Трусиха Шар луны под звездным абажуром Озарял уснувший городок. Шли, смеясь, по набережной хмурой Парень со спортивною фигурой И девчонка – хрупкий стебелек. Видно, распалясь от разговора, Парень между прочим рассказал, Как однажды в бурю ради спора Он морской залив переплывал. Как боролся с дьявольским теченьем, Как швыряла молнии гроза. И она смотрела с восхищеньем В смелые горячие глаза… А потом, вздохнув, сказала тихо: – Я бы там от страха умерла. Знаешь, я ужасная трусиха, Ни за что б в грозу не поплыла! Парень улыбнулся снисходительно, Притянул девчонку не спеша И сказал: – Ты просто восхитительна, Ах ты, воробьиная душа! Подбородок пальцем ей приподнял И поцеловал. Качался мост, Ветер пел… И для нее сегодня Мир был сплошь из музыки и звезд! Так в ночи по набережной хмурой Шли вдвоем сквозь спящий городок Парень со спортивною фигурой И девчонка – хрупкий стебелек. А когда, пройдя полоску света, В тень акаций дремлющих вошли, Два плечистых темных силуэта Выросли вдруг как из-под земли. Первый хрипло буркнул: – Стоп, цыпленки! Путь закрыт, и никаких гвоздей! Кольца, серьги, часики, деньжонки — Все, что есть, на бочку, и живей! А второй, пуская дым в усы, Наблюдал, как, от волненья бурый, Парень со спортивною фигурой Стал, спеша, отстегивать часы. И, довольный, видимо, успехом, Рыжеусый хмыкнул: – Эй, коза! Что надулась?! – И берет со смехом Натянул девчонке на глаза. Дальше было все, как взрыв гранаты: Девушка беретик сорвалаИ словами: – Мразь! Фашист проклятый! — Как огнем, детину обожгла. – Наглостью пугаешь? Врешь, подонок! Ты же враг! Ты жизнь людскую пьешь! — Голос рвется, яростен и звонок: – Нож в кармане? Мне плевать на нож! За убийство «стенка» ожидает. Ну а коль от раны упаду, То запомни: выживу, узнаю! Где б ты ни был – все равно найду! И глаза в глаза взглянула твердо. Тот смешался: – Ладно… Тише, гром… — А второй промямлил: – Ну их к черту! — И фигуры скрылись за углом. Лунный диск, на млечную дорогу Выбравшись, шагал наискосок И смотрел задумчиво и строго Сверху вниз на спящий городок. Где без слов по набережной хмурой Шли, чуть слышно гравием шурша, Парень со спортивною фигурой И девчонка – «слабая натура», «Трус» и «воробьиная душа». 1963 Девушка
Девушка, вспыхнув, читает письмо. Девушка смотрит пытливо в трюмо. Хочет найти и увидеть сама То, что увидел автор письма. Тонкие хвостики выцветших кос, Глаз небольших синева без огней. Где же «червонное пламя волос»? Где «две бездонные глуби морей»? Где же «классический профиль», когда Здесь лишь кокетливо вздернутый нос? «Белая кожа»… Но гляньте сюда: Если он прав, то куда же тогда Спрятать веснушки? Вот в чем вопрос! Девушка снова читает письмо, Снова с надеждою смотрит в трюмо. Смотрит со скидками, смотрит пристрастно, Ищет старательно, но… напрасно! Ясно, он просто над ней подшутил. Милая шутка! Но кто разрешил?! Девушка сдвинула брови. Сейчас Горькие слезы брызнут из глаз… Как объяснить ей, чудачке, что это Вовсе не шутка, что хитрости нету. Просто, где вспыхнул сердечный накал, Разом кончается правда зеркал! Просто весь мир озаряется там Радужным, синим, зеленым… И лгут зеркала. Не верь зеркалам! А верь лишь глазам влюбленным! 1962 Первый поцелуй Мама дочь ругает строго За ночное возвращенье. Дочь зарделась у порога От обиды и смущенья. А слова звучат такие, Что пощечин тяжелей. Оскорбительные, злые, Хуже яростных шмелей. Друг за другом мчат вдогонку, Жгут, пронзают, как свинец… Но за что клянут девчонку?! В чем же дело, наконец? Так ли страшно опозданье, Если в звоне вешних струй Было первое свиданье, Первый в жизни поцелуй! Если счастье не из книжки, Если нынче где-то там Бродит он, ее парнишка, Улыбаясь звездным вспышкам, Людям, окнам, фонарям… Если нежность их созрела, Школьным догмам вопреки. Поцелуй – он был несмелым, По-мальчишьи неумелым, Но упрямым по-мужски. Шли то медленно, то быстро, Что-то пели без конца… И стучали чисто-чисто, Близко-близко их сердца. Так зачем худое слово? Для чего нападок гром? Разве вправду эти двое Что-то делают дурное? Где ж там грех? Откуда? В чем? И чем дочь громить словами, Распаляясь, как в бою, Лучше б просто вспомнить маме Сад с ночными соловьями, С песней, с робкими губами — Юность давнюю свою. Как была счастливой тоже, Как любила и ждала, И тогда отнюдь не строже, Даже чуточку моложе Мама дочери была. А ведь вышло разве скверно? До сих пор не вянет цвет! Значит, суть не в том, наверно: Где была? Да сколько лет? Суть не в разных поколеньях, Деготь может быть везде. Суть здесь в чистых отношеньях, В настоящей красоте! Мама, добрая, послушай: Ну зачем сейчас гроза?! Ты взгляни девчонке в душу, Посмотри в ее глаза. Улыбнись и верь заране В золотинки вешних струй, В это первое свиданье, В первый в жизни поцелуй! 1962 |