Владислав Милосердов
Пойг'н
Часть I
Бубны Вэемлена
Когда Великому Ворону надоело одному летать по бесконечному небу, он сотворил землю и море – не спрашивай, из чего. Присев на берег, Ворон изрыгнул Первого Человека. И вдруг почувствовал неимоверную усталость. И тогда Ворон сделал то, чего никогда не делал ни один из богов. Он отдал Первому Человеку свой разум.
Всё остальное – зверей, птиц, рыб, траву и деревья, женщину и оленя – создал для себя Первый Человек.
А Ворон, отдохнув, продолжил свой полёт, иногда насмехаясь над Человеком и его творениями. С тех пор Великого Ворона – Творца Мира – изображают беззаботным, насмешливым и придурковатым.
1
Утро долго кралось в ночи. Как вор. Потом набрасывалось, топало по потолку, хлопало дверьми, шумело какими-то трубами. Начинало душить проблемами…
Виталий не любил утро. Он выключил будильник телефона до того, как тот издал первый звук. Неуверенно полежал, чувствуя, как неумолимо напрягаются мышцы. Ну, ладно, подъём!
Туалет, кухня – заварить зелёного чая, душ. Кот два раза попался под ноги, вызвав приступ гнева…
Что это я сегодня такой злой? Ну-ка, побреюсь в наказание…
М-да, лицо не красивее, чем вчера. Что ж…
Запивая чаем бутерброд с пармезаном, Виталий смотрел в окно. Нападало снега – уже серого, как это бывает в Москве, – ворчливо подумал он. И день не обещал ничего хорошего в смысле погоды.
Что у нас сегодня? Обычная рутина – всё, что входит в понятие «Платная Помощь». Отвезти в школу сына одинокой матери из квартиры напротив. По пути забрать и сдать в поликлинику анализы у немолодого чиновника тремя этажами выше и двух бодрых старушек из соседнего подъезда. Обычно те сами ездят в поликлинику, но сегодня холодно и гололёд. Старушки вчера посмотрели прогноз по Интернету и обстоятельно объяснили всё это Виталию. Далее помочь разобраться со счетами и налоговыми уведомлениями, объясниться с соседями, залившими «клиента», найти недорогого компьютерщика, если самому Виталию некогда объяснять, как поставить в тексте знак ударения…
И начинаются предновогодние недели!
А это значит, что все занятые бизнесом и государственными делами, все одинокие женщины, не разбирающиеся в современной технике, просто те, кому лень сидеть в интернет-магазинах, выбирая подарки, обрушатся на Виталия. Помочь выбрать, купить, доставить, настроить. Хорошо ещё, что не вручать домочадцам в костюме Деда Мороза!
«Вот кто настоящий слуга народа», – подшучивал над Виталием «государственный муж» тремя этажами выше.
Сам же Виталий объяснял витиеватую аббревиатуру «ПП» на своей куртке просто – «Пожиратель Проблем».
* * *
«… – Посмотри, Тала, вот Маленькая Грудь, вон Левая Нога…
– Я знаю, отец, что когда-то злой шаман разорвал на части непослушную дочь и разбросал по окрестностям. Ты тоже хочешь разорвать меня?
Айгок не ожидал такого быстрого поворота беседы к её неприятной сути. Хотя и знал, что разговор будет тяжёлым. Потому и пошёл вслед за дочерью, которая ставила здесь петли на куропаток. Негоже селянам слышать, о чём и, главное, КАК будут говорить шаман с дочерью. Нартовый след, тянущийся по долине ручья через перевал в обход Скалы, в это время был заброшен – путь был проложен по льду Вэемлена.
Со стороны селения еле слышно доносился стук тесла.
– Эта сказка о том, какие чувства испытывает отец, когда единственный ребёнок не повинуется ему. Да, он готов разорвать его. Но поверь, сначала у него самого разрывается сердце.
– Я знаю, почему ты злишься. Я не выйду за Опала. Я только не понимаю, почему ты ТАК разозлился?
– Я сейчас объясню. Вы с Опалом росли вместе. Я знал, что когда-нибудь моя дочь выйдет за сына вождя. И все это знали! А ты вдруг встретила чужака. И теперь ОН твой “жених”!
– Опал понял меня! И простил!
Айгок начал терять терпение.
– “Понял”! “Простил”! Опал должен был поступить как Будущий Вождь! Он должен был прогнать чужака! И прийти ко мне, и потребовать, чтобы я отдал тебя ему!
