Зольф тоже работал, загоняя своих подчинённых постоянно возрастающими требованиями. Ему ситуация откровенно не нравилась, но он находил привычный способ убежать от реальности — с головой нырнув в свои изыскания. Кимбли постоянно совершенствовал сыворотку, изуверски уничтожая всё больше и больше подопытных и поставляя всё больше и больше оружия на фронт.
Однако это не помогало. То тут, то там велись бои, которые завершались победой — только отнюдь не Тысячелетнего Рейха. По Европе победоносно шествовала Непобедимая Красная армия, освобождая одну оккупированную территорию за другой. Новостные сводки Германии пестрели агитками, но не фактами. Всё больше говорили о том, что война проиграна, и что будет дальше — лишь вопрос времени. Но, разумеется, говорили об этом шёпотом и в кулуарах — никому не хотелось быть показательно казнённым за упаднические настроения.
1) По историческим данным ликвидация цыганского лагеря произошла 2 августа 1944.
========== Глава 9: Vestigia semper adora/Всегда благоговей перед следами прошлого ==========
Ich öffne alte Türen, betrat Vergangenheit
Erinnerungen leben im Licht der Dunkelheit
Sekunden währen ewig, die Zeit steht still
Die Wahrheit bleibt verborgen im Spiegel unsrer Seel
Seelennacht «Die nacht der ewigkeit».
Рас, барабаня по столу пальцами правой руки, смотрел на бомбу. Судя по всему, перед ним лежала именно та злополучная взрывчатка, о которой когда-то достаточно подробно рассказывала Ласт. Если всё было именно так, то ему, по большому счёту было всё равно, передадут ему Элрики эту бомбу или нет, однако он нуждался в подтверждении некоторой доли лояльности с их стороны. Конечно, это подтверждение было, скорее, для проформы — слишком большое количество допущений. Гомункул был уверен, что, попади им в руки не суррогат, а их истинная цель, они бы легли костьми, но не передали столь ценный предмет в его руки. Но теоретизировать можно было бесконечно, а сейчас перед ним лежала пустышка. Свидетельство того, что Элрики, по его мнению, за эти двадцать лет обучились хотя бы одному — компромиссам даже с такими, как он.
В холодном январе одна тысяча девятьсот семнадцатого года, в неприветливом сибирском Ачинске, Иосиф Сталин проснулся от кошмара, в котором он погиб в тяжёлой схватке с человеком с красными глазами и страшным икс-образным шрамом на лице. Однако проснувшись, он с удивлением обнаружил, что это, судя по всему, был не просто сон: с этой минуты он словно бы обладал не только своей памятью, но и памятью кого-то совершенно иного. Что самое парадоксальное, этот кто-то, как казалось Иосифу Виссарионовичу, ничем не отличался от него, кроме разве что нечеловеческой природы и — как следствие — нечеловеческих же способностей.
Долгое время Рас вдыхал пьянящий воздух свободы, верша революцию и претворяя в жизнь столь близкие ему идеалы. На сей раз ему очень повезло как с союзниками и друзьями, так и с народом, среди которого он оказался. Однако через какое-то время, в так запомнившемся ему двадцать четвёртом, всколыхнулось мутное болото старых связей, подняли головы призраки прошлой жизни. Сначала — весной 1924 — появился Слосс, а, точнее, Фёдор Слосин, дюжий мужик, что должен был возглавить бригаду рабочих для осуществления проекта по строительству метро в Москве. Даже проект был уже готов — немцы из компании Siemens Bauunion GmbH расстарались на славу, однако строительство отложили из-за недостатка финансирования. Тогда-то Слосин заявился напрямую к Расу и, позёвывая, равнодушно поведал, что он может выкопать всё в одиночку, но ему слишком лень заниматься этим. Однако он уже вырыл кое-что ещё и продолжает этим заниматься. (1)
Метро в Москве открыли только к тридцать пятому году, тогда как легендарное «метро-2», соединявшее не только стратегические точки Советского Союза друг с другом, но и имевшее выход на множество европейских территорий — в особенности тех, где ощущалось присутствие какой-то странной силы, не характерной для этого мира, но такой родной для Аместриса, — к тому моменту функционировало уже более десяти лет.
