним вздохом я положила свою голову на голову Кисы. Я была растеряна. Одна и растеряна.

— Тал? — спросила Киса несколько минут спустя.

— Да?

— Где твои быки?

Я поморщилась, когда подумала о проблеме, с которой столкнусь с Савином и Ильей, когда меня найдут.

— Э-э-э... Я как бы оставила их в Хэмптонсе и вернулась в Бруклин, не сообщая им.

Голова Кисы поднялась, и на ее губах растянулась устрашающая, но юмористическая улыбка.

— Tалия! Серьезно, девочка. Ты — бунтарь! Твой отец будет рвать и метать, если узнает, что ты сбежала.

Я закатила глаза.

— Я знаю. Двадцать четыре года, и все еще необходимо одобрение дорогого папочки. Как жаль.

Киса игриво хлопнула меня по руке.

— С угрозами соперника в последнее время это необходимо. Это для твоей защиты, а не для наказания.

— Я знаю, — снисходительно ответила я и похлопала Кису по руке. — Давай, дорогая моя, пора уходить с этого пляжа. Здесь чертовски холодно!

Киса засмеялась, когда мы возвращались к нашим машинам. Я подавила свой стон, увидев, что быки Кисы покорно стоят рядом с ее «линкольном». Она собиралась стать идеальной женой братвы, когда Лука, в конце концов, примет мантию Пахана.

— Как дела у тебя, Киса? — спросила я, пока мы шли по песку. — Я что-то пропустила из-за своего отсутствия?

Я чувствовала, что рука Кисы в мгновение напряглась, но она покачала головой, отрицая.

— Нет, ничего нового. Вся та же жизнь той же Волковой. Борьба, смерть и вымогательство. Ты знаешь дела нашей честной семьи.

Не в силах сдержать смех, я подтолкнула плечом Кису, и мы обе рассмеялись.

Когда мы дошли до тротуара, я заметила, как быки Кисы странно смотрят на меня. Они знали, что я была одна без моих охранников. Это явно не предвещало ничего хорошего.

Помахав охранникам и широко улыбнувшись, я поприветствовала:

— Добрый вечер, мальчики!

Киса, снова смеясь, обняла меня. Я начала отступать, но она прижалась крепче. Нахмурившись, я удерживала ее, пока Киса сама не отстранилась. Я хотела было спросить ее, действительно ли она в порядке, но затем она поцеловала меня в щеку и прошептала:

— Я скучаю по тебе, Тал. Бруклин — не то без тебя.

Моя грудь наполнилась теплом.

— Я скоро вернусь, Киса. Не могу оставить тебя наедине в любимом кольце смерти. Ты нуждаешься во мне, украшающей твои дни.

— Ты шутишь, но это правда, — многозначительно сказала она. Киса отступила к своей машине и спросила: — Ты ведь возвращаешься в Хэмптонс?

Я позволила своим глазам ускользнуть вдаль к пустому, почти пост апокалиптическому ощущению улиц Брайтон-Бич.

— Да, мне все еще нужно немного времени в одиночестве. — Я встретилась взглядом с Кисой и добавила: — Поцелуй моего старшего брата за меня, хорошо?

Лицо Кисы сияло чистой любовью при упоминании Луки.

— Обязательно. Знай, он тоже скучает по тебе. Даже если он не показывает это так часто, — Киса колебалась, прежде чем сесть в свою машину. — С тобой все в порядке? Ты не слишком много выпила?

Я махнула рукой, отсекая ее беспокойство.

— Нет. У меня все в порядке. Я буду в порядке, клянусь.

Киса кивнула, но я видела, что она все еще беспокоилась обо мне.

— Хорошо. Позвони мне, когда вернешься.

— Заметано! — весело сказала я.

Через несколько минут Киса исчезла. И я все еще думала о грузине ростом под два метра.

Дерьмо.

К черту все это, подумала я, прыгая за руль. Мне нужно было в клуб. Мне нужно было немного нормальности. Мне нужно было какое-то время побыть старой Талией. Мне нужно было посмотреть, сможет ли другой парень заставить меня забыть лицо 221.

Талия

Клуб «Synz» был заполнен сотнями горячих тел. Все танцевали, целовались, прижимались друг к другу — обещание того, что происходит, когда ночь наступает и сменяет домашний уют.

Я сидела в баре и пила «Мохито» (прим. пер. — коктейль на основе светлого рома и листьев мяты).

Кислотная музыка звучала в динамиках так громко, что я чувствовала тяжелый бас, вибрирующий в моей груди. Глядя в прозрачную жидкость своего напитка, я вертела соломинку и наблюдала, как веточка из двух листьев мяты танцует в воронке, которую я создала. Одинокая долька лайма, преследующая связанные листочки мяты, опускалась на дно стакана. Она не могла догнать листочки, подпрыгивая чуть выше, будто наблюдая, как те веселятся.

Я не могла не заметить, что это было отражение моей жизни. Всегда наблюдающая, как другие люди влюбляются. Всегда находящая любовь вне моей власти.