Один из мальчиков забежал сзади и больно ударил Чарли. Кто-то попытался сорвать с него воротничок. Другой дернул за галстук. Мальчишки кувыркались, вертелись, высовывали новичку язык, кривлялись и плясали.

Наконец Чарли с трудом удалось ускользнуть от них. Он забился в самый темный угол, прижался к стене и зарыдал. Вдруг он почувствовал: чья-то рука осторожно легла на его плечо. Он поднял глаза и увидел перед собою высокого молодого человека в поношенном черном сюртуке.

Молодой человек ласково спросил Чарли:

— Что с тобой, мальчик?

Сопя и всхлипывая, Чарли рассказал, как трудно учиться латинской грамматике и, покраснев, прибавил:

— Меня побил директор, а мальчики дразнят.

Молодой человек нахмурился:

— Старая история! — пробормотал он. — Ничего, не унывай, мальчик. Скоро привыкнешь. Вот что я тебе скажу: у вас сегодня уроки кончаются рано. Зайди-ка ко мне, я живу здесь же. Я — учитель чистописания и арифметики, тебе каждый покажет мою комнату. Я тебе объясню латинскую грамматику. Ты увидишь, что это не так уж трудно, как кажется. С кем тебя посадили рядом в классе?

Чарли ответил, что его соседа зовут Тобином.

— Даниилом Тобином? — переспросил учитель. — Я его прекрасно знаю. Тобин! — крикнул он громко.

— Тобин, Тобин! — повторили мальчики, стоявшие рядом.

— Тобин, Тобин! — подхватил десяток голосов.

Даниил Тобин прибежал, запыхавшись, с большим мячом в руках. Это был краснощекий мальчик в голубой куртке. Узкий костюм так обтягивал его руки и ноги, что казалось — вот-вот лопнет. Волосы Тобина торчали на голове во все стороны и голова его напоминала помело или растрепанную половую щетку.

— Тобин, — сказал ему молодой учитель. — Когда уроки кончатся, приведи мальчика ко мне, а пока — тут учитель понизил голое и весело подмигнул глазами, — покажи ему ваш зверинец.

Тобин схватил нового товарища за руку и потащил его в классную.

Он подвел Чарли к одному из ученических столов, стоявших подальше от кафедры, у окна; осторожно чуть-чуть приподнял крышку и предложил товарищу заглянуть в щель. Покраснев от любопытства, Чарли заглянул и радостно засмеялся: в ящике стола он увидел маленькую желтую птичку — канарейку.

— Вот кто у нас здесь живет, — с гордостью сказал Тобин, — посмотри, как хорошо мы все ей устроили.

— Она отлично разгуливает по жердочке! — воскликнул Чарли. — А чем вы ее кормите?

— Конопляным семенем, — ответил Тобин. — Посмотри, вот его сколько насыпано на блюдечке. А в этой баночке вода. Ты думаешь у нас только одна канарейка? у нас много, целый десяток. — И он стал таскать Чарли от одного стола к другому. Чарли глазам своим не верил. В ученических столах жили коноплянки и канарейки. Вот так штука!

— Мы их иногда выпускаем полетать, — сказал Тобин, понизив голос и опасливо поглядывая на дверь, — когда мистер Джонс бывает болен и лежит у себя в комнате. Знаешь, он иногда пьет слишком много вина. Тогда они летают под потолком и радуются. Только очень трудно их ловить. Все мальчики вскакивают на столы и орут: «держи, держи»! С перепугу птички забьются куда-нибудь в уголок. Правда, они у нас ручные. Когда надоедает летать, сами возвращаются в свои домики. Знаешь, раз мистер Джонс неожиданно встал и подкрался. Мы думали он спит, выпустили птичек, сами все повскакали на столы, птички бьют крыльями под потолком, мальчики орут: «держи, держи!», а старикашка тут как тут.

— Что он сделал? — с ужасом спросил Чарли.

— Всех высек розгами. Весь класс. Два дня не могли опомниться.

— А птичек? — спросил Чарли.

— Птиц, конечно, отнял, — мрачно ответил Тобин. — Ну, да мы живо завели новых. Но ты еще не видел самого главного. У нас есть еще знаменитый акробат.

— Знаменитый акробат? — спросил Чарли, широко раскрывая глаза.

— Да, белая мышь — акробат. Она живет в латинском словаре.

— В латинском словаре?