Тогда, в 1924 году, добиться от Слосина вразумительного ответа, по чьему проекту он вырыл эти тоннели и продолжал их копать, Расу не удалось — здоровяк только дал ему посмотреть на причудливую схему и удалился. Всё указывало на то, что снова готовится нечто масштабное. Слосс уже появился, что с остальными, Рас не знал: этот мир был огромен. Однако вскоре в побеждённой в Первой мировой войне Германии нарисовался один давно знакомый Расу субъект. Субъекта завербовала одна из лучших советских разведчиц, и сам он был полон решительности служить такой прекрасной стране и её чрезвычайно справедливому режиму. Узнав, кто именно так рвётся на службу к нему, генсек долго беззвучно смеялся в пышные усы, пожёвывая мундштук трубки и утирая слёзы. Рас слишком хорошо помнил казнённого им Ледяного алхимика из Аместриса. Что ж… Не принять такой вызов старухи-судьбы он попросту не мог. Расу было слишком интересно, что испытает незадачливый Макдугал, узнав, кому служит вот уже вторую жизнь кряду.
Когда же Отец собрал их — всех, кроме того, кто был его сыном в Аместрисе, самого старшего из них, Гордыни, малыша Селима — всё стало ещё более понятным. Рас принял новый план охотно, без сомнений, громко выказанных Гридом или столь явно написанных на красивом лице Ласт. Он охотно пополнял запасы Великого эликсира и производил подготовку плана, вырезая кровавые печати, вступил во Вторую мировую — хотя изначально такого уговора и не было, однако Отец с прискорбием пояснил, что это, похоже, дело рук вероломного Грида. Сейчас же его не устраивали две вещи. Во-первых, он не любил неопределённости, а Отец до сих пор мало того, что не сказал дату, так ещё и с печатями что-то мудрил. Во-вторых, он испытывал весьма странную, но привязанность к своему народу, и его не устраивало то, какое количество именно его людей уходило в небытие, чтобы послужить фундаментом порядка нового мира, который столь тщательно выстраивал Отец. Рас был убеждён — можно было иначе. Мало ли жило в Европе немцев, австрийцев, да поляков тех же? А гордые горные народы, которые плохо перенимали дух тоталитаризма? Французы-либертариацы, итальянцы-фашисты, предатели-чехословаки — да мало ли материала? Вот их, по мнению гомункула, и надо было пускать в расход первыми. Да инакомыслящих, чтоб не мутили воду, не швыряли камни под ноги наступающему на мир — точнее, оба мира — коммунизму. Несмотря на все планы Отца по получению могущества, Рас свято верил в одно: светлое будущее просто обязано быть коммунистическим.
*
— Наши войска терпят поражение за поражением! — Энви вскочил с лавчонки мелкой церквушки. — Мы с Кимбли едва не погибли, а ведь он — ценная жертва!
Хотя с событий, о которых говорил Энви, прошло уже полгода, только сейчас гомункул обнаглел настолько, чтобы перечить Отцу настолько дерзко.
Рас, прищурившись, курил. По его мнению, всё было совершенно иначе: это СССР положил непомерное число жертв на реализацию плана, и обмен уже не казался ему таким уж равноценным.
— Успокойся, сын мой, — даже по тону голоса создавалось впечатление, что Отца нимало не интересовали претензии Энви.
— Соглашусь, — глубокий голос Ласт редко звучал на собраниях у Отца в этом мире. — Всё, что мы имеем, — только постоянно возрастающие риски и никаких гарантий. У нас нет даже даты.
Отец был готов выйти из себя. Этот мир был слишком сложен, и он хотел лишний раз убедиться в том, что ничего не упускает. А также ему не хотелось озвучивать дату ещё по одной причине — никто не был застрахован от предателей, а дети его в последнее время несколько настораживали. Конечно, их утомило пребывание в неопределённости, но входить в чужое положение Отец не умел и не слишком желал.
— Я паддэржу вазмущэние касатэлно даты, — пыхнул трубкой Сталин. — И катэгоричэски аткланяю предыдущую претензию. Саветские салдаты умирают сотнями тисяч!
— У вас и так есть эти мертвяки! — зло ощерился Энви.