– Как это – “отдал”? Я не вещь!
– Ты – моя дочь!
– Я не только ТВОЯ дочь! – вскипела Тала. – Кто меня воспитывал? Кто меня учил одеваться, шить, готовить, “собирать то, что растёт из земли”? Танцевать? Все женщины Вэемлена! Кто со мной играл? Кто брал меня на рыбалку? Камак и другие парни…
– Ты – МОЯ дочь! Ты – всё, что у меня есть! Ты дашь мне внука! Он продолжит род шаманов Айгоков!
– А почему я не могу “продолжить твой род” с Эгги?
– Сыном женщины, которая предала Вэемлен и сбежала к захудалому шаману из враждебного села? Чьим будет мой внук? Моим или моих врагов?!
– Почему врагов, отец? Они не враждуют с нами!
– Не враждуют, потому что боятся! А если у них в руках окажется моя дочь и мой внук, перестанут бояться!
– Они хорошие люди. Их все любят. А тебя боятся! Почему ты хочешь, чтобы тебя все боялись?
– Богатство и власть рождаются из страха. А что даёт любовь?
– Любовь сама по себе…
– Хватит! Довольно ты скрытничала и своевольничала! Если ты такая взбалмошная, что от тебя отказался сын вождя! И тебе всё равно, на кого кидаться! Пойдёшь за Хояммэ!
– За этого надменного глупца?!
– Да, ему отец оставил мало ума. Но гораздо больше оленей. Гораздо больше!
Наступило молчание.
– А если я откажусь и уйду к Эгги? Ты разорвёшь меня и разбросаешь по окрестностям?
– Нет, Тала. Ты же моя единственная дочь. Но я надену на голову Эгги свою Шапку…
– Нет!
– Мой зять не сможет отказать мне…
– Нет!
– Все беды и болезни, что собрала моя Шапка за мою шаманскую жизнь, обрушатся на бедную голову Эгги…
– Нет!
– А его отец умрёт, если попытается бороться со мной…
– Нет!
– И его слепая и хромая мать останется одна с сумасшедшим сыном!
– Нет!!!
Айгок подождал, пока Тала не перестала всхлипывать.
– Ты выйдешь замуж за Хояммэ?
– …Да.
– Ну, вот, теперь я слышу голос разумной и послушной дочери. Когда закончится Месяц Ложного Солнца, будет свадьба.
В общем, не так уж и много было слёз и криков, подумал Айгок. И это подозрительно!
Отец и дочь сидели на поваленном дереве спиной друг к другу, как принято у нымыланов, когда они ведут тяжёлый для обоих разговор…»
2
Пойгн, согнувшись, вышел из «яяны». Обычное декабрьское утро – темень и мороз.
Хорошо, что здесь не было ветра. Высокая скала Правой Ноги прикрывала с севера и востока «яяны» – этим древним словом забойщики оленей в шутку называли свои жилые вагончики.
Над долиной ручья небо уже посветлело. Ручей огибал поросший кедровым стлаником холм – Маленькую Грудь – и впадал в быстрый Вэемлен недалеко от его устья. За Маленькой Грудью поднимались дымы села.
На юге, за устьем Вэемлена, в море выдавалась скалистыми обрывами огромная Левая Нога, отсюда похожая на медведя, вцепившегося зубами в ледовую гладь.
На длинной косе между Правой Ногой и устьем стоял ряд серебристых рефрижераторных контейнеров, сейчас забитых четвертями оленьих туш. Рядом с ними крутил лопастями «ветряк». При таком морозе рефрижераторы не нуждались в электроэнергии, и та по кабелю подавалась к вагончикам забойщиков оленей – на обогрев и освещение.
К Пойгну подбежала белая олениха, приведшая сюда, на убойный пункт, тысячное стадо. Конечно, теперь её тревожили одиночество, запах крови и тявканье лис где-то в темноте. Бедная… Олениха стала жадно лизать снег, пропитанный мочой Пойгна. Хорошо, расслабленно подумал Пойгн, можно не опасаться, что тебя, стоящего в характерной позе, затопчут охочие до соли олени…
Пойгн сделал глубокий выдох, вытесняя из груди остатки копоти «яяны» и вчерашнего табачного дыма, которым надышался среди гостей. И с наслаждением омыл лёгкие чистым морозным воздухом.