— Ты дурак! Конечно, не в самом словаре, а в большом футляре от словаря. Пойдем, я покажу.

Тобин потащил Чарли в спальную пансионеров. Там в углу за шкафом лежал большой, старый кожаный футляр. Тобин открыл его и показал товарищу хорошенькую белую мышку. Она была совсем ручная, шла на руки и карабкалась по плечам. Тобин посадил ее на стол и достал из шкафа картонные и деревянные игрушки: домик с лестницей, тележку с большими колесами. Тобин заставил мышь проделывать всякие штуки. Мышка бегала вверх и вниз по лестнице домика, возила тележку, стояла на задних лапках. Чарли захлебывался от восторга. Вот так мышь! Такой мыши он еще никогда в жизни не видел. Ее можно показывать в театре за деньги. Мальчики не успели и оглянуться, как прошла перемена.

— Пора идти в класс! — сказал Тобин с тяжелым вздохом.

Мальчики поспели как раз во время. В классе только что появился учитель истории. Он вошел, скрючившись, тяжело опираясь на костыль. Лицо у учителя было бледное. У него, как видно, болели зубы, он тер щеку носовым платком, свернутым в плотный шарик.

— У него вечно где-нибудь болит, — шепнул Тобин своему новому товарищу. — Гляди, что у него торчит из-под жилета! Он обматывает грудь фланелевым бинтом, чтобы не простудиться. И никогда не умеет припрятать концы. Всегда откуда-нибудь торчат.

Учитель рассказал мальчикам про древних греков. Казалось, он забыл про свои болезни и рассказывал увлекательно. Чарли слушал, затаив дыхание.

Когда учитель кончил, он спросил, не может ли кто-нибудь из мальчиков повторить рассказанное.

— Я могу, — сказал Чарли, вставая.

— Как тебя зовут? — спросил учитель. — Я тебя, кажется, еще ни разу не видел.

— Его зовут Диккенсом, Чарльзом Диккенсом — хором закричали ученики. — Он сегодня первый раз в школе.

Чарли принялся рассказывать. Учитель улыбался и кивал головой.

— У тебя удивительная память! И где это ты научился так рассказывать? Все с него берите пример! — сказал учитель, обращаясь к мальчикам.

Чарли покраснел от радости.

Учитель велел мальчикам достать тетради и задал им письменную работу. Пока мальчики писали, учитель тер щеку носовым платком. Зубы у него снова разболелись. Он низко опустил голову над книгой и раза два громко зевнул. Скоро мальчики заметили, что учитель спит. Многие из них вскочили и стали бегать по классу, другие, продолжая сидеть на своих местах, смеялись и болтали.

Вдруг все замолчали. Послышались тяжелые шаги директора. Чарли бросился будить учителя, учитель очнулся с трудом.

Мальчики, бегавшие по классу, поспешно бросились к своим столам, но директор вошел, прежде чем они успели приняться за работу. Директор сразу заметил беспорядок в классе. Жилы на его лбу вздулись. Мальчики замерли. Наступила грозная тишина.

— Вы больны, мистер Блинкинс? — спросил директор, глядя на учителя в упор маленькими злыми глазами.

— Болен, — с тяжелым вздохом ответил учитель.

— Здесь не место болеть, мистер Блинкинс! — прошипел директор и повернулся к дверям, приземистый и страшный. Уходя, пристально скользнул взглядом по скамьям: на ком бы сорвать свою злобу. Наконец поймал самого маленького ученика, ухватил и больно прибил линейкой.

Чарли с жалостью поглядел на учителя. Учитель совсем сгорбился, и лицо у него было растерянное.

— Он очень боится директора? — шепотом спросил Чарли Тобина.

— Очень, — ответил Тобин. — Мистера Джонса все учителя боятся. Один только француз не боится. Ведь Джонс ни слова не понимает по-французски. Если он обидит француза, тот в ответ обругает его по-французски, Джонс не поймет, а мальчики поймут — то-то будет потеха!

— Давай поскорее кончать письменную работу, — сказал Чарли. — Если мы хорошо напишем, он наверное обрадуется, — прибавил мальчик, указывая глазами на учителя. Тобин одобрительно кивнул головой. Оба нагнулись над тетрадями. В классе стало тихо. Только перья скрипели.

Последним уроком был урок танцев. Самый любимый из всех уроков. Мальчики толпой помчались вниз встречать учителя танцев. Многие даже выбежали на улицу. Чарли не утерпел и выбежал вместе с ними.